Джеффри Хоскинг - История Советского Союза. 1917-1991
Имена, которые я только что перечислил, со всей очевидностью показывают, что выдвиженцы начала и середины тридцатых годов впоследствии играли ведущие роли в советском руководстве вплоть до самого последнего времени. Как раз накануне смерти Сталина, в 1952 г., они составляли 50% министров и заместителей министров, чьи биографии были для нас доступны (57 человек из 115), — в то же время 22% окончили технические институты во время НЭПа, и 65% были или происходили из рабочих или какое-то время были рабочими. Даже в 1980 г. они составляли половину Политбюро: Брежнев, Косыгин, Кириленко, Устинов, Громыко, Кунаев и Пельше — все они, кроме Кунаева, происходили из рабочих или крестьян.
Итак, в течение 1930-х гг. заметно изменились кадры партийного руководства и в смысле своего происхождения и образования. В 1920-х гг. партией руководили в основном выходцы из среднего класса, имевшие юридическое или гуманитарное образование. В 1930-х их место заняли выходцы из рабочего класса или крестьянства, имевшие по преимуществу техническое образование. Самые большие перемены произошли между XVII съездом в 1934 г. и XVIII — в 1939 г.: из ста тридцати девяти членов Центрального Комитета старого состава осталось только двадцать девять. Большинство из них было вскоре арестовано НКВД, и лишь немногие избежали расстрела.
Новые люди приходили к власти в трех областях: управлении экономикой, правительстве и партии. Но все три сферы были теснейшим образом связаны и в некотором смысле дублировали друг друга. Правительственные посты были связаны с определенными отраслями промышленности, поскольку те управлялись народными комиссариатами. Секретари обкомов и горкомов (областные и городские партийные комитеты) тоже, особенно в индустриальных районах, большую часть своего времени посвящали повышению хозяйственной репутации руководимых ими территорий. Это означало, что для устранения недостатков и узких мест, для нормального снабжения жизненно необходимым топливом требовалось подчас их личное вмешательство, Так, например, когда в ноябре 1940 г. правительство решило, что для тяжелой артиллерии настоятельно необходим новый тип мотора, оно поручило этот подряд Рыбинскому машиностроительному заводу и приказало первому секретарю местного обкома партии Н. С. Патоличеву временно взять на себя руководство заводом и проследить за его оснащением тем новым оборудованием, которое могло понадобиться. Для Патоличева, который в начале тридцатых годов получил образование военного инженера, задача была вполне знакома; на время своего отсутствия он оставил политическое руководство областью на второго секретаря.
Тем не менее эти люди были прежде всего членами партии. Обычно их служебная деятельность начиналась в партии или комсомоле, и свое техническое образование они рассматривали как очередное партийное поручение, а со временем были готовы оставить, по поручению партии, свои специальности и выполнять новое задание. Кендалл Бейлс обработал на компьютере данные о 1100 представителях технической интеллигенции, отмеченных различными правительственными наградами между 1958-м и 1965 гг. — большинство из них, кстати, в двадцатые и тридцатые годы были молодыми людьми. Он обнаружил, что есть два основных типа карьеры, которую сделали эти люди: первый представлен выходцами из партийно-государственной иерархии, вторые занимали исключительно технические, производственные должности. Первая группа более компактна по своему возрасту (большая часть родилась между 1900-м и 1914 гг.), по происхождению своему более тяготеет к пролетариату и более провинциальна по образованию, чем вторая. Эти люди получили образование между 1928-м и 1941 гг., став металлургами или инженерами-механиками, спрос на которых был особенно велик в течение первых трех пятилеток. Среди них преобладали славяне, большей частью русские, встречались также армяне и грузины, однако лиц среднеазиатского происхождения и женщин было очень мало, а евреев не было вовсе.
Это были люди, которые оказались в центре номенклатурной системы в конце 1930-х гг. Аналогичный процесс шел и в других областях, особенно в армии, где бывшие “политические комиссары” посылались на учебу в военные академии и возвращались оттуда полноценными офицерами. Точно таким же образом и в области образования, здравоохранения, юриспруденции, дипломатии и искусства люди, завоевавшие доверие своего партийного начальства, получали соответствующее образование и по возвращении занимали должности в профсоюзах, учебных заведениях и исследовательских институтах.
Странную жизнь вел этот новый зарождающийся правящий класс. С одной стороны, для них начиналось комфортабельное и обеспеченное существование. Надежда Мандельштам своим желчным взглядом литературного аутсайдера увидела, как жизнь в Москве становилась такой же, как и во всем мире. Люди заводили свои первые банковские счета, “покупали мебель и писали романы”. Каждый мог рассчитывать на быстрое продвижение по службе, потому что каждый день кого-нибудь вырывали из нормальной жизни, и его место занимал другой. Те, кто становился частью номенклатурной системы, получали привилегии, о которых остальное население могло только мечтать: просторные квартиры, особое медицинское обслуживание, качественную еду и потребительские товары по низким ценам в специальных магазинах и распределителях. Им предоставлялись оплачиваемые или частично оплачиваемые отпуска и самым высокопоставленным из них — дачи в укромных уголках, где можно было проводить выходные дни, и транспорт с шофером, чтобы легко туда добираться. Перечень этот можно было бы и продолжить, даже не говоря о разнице в заработной плате, но он не вышел бы за пределы “мелкобуржуазных” представлений о равенстве.
Но, с другой стороны, жизнь новых назначенцев была полна опасностей. Они не являлись собственниками тех благ, о которых только что шла речь: все это они имели до тех пор, пока занимали свой пост, т.е. до тех пор, пока были в милости у Сталина, у НКВД, у Отдела партийных кадров Центрального Комитета. Система номенклатуры, которая окончательно сложилась только к настоящему времени, занималась распределением официальных постов и привилегий, им сопутствующих. Понятие “номенклатура” имеет отношение к двум отдельным спискам: в первом содержались сами должности, во втором, — имена лиц, пригодных для назначения на них. На уровне Центрального Комитета этот список, вероятно, включал секретарей республиканского и областного уровней; комиссаров всесоюзных наркоматов (министерств) и республиканских премьер-министров; дипломатов высшего ранга; старших чиновников судебной системы и прокуратуры; высших армейских чинов; ведущих руководителей НКВД (возможно, что этими назначениями Сталин занимался лично); главных редакторов всесоюзных газет; председателей профсоюзов, творческих союзов, молодежных и женских организаций; ректоров университетов и глав крупнейших исследовательских институтов; директоров заводов всесоюзного значения. На республиканском, областном, районном и городском уровнях местные партийные комитеты имели в своем распоряжении список аналогичных постов, соответственно более низкого уровня, а равно список лиц, пригодных для занятия этих должностей. Все персональные списки утверждались НКВД и кадровыми управлениями соответствующего уровня, и никто из тех, кто впал в немилость у начальства или отклонился от генеральной линии партии, не мог получить никакого официального поста. Таким образом, система номенклатурных списков создавала превосходную машину контроля над любой политической или профессиональной должностью в стране.
Сталин всегда мог убить тех, кого породил. Часто он так и поступал. Когда чиновник смещался и тем более арестовывался, он и его семья теряли свои привилегии, к которым они уже успели привыкнуть. В случае ареста они действительно теряли все права на собственность: поэтому жены так часто разводились с мужьями, которых могли арестовать. У чиновников имелось два способа устранения такой угрозы. Во-первых, они могли застраховаться от нее коллективно, создавая “круговую поруку”. Во-вторых, они могли действовать индивидуально, устраняя соперников и заискивая перед местным НКВД. Когда в конце 1938 г. аресты пошли на убыль, чаще начал применяться первый метод, в основном, заменивший собой второй. Все это побуждало любого чиновника крайне неохотно и с отвращением принимать на себя ответственность, что отмечали многие посетившие СССР наблюдатели.
Но при этом выдвиженцы Сталина могли сделать карьеру с поистине космической скоростью. В качестве примера молниеносного продвижения по службе можно привести историю А.С. Чуянова, который в 1934 г. двадцати лет окончил Московский химико-технологический институт мясной промышленности. Он совмещал учебу с работой в качестве заводского инженера, после чего проработал год в аппарате Центрального Комитета. Однажды, в 1938 г., он был вызван к А.А. Андрееву, тогдашнему секретарю ЦК по работе с кадрами. Андреев заявил Чуянову, что тот рекомендован на должность первого секретаря партийного комитета Сталинградской области (“рекомендация” означает “назначение”, но формально пост первого секретаря был выборным).
