Гордон Корриган - Столетняя война
Хронисты пишут, что для транспортировки армии потребовалось 1500 судов, правда, некоторые историки думают, что это еще одно преувеличение. Общее число могло быть, не считая корабельных команд, примерно 14 000 человек. Перевезти требовалось также лошадей, повозки с багажом, продуктами для людей и фуражом для лошадей, осадные машины, пушки и ядра к ним, запас стрел для лучников. На корабли, кроме того, погрузили большое число палаток. Провиант состоял из солонины, рыбы, эля и муки. Мясной скот везли вместе с перегонщиками. С учетом всего изложенного – численности людей, лошадей, скота и багажа – кораблей и в самом деле требовалось много. Цифру 1500 называет Томас Уолсингем, признанный одним из самых точных историков того времени, а также сопровождавший экспедицию анонимный автор «Деяний Генриха V», так что нет причины в ней сомневаться, особенно если принять во внимание капризы погоды. Получается, что переправить такую армию на меньшем количестве кораблей было попросту невозможно.
При таком огромном количестве собранных в одном месте солдат, животных и кораблей невозможно было утаить военные приготовления, да и французские послы, которые почти до последнего момента посещали страну, прекрасно видели происходящее и сообщали обо всем своим властям. Подготовки армии Генрих скрыть не мог, но ему надо было скрыть, куда эта армия направляется. Кроме нескольких доверенных старших командиров и одного или двух капитанов, никто не знал, куда будет осуществлено вторжение. Большинство наблюдателей и участников – французы и англичане – предполагали, что армия высадится в Кале, в порту, который прочно удерживался англичанами, тем более что кратчайший путь туда через канал. Другие предполагали, что король повторит маршрут Эдуарда III – экспедицию 1346 года – и высадится на полуострове Котантен в Нормандии, либо, вслед за операцией Черного Принца в 1356 году, армия начнет вторжение из Бордо. И только поздно вечером командам кораблей сообщили о месте назначения, и войска вместе с припасами погрузились на борт.
Между тем была окончательно задушена оппозиция ланкастерскому наследию. Пока король наблюдал в Портчестере за последними приготовлениями к экспедиции, молодой граф Марч сообщил всем о существовании заговора, вынашиваемого несмирившимися сторонниками Ричарда II. В убийстве Генриха мог быть заинтересован сам граф Эдмунд, законный преемник Ричарда II по праву первородства. Впрочем, его, казалось бы, бескорыстный поступок был вызван осознанием того, что заговорщики некомпетентны и осуществить задуманное им не удастся, а в самом начале похода против ненавистной Франции это произведет на всех плохое впечатление. Зачинщики Саутгемптонского заговора, включая еще одного Скроупа, были арестованы, и после поспешного судебного разбирательства брат короля их казнил.
На посадку людей и погрузку припасов ушло три недели, и 7 августа 1415 года король Генрих вместе со своим ближайшим окружением взошел на борт «Le Trinite», самого большого корабля флотилии водоизмещением пятьсот тонн. Он подал сигнал всем кораблям об отплытии из Саутгемптона. Через четыре дня, в воскресенье, 11 августа 1415 года, флот взял курс на Францию, место назначения – Арфлер.
В наши дни мало что осталось от средневекового Арфлера, разве только фрагменты осыпающейся крепостной стены. Арфлер превратился в предместье портового Гавра, построенного в шестнадцатом веке. Генрих выбрал правильный пункт назначения, поскольку Арфлер стоял в устье Сены и захват этого города позволил бы королю нанести удар по Парижу, а потом пойти на запад и на юг – в Руан и Нормандию. Через Арфлер король намеревался получать подкрепление. Здесь он заблокировал бы главный французский торговый путь, что было важно, поскольку у Франции имелось превосходство на море. Вдобавок Генрих мог уничтожить гнездо пиратов и не пустить в море французские галеры с верфи в Руане. Да, выбор и в самом деле был хорош, Генрих надеялся, что придет туда без задержки, однако задача оказалась не такой простой, как он думал.
Переправа из Саутгемптона заняла три дня, и 14 августа первые корабли подошли к месту, которое англичане по-прежнему называли Сен-Дени-Шеф-дю-Ко[85]. Деревня эта находилась на побережье, в шести с половиной милях к западу от Арфлера. Десантная операция, в каком бы веке ни осуществлялась – в пятнадцатом или в двадцать первом, – наиболее опасна в момент высадки, но французы и не пытались помешать Генриху. Они должны были узнать от рыбаков, что армия в пути, и если бы у них была хоть какая-то береговая охрана, как в Англии, они бы легко определили, в каком месте высадится противник, и учинили бы побоище, пока корабли подходили к берегу, пока солдаты пробирались к суше, выгружали лошадей и снаряжение. Случилось то, что случилось: люди Генриха беспрепятственно высаживались на берег, и ушло у них на это три дня. Король отдал строгий приказ относительно поведения солдат. Обычной практике резни, поджогов и грабежей был положен конец. Генрих был легитимным королем Франции и не собирался третировать собственных подданных. Ни один священник, ни одна женщина не могли быть обижены при условии, что при них не было оружия и они не имели агрессивных намерений. К церквям и другим святилищам солдаты также должны были проявлять уважение. Проституткам вход в военный лагерь был закрыт, но если кого-то из женщин обнаруживали, тотчас ломали ей левую руку и выгоняли прочь. Запреты были введены из соображений безопасности, а не ради морали.
18 августа отряд под командой герцога Кларенса приблизился к Арфлеру, но запоздал, и в юго-восточные ворота города успело войти подкрепление, состоявшее из четырехсот тяжеловооруженных всадников, зато герцог не допустил медленно двигавшийся из Руана конвой с порохом и арбалетами. В диаметре Арфлер занимал три мили, городок окружала толстая высокая стена с башнями и тремя воротами – на северо-востоке, юго-востоке и юго-западе. Стены были защищены крепкими, соединенными друг с другом барбикенами. Горожане вырыли глубокий ров шириной в два копья (двадцать футов) и окружили город со всех сторон земляными валами и канавами. Земля в этих местах плоская, болотистая, французы расширили природные ямы, и территория превратилась в сплошное болото. Гарнизон насчитывал семьсот человек, а руководил им компетентный командир Ральф де Гокур, ранее ему приходилось командовать подкреплениями. В городе имелось достаточно орудий, и провизии хватало на то, чтобы выдержать по меньшей мере месячную осаду, но Гокур твердо рассчитывал на то, что и месяца не пройдет, как к нему подоспеет помощь из Руана, тем более что оттуда до Арфлера каких-нибудь пятьдесят миль или два дня энергичного марш-броска.
Как мы уже убедились, пушки мало чем помогли в кампаниях Эдуарда III и Черного Принца, возможно, их использовали при Креси, несколько таких орудий было при осаде Кале, но на конечный результат они повлияли мало. При Генрихе IV артиллерийская наука развивалась, а потому при Арфлере и защитники, и нападающие использовали пушки. Именно они заставят в конце концов отказаться от средневековой системы обороны и фортификации, основанной на высоких стенах и рвах, и хотя это время еще не наступило, артиллерия начинала играть все более важную роль. Генрих V назначил первого начальника артиллерии[86], в обязанности которого входил контроль за изготовлением пушек и хранением артиллерийских орудий и амуниции в лондонском Тауэре. На тот момент пушечные ядра были все еще каменными, попозже их заменят металлическими, но жерла пушек и вороты изготовляли из железа. Порох был ненадежен, поскольку селитра, из которой его делали, горела медленно, а правильное сочетание серы, селитры и древесного угля после смешивания, растапливания и высушивания с целью увеличения мощности пока не стало стандартным. Пушки представляли опасность. Было несколько инцидентов, вызванных неумелым обращением с орудиями: когда в них закладывали слишком много пороха, орудия разрывались и убивали канониров. Но если все шло хорошо, пушки могли выпустить снаряд весом до 200 фунтов, пробить в стенах отверстия, и если это получалось, городу наносился значительный ущерб. Орудия были тяжелыми, неуклюжими, с ограниченным радиусом действия, но польза во время осады от них имелась, хотя для использования их в полевой артиллерии нужно было еще много потрудиться.
После того как Генрих окружил Арфлер с суши и заблокировал подход к городу со стороны моря, выставив небольшие суда на протекающих в этих местах реках, он был готов к осаде. О блокаде, однако, он думал в последнюю очередь, поскольку на нее требовались время, люди и деньги, а потому он обратился к гарнизону с предложением сдаться, поскольку город по закону являлся частью Нормандского герцогства, составлявшего часть законного наследия Генриха. Король пообещал, что, если гарнизон сдастся, он не причинит никому вреда и город не будет разграблен. Неудивительно, что французы его предложение отклонили, и осада началась. Первой проблемой было подкатить осадные орудия как можно ближе к стенам. Англичане решили, что главным направлением атаки станут восточная стена и юго-восточные ворота, а потому принялись копать траншеи: под их прикрытием можно было передвигать орудия, не опасаясь арбалетчиков и пушек, установленных на городских стенах. Задача эта была трудной и неприятной, поскольку вода в болотах стояла высоко, но в конце концов пушки смогли начать обстрел юго-восточного барбикена и прилегавших к нему стен. Чтобы защитить пушки от огня противника, придумали хитроумное устройство, состоявшее из толстых деревянных досок, обитых железом. Устройство это в момент выстрела поднимали над пушками и опускали, защищая орудия от ответного удара. Французы не сидели сложа руки. Ночью они, как могли, исправляли нанесенный англичанами ущерб: в образовавшиеся бреши помещали ящики, наполненные землей или песком – в последующих войнах их называли габионами, – и засыпали улицы землей и навозом, это поглощало шум, и противник не догадывался, что каменные ядра падают в город и производят сильные разрушения. Зная о риске полномасштабной эскалады, де Гокур приказал поместить на стены бочонки с серой и негашеной известью, чтобы сбрасывать на нападающих, приготовил также лохани с краской, смолой и другими воспламеняющимися материалами, которыми намеревался воспользоваться для уничтожения осадных машин.
