Гордон Корриган - Столетняя война
Глава девятая
«Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом…»[84]
Король в двадцать пять лет, палач французских аристократов в двадцать семь, регент и признанный наследник французского трона в тридцать два и покойник в тридцать четыре… Если бы Генрих V остался жив, история Европы могла бы стать совсем другой. Не много найдется англичан, даже сейчас, кто не испытывал бы гордость, думая о Генрихе V. Он сформировал английскую историю, то, что он сделал и кем он был, до сих пор отражается на отношениях Англии и Франции. Это был король, сознательно воспитавший у народа ощущение своей национальности, Генрих V первым стал писать письма по-английски и предпочитал говорить на этом языке, а не на норманнском французском. Он был естественным и харизматическим лидером, который если и не изобрел английский национализм, то сознательно взрастил его вместе с гордостью за себя и за свой народ. Генрих был мастером пропаганды и умело пользовался ораторскими приемами, он повторял, что главной его заботой является благополучие народа, и в этом был искренен. Несмотря на свою религиозность, он, разумеется, не был образцом христианской добродетели. Генрих мог быть жесток и несгибаем, безжалостен, груб, замкнут, вспыльчив, частенько непоследователен, но при этом был убежден, что находится под защитой Бога, однако хорошие люди войны не выигрывают. Генрих V является одним из наших великих королей, если не самым великим.
Задолго до того как стать королем, Генрих вознамерился притязать на французский престол. Взойдя на трон, он тотчас послал во Францию эмиссаров, и в Англию прибыли французские послы. Поначалу король попросил признать Аквитанию полностью английской, но после того как его просьбу отвергли, прозвучало более жесткое требование: ко всему тому, что зафиксировал в 1360 году договор в Бретиньи, французам надлежало выплатить до марта 1415 года оставшуюся часть выкупа за Иоанна II и передать Англии Нормандию. В требованиях, изложенных дофину, Генрих настаивал на возвращении всех французских земель, потерянных двести лет назад королем Иоанном, плюс к тому просил руки одной из дочерей Карла VI, притязая тем самым на французский престол. Генрих подчеркивал, что требует только то, что принадлежит ему по праву, но ни одно французское правительство не могло согласиться на реставрацию Анжуйской империи короля Иоанна Безземельного. Переговоры продолжались, но к весне 1414 года Генрих понял, что французы попросту тянут время и не собираются идти на компромисс. Возможно, все, что могли предложить французы, Генриха все равно бы не устроило: он решил ввести во Францию армию, и переговоры были лишь ширмой.
С самого начала 1414 года Генрих начал готовиться к войне. Были построены корабли, поставщики рыскали по всему королевству, скупали провизию и снаряжение, шла подготовка капитанов и солдат. К тому моменту сложилась система: капитаны и командиры свит заключали договор либо с вельможей, либо непосредственно с короной, набирали какое-то количество солдат (лучников, пехоту, канониров, мастеровых) за согласованную ежедневную плату. За пятьдесят лет сумма не менялась – тринадцать шиллингов четыре пенса герцогу; шесть шиллингов восемь пенсов графу; четыре шиллинга рыцарю-баннерету; шесть пенсов лучнику. За шиллинг в день тяжеловооруженный всадник исполнял ту же работу, что рыцарь за два шиллинга – стоял в одном ряду с пехотой, – при этом он мог отличиться, и его возводили в рыцарское звание. За первые шесть месяцев кампании капитану выплачивали половину денег, выдаваемых всему его отряду. Договор оформлялся на листе пергамента, текст писали дважды, и документ разрывали на две части, одна часть доставалась капитану, другая – нанимателю. В случае несогласия или обвинения в подделке эти две части складывали рядом и сличали по линии разрыва. В последней кампании договор заключали на год, а это означало, что Генрих предполагал долгую войну, однако в 1414 году денег в казне недоставало даже на шесть месяцев. В ноябре 1414 года парламент выдал королю двойную субсидию, согласившись тем самым на войну. Некоторым командирам свит выделили драгоценности из королевской казны, а солдатам командиры платили из собственного кармана. Предположительно Генрих надеялся на быструю победу или по крайней мере на большую добычу и богатый выкуп, поскольку надо было выкупить драгоценности и обеспечить кампанию в первые шесть месяцев. Он действовал, как азартный игрок в рулетку, шедший с тремя миллионами на войну, стоившую шестнадцать миллионов. Но ведь Генрих всегда прав и господь на его стороне.
Хотя ни Ричард II, ни Генрих IV не изменили базовую структуру английской армии, после победы при Креси в 1346 году пропорциональное число лучников по отношению к пехоте постоянно возрастало. Лучники доказали свою ценность. Они были подвижны, в случае необходимости могли выступать как легкая пехота, садясь на лошадь, действовали как легкая конница, а то и как разведка, к тому же и обходились неизмеримо дешевле прочих пехотинцев. К настоящему моменту был принят следующий боевой порядок: три лучника к одному тяжеловооруженному, и хотя не в каждой свите и не в каждом отряде придерживались указанной пропорции, королевские чиновники добились, чтобы у армии в целом было именно такое соотношение. Было также примерно 250 человек, формировавших собственные свиты, отличавшиеся по размеру от тех, что были у великих магнатов, таких как братья короля герцоги Кларенс и Глостер, представившие соответственно 960 и 800 солдат, в то время как менее знатные дворяне могли привести с собой человек десять а то и меньше. Случалось, дворянин приходил с единственным лучником.
Вдобавок к королевским свитам, куда более многочисленным, чем в любой предыдущей английской армии, было немало таких, в основном лучников, кто самостоятельно заключал контракт. Этих людей, конечно же, пристраивали в отряды к опытным командирам, и те обучали добровольцев стандартным армейским процедурам. Местом сбора был назначен Саутгемптон, где, как и в других южных английских портах, стояли корабли. Командиры королевских свит ждали, когда им прикажут выйти в Саутгемптон. Поначалу король намеревался собрать армию к 1 июля 1415 года, однако все пошло не так быстро, как того хотелось. Герцог Глостер держал свою баталию под Ромси, 16 июля он взял под команду сто девяносто пехотинцев и шестьсот десять лучников, а герцог Кларенс в Нью-Форест принял в свое войско восемьсот человек, набранных из шестидесяти девяти отдельных отрядов. В целом армия насчитывала примерно 12 000 солдат – 9000 лучников и 3000 тяжеловооруженных пехотинцев из 56 свит, готовых отплыть во Францию. Это была самая большая английская армия со времен Эдуарда III; впрочем, общее количество людей, которых надо было перевезти на континент, было гораздо больше. В свою кампанию Генрих взял сто двадцать шахтеров из леса Дин, завербовал семьдесят пять артиллеристов, множество мастеров, изготавливавших луки и стрелы, кузнецов, оружейников, пекарей, мясников, а также слуг, грумов, чиновников и пажей. Во Францию поехали священники и хирурги.
Хронисты пишут, что для транспортировки армии потребовалось 1500 судов, правда, некоторые историки думают, что это еще одно преувеличение. Общее число могло быть, не считая корабельных команд, примерно 14 000 человек. Перевезти требовалось также лошадей, повозки с багажом, продуктами для людей и фуражом для лошадей, осадные машины, пушки и ядра к ним, запас стрел для лучников. На корабли, кроме того, погрузили большое число палаток. Провиант состоял из солонины, рыбы, эля и муки. Мясной скот везли вместе с перегонщиками. С учетом всего изложенного – численности людей, лошадей, скота и багажа – кораблей и в самом деле требовалось много. Цифру 1500 называет Томас Уолсингем, признанный одним из самых точных историков того времени, а также сопровождавший экспедицию анонимный автор «Деяний Генриха V», так что нет причины в ней сомневаться, особенно если принять во внимание капризы погоды. Получается, что переправить такую армию на меньшем количестве кораблей было попросту невозможно.
При таком огромном количестве собранных в одном месте солдат, животных и кораблей невозможно было утаить военные приготовления, да и французские послы, которые почти до последнего момента посещали страну, прекрасно видели происходящее и сообщали обо всем своим властям. Подготовки армии Генрих скрыть не мог, но ему надо было скрыть, куда эта армия направляется. Кроме нескольких доверенных старших командиров и одного или двух капитанов, никто не знал, куда будет осуществлено вторжение. Большинство наблюдателей и участников – французы и англичане – предполагали, что армия высадится в Кале, в порту, который прочно удерживался англичанами, тем более что кратчайший путь туда через канал. Другие предполагали, что король повторит маршрут Эдуарда III – экспедицию 1346 года – и высадится на полуострове Котантен в Нормандии, либо, вслед за операцией Черного Принца в 1356 году, армия начнет вторжение из Бордо. И только поздно вечером командам кораблей сообщили о месте назначения, и войска вместе с припасами погрузились на борт.
