Гордон Корриган - Столетняя война
Несмотря на попытки защитников устранить ущерб, оборона постепенно начала рассыпаться, и Генрих приказал подготовить фашины – связки прутьев десять футов длиной. Фашины надо было сбросить в ров – по ним солдаты могли подобраться к стенам. Однако задание это было чрезвычайно опасным, и король решил попробовать подрыв. Саперам из Дина приказали сделать подкоп под ров и под стены, и они с энтузиазмом принялись за дело. Скрыть от защитников города это было невозможно, поскольку здешняя земля была очень болотистой, что страшно замедляло работу. Две попытки заложить заряд отразили французские саперы. В конце концов герцог Кларенс захватил один из окопов противника и превратил в опорный пункт, из которого можно было штурмовать стены. 10 сентября 1415 года армия понесла первую большую потерю – не от французских пушек и не от арбалетчиков, а от дизентерии. Ричард Кортенейский, епископ Норвича, пять дней болел и умер в воскресенье, 15 сентября. Генрих отправил его тело домой, в Англию (гробница епископа находится позади главного престола Вестминстерского аббатства).
Англичанам удалось частично затопить Арфлер, а расширенные французами канавы позволили запустить в систему городского водоснабжения нечистоты и отравить ее. Многие скончались уже в первые дни, и вскоре город был охвачен эпидемией. На следующий день после кончины епископа французы совершили вылазку и отвоевали окоп Кларенса. Их, правда, быстро отбросили, но защитники города, стоя на бастионе, до позднего вечера выкрикивали оскорбления в адрес англичан, называя их лентяями. Тем не менее 17 сентября англичане подожгли барбикен. Генрих снова послал в город гонцов с предложением сдаться, а сам приказал армии приготовиться к штурму. Всю ночь английские пушки бомбили стены, упреждая попытки защитников починить бреши, а латники наутро приготовились к атаке.
Штурм так и не состоялся. Дома в городе были сильно разрушены, значительны были и людские потери. Англичане отвели в сторону источник воды, провизия заканчивалась, свирепствовала дизентерия. В среду, 18 сентября, начальник гарнизона признал, что, если к 22 сентября не прибудет помощь, ему придется сдать город. Король Генрих принял знатных заложников Арфлера, объявил перемирие, и все обстрелы, подкопы и атаки прекратились с обеих сторон. Поскольку мольбы о помощи были отправлены и французскому королю, и дофину, де Гокур надеялся, что его спасут. К несчастью для него, у короля на тот момент был период безумия, а дофину, ленивому и порочному восемнадцатилетнему юнцу, были безразличны горести подданных. Не все солдаты короля Генриха были довольны: поскольку город сдался сам, то и возможности грабежа были сильно ограничены, в то время как в случае победоносного штурма солдаты согласно законам войны могли позволить себе разгуляться и захватить уйму добычи.
Утром 22 сентября 1415 года Рауль де Гокур и бывший начальник гарнизона д’Этутвилль предстали перед королем Генрихом и передали ему ключи от города. Английские солдаты принялись исправлять ущерб, который они причинили городу. Ящики с навозом подле захваченного барбикена две недели источали зловоние. Генрих изложил свои требования. Жителей, не занятых на городских работах, и солдат, за которых не ожидали выкупа, изгнали с оккупированной территории. 27 сентября де Гокуру, д’Этутвиллю и двумстам французским рыцарям и пехоте позволили уйти, взяв с них слово, что они заплатят за себя выкуп либо отдадут долг драгоценностями или столовым серебром. Генрих назначил своего дядю Томаса Бофора, графа Дорсета и адмирала Англии, смотрителем и командиром гарнизона Арфлера, в его распоряжении были сто пехотинцев и триста лучников. К тому моменту состояние здоровья солдат внушало серьезную тревогу. Боевых потерь было не много, а вот от дизентерии людей погибало все больше, вдобавок к этому солдаты стали травиться, наевшись то ли незрелых яблок, то ли морепродуктов, сваренных в зараженной воде. Точных цифр мы не знаем, но, согласно некоторым данным, 2000 английских солдат скончались и примерно такое же количество было отправлено в Англию, поскольку они были слишком больны, чтобы продолжать кампанию. Среди последних были герцог Кларенс, а также ставший совершенно лояльным Эдмунд Мортимер, граф Марч, и Джон Моубрей, второй герцог Норфолка и граф-маршал Англии[87].
То, что, по мысли Генриха, должно было занять у него несколько суток, растянулось на тридцать шесть дней, при этом армия сократилась на треть. Вызвано это было эпидемией, а в дальнейшем боевыми потерями, а также дезертирством. Последнее всегда является проблемой, когда армия стоит на месте и сражения не ожидается. Тем не менее королю удалось захватить большой порт, он проявил лидерские качества и доказал, что заботится о людях. Все хронисты отмечают, что Генрих почти не спал и на протяжении суток находился на осадной линии, подбадривая солдат. Такое поведение короля разительно отличалось от праздности и безразличия французских монархов.
Назрел вопрос: что дальше? Год заканчивался, армия сократилась, поход на Париж был сопряжен с большим риском, а фракции арманьяков и бургиньонов наверняка объединились бы против короля. Генрих не мог погрузиться на корабли и вернуться в Англию, поскольку парламент проголосовал за выделение средств на экспедицию и хотел результата. Следовательно, молодому королю нужна была решительная и очевидная победа. Он хотел осуществить большое шевоше в манере его предка Эдуарда III и двоюродного прадеда Черного Принца, однако, в отличие от предков, Генриху хотелось доказать, что французские граждане являются его законными подданными и обижать их нельзя. Нападать придется только на вооруженные отряды, а потому у Генриха оставалось два возможных решения: идти либо в английский Бордо, либо в английский Кале. До Бордо надо было преодолеть 450 миль по суше, на что уйдет добрый месяц[88], а фуража для лошадей оставалось совсем мало, да и провизию для солдат трудно сыскать. До Кале оставалось 170 миль, и Генрих прикинул, что если сократить багаж до минимума и посадить армию на лошадей, то можно покрыть это расстояние за восемь дней. Была, конечно, слабая вероятность, что он сможет одержать крупную победу и тогда не придется прибегать ни к одному из вариантов. Король направил к дофину гонца с предложением встретиться в единоборстве, где призом будет корона Франции. Предложение было мальчишеским, и дофин справедливо его отклонил. Принимая во внимание, что Генрих был тверже, сильнее и гораздо опытнее, дофин оказался бы глупцом, если бы согласился на поединок.
Армия приготовилась к выступлению. О ее численности можно спорить, хотя в войске вряд ли было более шести тысяч солдат. Согласно хроникам, в нее входили 900 конных, 5000 лучников плюс герольды, священники, ремесленники и слуги. Они везли с собой провизию на восемь дней. С учетом породы лошадей, на которых ездило большинство всадников, животным требовалось в день как минимум десять фунтов твердой пищи (овса или ячменя) и столько же сена, то есть надо было перевезти примерно пятьдесят четыре тонны фуража, а кроме того, стрелы, шатры, кузнечные горны и снаряжение оружейников. Некоторые историки предположили, что этот груз перевозили вьючные животные, но поскольку лучшая вьючная лошадь может перевезти максимум 250 фунтов, то, чтобы перевезти все вышеупомянутое, потребовалось бы 484 лошади, не говоря уже о фураже, предназначенном для самих вьючных животных. Более вероятной представляется версия, что для этой цели использовались повозки – тридцать шесть повозок; если свести обоз к минимуму, все равно нужно было взять с собой семьдесят-восемьдесят повозок. Протяженность такого обоза составила бы полторы мили. С обозом тем не менее справиться намного легче, чем с табуном вьючных лошадей.
Решение Генриха двинуться к Кале, а не отправиться домой понравилось не всем. Некоторые советники заметили, что французы почувствуют себя обязанными вступить с ними в бой, а английская армия намного уступает в численности противнику. По слухам, Генрих ответил, что победу в бою решают не числа, а слова «божья воля» в бытность свою принц Уэльский часто употреблял в письмах во времена валлийских войн. В то время он еще писал на норманнском французском, но, став королем, перешел на английский язык. В самом ли деле он верил в то, что господь проявляет личный интерес к исходу сражений, неизвестно, но звучало это хорошо, к тому же Генрих очень верил в себя и в свою закаленную в боях армию, несмотря на то что теперь она сильно поредела. Во вторник, 8 октября, армия двинулась в поход; солдатам напомнили, что жечь и грабить строго запрещается. В двух милях к северу от Арфлера они окружили укрепленную деревню Монтивилье. Французы сделали вылазку. Бой был короткий, в этой потасовке несколько солдат Генриха были убиты и трое взяты в плен. Англичане время попусту не тратили, не пытались взять деревню, а двинулись дальше. Монтивилье оставалась в руках французов как постоянный упрек гарнизону Арфлера, пока в 1419 году ее не взяли как часть покоренной Верхней Нормандии. На следующий день, покрыв расстояние в двадцать миль, армия прошла Фекам, и вновь французский гарнизон устроил вылазку, и снова им быстро дали отпор, однако обе стороны захватили пленных. Если пункт назначения английской армии был пока неясен, то допрос пленных должен был раскрыть намерение англичан прийти в Кале.
