Мифы о мире мертвых: От Осириса и Хель до похищения Персефоны и «Божественной комедии» - Владимир Яковлевич Петрухин
Данте и Вергилий входят в ад через врата. Гравюра Эгидия Саделера. 1580–1629 гг.
The Rijksmuseum
В страшном челне Данте впадает в забытье и приходит в себя на другом берегу — в лимбе. Эта область, окаймляющая адскую пропасть, предназначена для ветхозаветных праведников и некрещеных младенцев, что умерли безгрешными. Вергилий вспоминает, как при нем в I веке христианской эры в лимб сошел мессия с победной хоругвью и вывел прародителя Адама, Авеля, Ноя и Моисея, Давида, Авраама с Иаковом, Рахиль и множество праведников.
Но Данте помещает в лимб и язычников. То были поэты — «Гомер, поэтов царь», Гораций, Овидий, Лукан, эпические и исторические герои — Электра, Гектор, Эней и «Цезарь, тень с сокольими очами». Грядущая эпоха гуманизма допустила в лимб и мусульманина — Данте увидел на светлых полях лимба султана Саладина, рыцарское благородство которого было прославлено в легендах крестоносцев. Наконец вокруг Аристотеля Данте увидел сидящих мудрецов: ближе всех — Сократа (его мечта о встрече с мудрецами на том свете сбылась в «Божественной комедии»), рядом — Платона, Демокрита и прочих, включая мусульманских ученых Авиценну и Аверроэса (Ибн Рушда), благодаря трудам которого средневековая Европа познакомилась с наследием Аристотеля.
Писатель Александр Исаевич Солженицын в своем романе «В круге первом» не случайно использует этот локус Дантова ада для обозначения «шарашки». Там сидят необходимые властям «спецы», которых та удерживает на краю адской пропасти ГУЛАГа.
Во втором круге у Данте пребывает Минос, но не как верховный судья античного Аида, а как бес, назначающий наказание заблудшим душам. Он обвивает их своим хвостом на столько ступеней адской пропасти, на сколько они грешны. Вокруг же черный адский вихрь кружит сонмы душ, которые поддались зову плотской любви. Возглавляет сонм древняя царица Семирамида. Здесь же Клеопатра и Елена, виновница Троянской войны, ее возлюбленный Парис и даже Ахилл, «воитель быстроногий, что был сражен любовью средь побед».
Помещая главного героя троянского эпоса в ад, Данте следует Гомеру: Ахилл страстно любил пленницу Брисеиду, из-за которой он поссорился с главой ахейского войска Агамемноном (ссора погубила множество греков). В том же круге оказываются и герои средневековых рыцарских романов, в том числе Тристан — куртуазная любовь средневековья уходила в прошлое, становилась грехом.
Но Данте выделяет из сонма мчащихся душ две сплетенные в вихре души современников — Франчески да Римини и ее возлюбленного: их убил ревнивец-муж. На вопрос Данте, что подвигло их на запретную любовь, Франческа поведала о рыцарском романе, где Ланселот воспылал страстью к королеве Женьевре. Поэт же лишается чувств, потрясенный рассказом и загробной судьбой любовников.
Но путь его вел в третий круг, к новым мучениям. Здесь лил ледяной дождь и свирепствовал Цербер, три пасти которого терзали чревоугодников. Данте удалось избежать его пастей: Вергилий швырнул в них горсти земли. Поэт видит среди страждущих душ Чакко — знаменитого чревоугодника, прославленного в одной из новелл «Декамерона» Боккаччо.
Но не грехи интересуют здесь Данте — как и другие визионеры, начиная с Одиссея, он вопрошает мертвого о грядущей судьбе живых. И Чакко рассказывает о будущих судьбах Флоренции, раздираемой распрями. Узнает Данте и о загробной участи знаменитых флорентийцев, которые оказываются в нижних кругах ада. Он спрашивает у Вергилия о том, что волновало каждого христианина в Средневековье: что будет с душами после Страшного суда? Вергилий отвечает, опираясь на известную ему «науку» — учение Аристотеля: мучения и блаженство достигают предела, когда душа после Страшного суда соединяется с телом.
Ученые рассуждения прервал рев Плутоса из круга четвертого: Данте превратил Аида (Плутона) в беса, как и прочих богов языческой — античной — мифологии. Толпы скупцов и расточителей сталкивались здесь в бесконечном хороводе, терзая друг друга. Среди них Данте видел не одного кардинала и даже папу и множество клириков, принявших постриг.
Так путники достигают Стигийского болота в круге пятом, и огни с башни города Дита сигнализируют о прибытии новых душ. Перевозчиком здесь оказывается Флегий (Флегиас), дочь которого, по античному мифу, соблазнил Аполлон. В ярости Флегий сжег святилище бога в Дельфах, и в Дантовом аду он стал перевозить души через болото, где гневливые люди испытывали муки. Челн перерезает топь, наполненную душами, и, когда флорентийский недруг Данте, рыцарь Ардженти, попытался выбраться на поверхность, прочие души набросились на него, погружая в топь.
Над городом Дитом, чьи стены окружали нижний ад, отблески негасимого пламени озаряли мечети: в эпоху, следующую за крестовыми походами, адский город рисовался как иноверный — мусульманский. Здесь подобные огню падшие ангелы проявили коварство, потребовав, чтобы мертвый провожатый оставил живого и отдался в их власть: Данте ужаснулся, но Вергилий, поминая сошествие Христа во ад, велел отпереть железные врата града преисподней. Тут три фурии взмыли над башнями адского города, преграждая вход и призывая Медузу, чтобы от ее взгляда окаменел живой, проникший в адские пределы. Вергилий успел защитить Данте от страшного взора, закрыв ему глаза.
Иллюстрация Гюстава Доре к «Божественной комедии» (Ад, песнь XXVI).
Dante, Alighieri. Dore, Gustave. Inferno, 1890 / Wikimedia Commons
И здесь посланник небес, ангел, ступая по Стигийскому болоту, как по суше, напомнил «проклятому роду», кто властен открыть врата ада. Данте вкладывает в уста ангела античный миф о том, как Геракл пленил Цербера.
Врата ада открываются, и Данте со своим проводником оказываются на кладбище с множеством раскаленных гробниц. В них пребывают ересиархи и их последователи, начиная с последователей Эпикура, который отрицал бессмертие души. В отверстых раскаленных гробницах Данте видит Фаринату, политического врага своего рода, и ближайшего друга, разделявшего эпикурейские убеждения, — Кавальканте Кавальканти. Им известно грядущее, но души не знают, что ныне происходит на земле, живы ли их близкие. Кавальканте не знает, жив ли его сын, но знает, что германский император Фридрих II, непримиримый враг папы, отлученный от Церкви, находится в том же круге ада. Будущее самого Данте может предсказать лишь его
