История Финляндии. Время Петра Великого - Михаил Михайлович Бородкин
Петр Великий
Петр трудился в поте лица потому, что свою задачу понимал, как обязанность содействовать общему благу. В себе он видел слугу отечества. Он начал военную службу барабанщиком, а гражданскую — плотником, желая получать дальнейшие отличия и признания за действительные подвиги и заслуги. Генералом и адмиралом он сделался только после Полтавы и Гангута. Отечество стояло перед ним, как живое любимое существо, а не носилось в его воображении, как холодная отвлеченность. Отечеству он служил фанатически. «Ты должен любить все, что служит ко благу и чести родины,—говорил он сыну Алексею,—не щадить трудов для общего блага; а если советы мои разнесет ветер, — я не признаю тебя своим сыном». «Если не воротишься, то я весьма тебя наследства лишу». «Я за отечество и за подданных моих, — писал он сыну, — жизни не жалел и не жалею, то неужели пожалею тебя?» «Я вам от Бога приставник и должность моя смотреть, чтобы недостойному не дать, а у достойного не отнять. Будешь, сказал он Неплюеву, хорошо служить, не мне, а более себе и отечеству, добро сделаешь»... Этот удивительный человек успевал следить за всеми колесами обширной государственной машины. «Лично Петр, как выразился Ю. Юль, одарен столь совершенным и высоким умом и познаниями, что один может управлять всем».
Об ограничении своей власти Петр не думал. Все менялось, но форма власти оставалась прежней. Ему для реформ и для того, чтобы низложить оппозицию, нужна была полнота власти и он ее оберегал. Он действовал деспотически, диктаторски. Дворян скликал на вечную службу. На купцов возложил повинность по постройке флота. И т. д. Уничтожил патриаршество. Не назначил патриарха, чтобы в государстве не был «второй государь самодержцу равносильный».
Идея всеобщего блага была широко распространена, благодаря теории абсолютной монархии. «Долг царя, — говорил еще Юр. Крижанич, — сделать народ счастливым». Задачу же государства (в Регламенте главному магистрату) Петр Великий пояснял так: «приносить довольство во всем потребном в жизни человеческой и обосновать фундаментальный подбор человеческой безопасности и удобству». Чтобы выполнить подобную задачу власти надлежало обладать обширными полномочиями и неограниченными средствами. В воинском уставе (1716 г.) и духовном регламенте поэтому пояснялось, что повиноваться Государю «яко самовластному монарху Сам Бог за совесть повелевает». Эта власть, — которая уподоблялась Ю. Крижаничем жезлу Моисея, способному выбивать воду из камня, — направлялась Петром к «рощению россейской славы» и к «введению добрых порядков». Слава устанавливалась преимущественно внушением страха соседям.
Вокруг деятельного царя мы видим пеструю компанию сотрудников, русских и иноземцев, знатных и безродных. Звание и происхождение в его глазах значения не имело и потому находим около него «худофамилиальных» людей, «произведенных в знатность» его царской волей. Меншиков взят из потешных солдат; если верить молве, он торговал на улице пирогами, а впоследствии, по отзыву Куракина, «до такого градуса в милость вошел, что все государство правил и был такой сильный фаворит, что разве в римских гисториях находят». Остерман — сын вестфальского пастора, Девифр — юнга с португальского корабля. — рассказывают, что генерал-прокурор сената Ягужинский пас в молодости свиней в Литве, но вернее — был сыном органиста католической церкви, а вице-канцлер Шафиров вышел из сидельцев в лавочке, будучи сыном пленного крестившегося еврея. Нарышкины, Стрешневы происходили из «домов самого низкого и убогого шляхетства». Кн. Куракин указывает на нерасположение Петра «к великим фамилиям»; унижением имелось в виду «отнять у них пувуар весь и учинить-бы себя наибольшим сувреном».
Великий канцлер, гр. В. Ив. Головкин, дипломаты П. Андр. Толстой, Матвеев, Неплюев и др. не отличались родовитостью. Все они, по выражению Неплюева, проведены Петром сквозь огонь и воду. Про Лефорта и Гордона, Шеина и Шереметева Петр говорил: «Сии мужи — верностию и заслугами вечные в России монументы». Наиболее близким из них Царь писал: «Мин брудер», «мейн бесте фринт», Her Voevoda, Min Gnadigste Kenig! Те отвечали: «Min her Capiten, здравствуй!» Но ни близким, ни другим под «фортецию правды» подкапываться не разрешалось. Губернатор Сибири кн. Гагарин был повешен, петербургский вице-губернатор Корсаков подвергся пытке и публичному сечению кнутом, Шафирова сняли с плахи и отправили в ссылку, Меншикова Царь наказывал собственноручно, генерал-адмирала Ф. М. Апраксина отдал под суд.
Английский посланник Чарльз Витворт уже в марте 1705 г. писал: «Мощью собственного гения, почти без сторонней помощи, Петр достиг успехов, превосходящих всякие ожидания, и вскоре, конечно, возведет свое государство на степень могущества, грозного для соседей»... Слова оказались пророческими.
Петр обладал редким среди правителей мужеством — мужеством реформатора, способным менять установившиеся порядки. В этом секрет его большего успеха.
В Петре чувствуется коренная русская натура — прежний новгородский повольник, насельник пустынных краев. Петр точно вышел из старой былины. Его страсть к морю не что иное, как стремление русской натуры к шири, простору, раздолью. В невоздержанности гениального самоучки сказался его огненный темперамент, в жестокости — влияние среды и воспитания. Но он был способен каяться в своих ошибках; он имел смелость заявлять, что то-то «учинено было неосмотря». «Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо, то ему нравится, что разумно — то ему и подавай, а откуда оно идет — ему все равно.
По мере того, как росла и крепла Московская Русь, все настоятельней и неизбежней становилась потребность в обладании морем. Каждое государство ищет себе прочных физических очертаний. Великое русское царство также должно было влиться в естественные границы. Русская равнина предназначена была для создания одной монархии.
Поэтому борьба за Балтийское побережье являлось как-бы предопределенной. В деле искания морских границ для русского царства на севере и юге, Петр В. явился только «выразителем идей и стремлений своих предков, князей Киевских и Московских». Политические цели поставлены были России замкнутым её географическим положением и её экономическими и духовными нуждами. Вот почему причины Великой Северной войны лежат в глубине нашей истории.
Непригодность северного сурового океана для сношения с Западом была очевидна. За выход к Черному морю Петр В. Начал было борьбу с могущественной Турцией, но далее Азова ему продвинуться
