История Финляндии. Время Петра Великого - Михаил Михайлович Бородкин
Последняя предпетровская война за Балтийские берега велась Алексеем Михайловичем в 1656 г. — Стольник и воевода Петр Потемкин получил предписание со своим отрядом «идти на свейский рубеж и встать на Варяжское море». Ему надлежало овладеть крепостями Канцами и Орешком. Кроме того «тайным обычаем» приглашать православных обитателей края, «дабы они, помня Бога и природного своего государя, над свейскими немецкими людьми промысел чинили». Воеводе Пушкину велено было выступить из Олонца и занять Карелию. На гребных судах он переправился через Ладожское озеро и подошел под Корелу (Кексгольм). «Многажды» посылал он к «осадным сидельцам» сговаривать, но они во всем отказали и города взять не мог. При последовавших затем переговорах в Кардисе (1661 г.) московские послы добивались Карельской Финляндии и Ингерманландии. «Помышляй всякими мерами — писал Царь Ордину-Нащекину — чтобы у шведов выговорить в нашу сторону в Канцах и под Руговидом (Нарвой) корабельные пристани и от тех пристаней для проезду к Кореле на реке Неве город Орешек»... По миру в Кардисе обе стороны остались при прежних границах.
Решителем вековых споров за Неву, Карелию и Ингрию явился Петр. Он сильно рванулся к морю, к простору.
Ко времени Петра В. положение дел на севере было очень неутешительным. После договоров в Столбове и Кардисе, русские совершенно были лишены необходимого им водного пути, чем, вероятно, и объясняется наивное предложение царя Алексея Михайловича, сделанное герцогу Курляндскому, разрешить строить в его гаванях русские суда. Наш товарообмен сильно стеснялся у Нарвы и Ниэна (Канцы), где ввозная пошлина часто подымалась и ставились иные препятствия, так в 1688—1689 гг. с большими затруднениями через Ниэншанц пропустили груз, среди которого находились лекарства, выписанные для личных потребностей царя Петра и брата его Иоанна. Для поднятия государственного значения и улучшения материального быта России надлежало утвердиться на Балтийском море, завести свой флот, войти в ближайшие сношения с важнейшими соседями-государствами и приобрести влияние на дела Европы. «Россия не могла расти и развиваться, не открыв себе путей для торговли и доступа к цивилизации. Путь для торговли — это значило Балтийское море». Но Балтика состояла уже «Средиземным морем» сильной монархии династии Вазы, подобно тому как Черное море являлось внутренним морем Турции. Петр был прав, говоря, что шведы на севере, а турки на юге «со всем светом нам коммуникацию пресекли».
У Петра зрела мысль о войне со шведами. Кажется, что в Вене (1698 г.) он определенно задумал напасть на Швецию.
Война со Швецией вела непосредственно к цели. Ливония, Польша и Литва сами по себе не могли удовлетворить очередных требований. Нужно было ближе придвинуться к Европе. Удобнейшим путем для этого являлось море. В прилегавших к нему областях история наиболее сохранила русское влияние, а сами эти области физически теснее были связаны с Россией, чем со Швецией. Наконец, в борьбе за эти области, Петр имел основание рассчитывать на союзы, так как преобладание Швеции ложилось тяжелым гнетом на Данию и Польшу. Таким образом, задача, решение которой занимало Петра, указана была ему природой и завещана историей. Надо было раздвинуть русскую землю до естественных рубежей, надо было вернуть то, что прежде принадлежало России. — Общая историческая причина Великой Северной войны — политический рост России (Норден-сван). Во все времена все народы старались отвоевать от своих соседей то, что теми у них было отнято, и счастливая звезда Петра устроила так, что он в этом отношении мог держаться в пределах справедливости, логики и правды.
Итак, замышляя войну со Швецией, Петр В. желал прежде всего возвратить земли «отчич и дедич», а в области Ижорской приобрести корабельную пристань на р. Неве. — Призывая Короля Августа (в окт. 1699) в союзники, Петр через своего доверенного выразил желание, чтобы его королевское величество «помогли ему занять те шведские области, которые, по Божьей милости и по праву, в сущности, принадлежат России и были потеряны вследствие смуты в начале этого века». Согласно сему в договоре с Августом II значилось, что он обязан помогать Петру I получить твердое основание на Балтийском море — «как и высокославные наши предки с начала сего столетнего времени в порядочном беспрекословном владении и совершенном обладательстве имели». Далее (в 5 пункте договора от 11 ноября 1699 г.) говорилось: «и особливо свое действо воинское в провинциях Ижорской и Корельской всею силою весть».
В борьбе со Швецией и другими европейскими государствами Польша представлялась естественной нашей союзницей. Уже Ордин-Нащекин думал о совместных действиях с ней против шведов. Петр, кроме того, видел в Августе II гения и потому особенно охотно был готов соединить свое предприятие с его судьбой. После четырехдневной беспрерывной пирушки, они поделили Швецию между собой и временно обменялись оружием и одеждой.
Второй союзницей Петра являлась Дания. И Дания и Польша ранее пострадали от Швеции. «Швеция обобрала Данию со стороны Норвегии, отняла у Польши Ливонию». Союзники втайне рассчитывали вернуть утерянное и уделить из добычи возможно меньше России. Этим особенно был озабочен Паткуль.
В том же 1699 году в Москву прибыло шведское посольство (барон Вергенгиельм и барон Лилиенгельм), с сообщением о вступлении на престол Карла XII. Царь принял посольство (в окт.) с большой торжественностью, но во время аудиенции напомнил, что комендант Риги, генерал Дальберг, не допустил его, переодетого шкипером «Петром Михайловым», осмотреть крепости. Поведение Дальберга Царь в свое время отметил в протоколе и приберегал его, как предлог войны, но пока Петр ласкал шведского представителя в Москве Книперкрона, чтобы рассеять его беспокойные догадки и скрыть свои подготовительные действия.
Князь А. Я. Хилков
Ничто еще не предвещало войны. Швеция, следившая за борьбой России с Турцией, прислала Петру I в дар 300 бронзовых орудий и разрешила ему заказать на шведских заводах 280 чугунных пушек.
Шведы домогались возобновления Кардисского договора. Петр сначала медлил, но затем согласился и 17 апреля 1700 года отправил в Швецию великое посольство с грамотой, подтверждавшей соблюдение прежнего трактата. Для извещения же о скором прибытии
