Андре Гийу - Византийская цивилизация
Проявление инакомыслия некоторых отдельных личностей не имело таких последствий для империи и должно рассматриваться, я думаю, как новые идеи, которые затрагивают только личность инакомыслящих, например теории Фотия, Никия Анкирского об отношениях церкви и власти, Плифона об управлении империей.
Во второй половине IX в. патриарх Фотий — человек действия, эрудит, философ, теолог, независимый ум и ярый защитник греческого православия — разработал государственную доктрину, новую и неожиданную для византийцев. Согласно ей, император — это законная власть, цель которой сохранять целостность империи, соблюдать и защищать установления Священного Писания, решения церковных соборов, существующих гражданских законов. Патриарх, «живое лицо Христа, символизирующее своими словами и поступками правду», отвечает за спасение верующих и передачу церковных канонов. Разделение властей противоречит традиционному единству самодержавия императора — посланца Бога на земле. Согласно теории Фотия, суверен отвечает за земное благополучие своих подданных, патриарх — за духовное, они должны действовать в тесном сотрудничестве, согласно постулату: «Управление государством, как и человеческое тело, состоит из множества частей, самые важные и нужные из них — это император и патриарх. Мир и благополучие подданных империи, как телесное, так и духовное, зависят от согласия между императорской властью и церковной». Интеллектуальная утопия? В любом случае, эта доктрина прожила не дольше своего автора.
Два века спустя один клирик, возможно Никита Анкирский, написал трактат, в котором он объясняет, что митрополиты и епископы составляют особую социальную группу, защищающую свои права перед императором и патриархом. Император не должен давать наставления митрополитам или вмешиваться в дела церкви, но он должен прислушиваться к их советам. Что это — претензия на независимость высшего духовенства провинции от персонифицированной власти императора и патриарха или мысль, сформулированная в императорских покоях? Это не известно, но известно, что прелаты жили в тесном взаимопонимании с гражданской властью и были частью администрации.
Наконец в XV в., когда рушились политические и социальные структуры империи, Георгий Гемист Плифон создал «романтический проект» реформ, очень близкий к государственному социализму: «Я хотел бы внушить, — пишет он, — что вся земля — это общая собственность всех жителей, какой она и была по своей природе, и никто не может объявить ее часть своей собственностью. Если кто-либо хочет засеять её или построить на ней дом, обработать какой-либо участок, нельзя ему мешать… Так вся земля будет обработана, не останется ни одного необработанного участка, если все, кто хочет, сможет обработать то, что он хочет». Унификация налога в натуральном виде, строго пропорционального полученному урожаю, создание национальной армии и освобождение солдат от любых общественных работ, политика экономического протекционизма мощного государства, недоверие по отношению к монетной системе, презрение духовенства, которое «под предлогом созерцательной жизни претендует распоряжаться значительной частью общественного блага», возмущение телесными наказаниями и уродованием осужденных — такова в общем программа, развитая философом из Мистры, который мечтал «о возрождении своей страны из бед через пробуждение моральных сил и признания духовного наследия эллинизма» (Д. Закитинос). Главное творение Плифона было сожжено самим патриархом Геннадием Схоластом, который приказал верующим сделать то же самое с копиями, которые могли бы попасть им в руки. Это произошло несколько лет спустя после взятия Константинополя турками.
Общество в византийском мире, несмотря на принципы всеобщего равенства, которые позволяли доступ в привилегированный класс выходцам из средних слоев, оставалось аристократическим и иерархизированным. Индивидуализм его членов был неустраним и вынужден был маскироваться под давлением общественных установлений, диктуемых государством, но ярко проявлялся в регионах или у отдельных личностей. Всегда относясь с уважением к традициям, византийское общество пыталось опереться на них в решении всех проблем, впрочем, хоть и с сожалением, заменяя слишком старые примеры на более новые образцы.
Глава 5
Экономика
Земля, как и солнечный свет или воздух, как любое создание, является собственностью Бога, который из-за своей любви к людям дал им ее в пользование под ответственность императора — своего представителя на земле, обязанностью которого было справедливое распределение всех материальных благ, предложенных Создателем. Христианская мысль только суверену, а следовательно, государству доверяет управление всеми источниками производства и их использования. Кажется, что в этом нет явного противоречия между теорией и практикой.
Земля
Византийское государство являлось собственником земли, из этого следует его интерес к стоимости земли скорее с точки зрения экономики, а не финансов, интерес, который оно всегда считало выше всех остальных; некоторые исследователи сомневаются в этом, и лишь немногие полностью отвергают. Чтобы убедиться в этом, по-моему, достаточно вспомнить официальный тезис: земля принадлежит тому, кто взимает налоги. Император Алексей I в конце XI в. во время своего посещения знаменитого аскета из Деркоса, что находится около озера Филии на побережье Черного моря к северу от Константинополя, Кирилла Филиота, имел с ним следующий разговор: «Отец, чей это маленький монастырь?» — «Этот монастырь, пришедший в упадок, достался нам от предков, и до меня здесь жил один монах, — сказал Кирилл, описывая собственного брата, — и с Божьей помощью своими трудом и потом он сделал его таким, каким ты его видишь. И мы, недостойные, живем здесь, моля Бога о спасении твоей императорской власти и всего мира». — «А земля монастыря принадлежит ему изначально или вы ее приобрели, и как?» — спросил император. «Я тебе это уже говорил, она стала нашей благодаря смиренному труду на маленьких участках, с которых взимаются налоги». — «То есть земля обложена налогом, а следовательно, принадлежит государству, но с этого дня за твои святые молитвы я дарую ее монастырю со всеми правами, принадлежащими государству, своим правом я освобождаю его от их выполнения. Я дарую монастырю грамоту, которая освобождает его от всех повинностей». Вот что сделал император.
Приобретение собственности монахом Кириллом и его братом через дарение, покупку, обмен или наследование не давало им права собственности в полном смысле этого слова. Следовательно, реальным собственником земли было государство, и император распоряжался доходом от нее по своему разумению. Василий II в X в. мог в государственных интересах аннулировать законные права тех, кто владел землей более сорока лет, и «перераспределить» приобретенную собственность. Я думаю, нужно говорить о «верховной собственности» государства не на всю землю в империи, а на общественную землю, управляемую императором. В Византии не было собственников в значении римского права, которое мы используем сегодня на Западе, а были владельцы различных уровней. Так, государство конфисковывало имущество мятежников и могло без суда путем простых административных мер забрать землю или принудить обменять ее. Светской или церковной верхушке оно жаловало частичный или полный сбор налога с какой-либо крестьянской общины, или начиная с X в. некоторое число крестьян, или налога с них. Однако любое пожалование земли, крестьян или налога с них рассматривалось как подарок императора.
Первой заботой императора было доверить возделывание земли людям, которые способны обеспечить ему ожидаемый доход — натуральный и по видам: при элементарных формах землепользования первостепенной была проблема демографии и рабочих рук в деревне.
Ввиду небольшого количества документов, пригодных для исследования, и отсутствия критериев определения количества населения, невозможно нарисовать кривую сельскохозяйственного населения империи. Поэтому используемые данные численности населения в деревне от 15 до 20 млн человек в период с VIII по XV в. могут отражать лишь гипотетическую эволюцию. Население деревень, впрочем, очень различалось в зависимости от региона — в главе, посвященной географии, мы видели, насколько они были различны, — и зависело от качества и плодородия почв. Кроме того, кажется, что начиная с IX в. многие деревни были созданы на месте вырубленных лесов: лес и поросль валили и сжигали, чтобы обеспечить жильем растущее население. Не знают и о численности деревень в эту эпоху, можно лишь предположить, что они были больше заселены, чем, например, в Македонию! в XIII и в XV вв., и насчитывали от 50 до 1000 человек. Уровень рождаемости в некоторых регионах в этот период составлял примерно 22 человека на 100, в среднем на 19 мальчиков приходилось 14 девочек, но число детей, достигших взрослого возраста, не превышало двоих на семью. Смертность была очень велика. Ее основной причиной было недоедание, питание зависело от региона: масло, овощи, свежая или сушеная рыба на побережье; вино, пиво, возможно, были распространены везде, так же как и хлеб из разных злаков, но все это составляло треть бюджета. Свинина и дичь были пищей зажиточных людей, фрукты были редки, и бедняки довольствовались ячменной кашей, сыром, сушеными овощами, горохом, бобами или фасолью. Отсутствие протеинов приводило к тому, что небогатые люди были подвержены болезням, вызванным отсутствием гигиены. Не говоря об эпидемиях, достаточно редких, которые были мрачными «чистками» населения. В качестве примера можно привести постоянные заболевания, такие как египетская глаукома, тиф, оспа, различные формы эпилепсии и истерии, описанные в молитвах для изгнания злых сил, — эти заболевания связывали с демоническими или магическими действиями. Приводившие к опустошению городов, были распространены венерические заболевания, плевриты и другие болезни, ослаблявшие население, например ангина, ревматизм, известные нам по рецептурной книге еврейского врача Шабтая, называемого Донноло, который практиковал во второй половине X в. в Италии. Одного взгляда на семью Василия II будет достаточно, чтобы понять степень опустошения, которое вызывали болезни среди представителей высших слоев. Говорят, что император родился в семье крестьянина и был наделен особой силой, сделавшей его знаменитым; в двух браках он имел как минимум пятерых сыновей и четырех дочерей, одного внука, одного правнука, один праправнук выжил, и его потомство состояло из трех прапраправнучек, из этих детей один умер в младенчестве; Лев VI, четвертый по счету, пережил трех жен и умер в возрасте сорока пяти лет, его старший сын умер после крещения, другой дожил до преклонного возраста, но был инвалидом. Михаил Пселл, ученый и чиновник XI в., рассказывает, что он был третьим ребенком, его старшая сестра умерла молодой, а ее единственная дочь скончалась от оспы в 14 лет. По словам Алексея I, немногие византийцы доживали до шестидесяти лет, за исключением аскетов, которые достигали восьмидесяти, девяноста и более лет. За исключением нескольких регионов, перенаселенных из-за внешних миграций, и регионов с богатыми почвами или являющихся убежищем, плотность населения в деревнях была низкой во всей Византийской империи, и невозможно, к сожалению, даже приблизительно представить его демографию.
