Вольфганг Акунов - Берсерки
— Дура ты, девонька, это я была. — И выгнала ее».
Колдуны могли «скидывать» (обращать) в зверей или неодушевленные предметы не только себя, но и других людей.
«Раньше, в старые годы, были такие колдуны, что целые свадьбы могли оборачивать в волков. Едет свадьба под венец, или из-под венца, — и всю свадьбу сделают волками; навсегда так и бегают».
«…Целое веселье было перевернуто в вовкулаков. Рассказывают, что все было так: свадьба пошла в церковь, а одну бабу забыли позвать читать «Отче наш». Она и сделала им так, что когда свадьба вышла из церкви, а навстречу им направлялся музыкант (он был кривым), то все и побежали волками. И теперь живы люди, которые видели эту свадьбу; так и бежали с красными лентами на головах, а кривой музыкант ковылял за ними».
«Жил он, этот человек, с женой не в ладах, часто колотил ее <…> Раз, в пьяном виде, поколотил он жену очень больно; та и убежала к матери, в другое село. На другой иль-бо на третий день зять зашел к теще за женой <…>
— Нет ли чем опохмелиться, любезная тещенька? — спрашивает зять.
— Коли нет, говорит теща ласковым голосом, — есть!
<…>
Сказала это и достала из-за печки стакан вина и поднесла зятю. Тот, не перекрестясь и не благословясь, духом выпил стакан. Хотел порожний стакан поставить на стол, а он, то ись стакан, сам собой выпал из рук. Зять взглянул на руки, а они не руки, а волчьи лапы. Он взглянул сам на себя, и весь-то он не человек, а волк <…>».
В отличие от добровольных оборотней, которые бывают иногда опасны, насильственно «зачурованные» (зачарованные, заколдованные) оборотни безвредны. «Людям они вреда не делают, кроме тех, кто их испортил; те не должны им попадаться навстречу». «Обернутые», как их еще называют, «бегают обычно по улицам и по задворкам деревень, становятся на задние лапы и заглядывают в окна… они хотят, чтобы близкие их опознали». «…Ходят теперь по свету голодными, потому, что им запрещено есть. Ни на человека, ни на зверя кинуться не могут, только опустят голову и хвосты, да воют». Рассказывают, что иногда эти несчастные даже попадают в рабство к тем, кто их заколдовал.
Известны практические описания способов «перекинуться».
«…Стоит лишь найти в лесу гладко срубленный пень, воткнуть в него с приговорами нож и перекувырнуться через него — станешь вовкудлаком. Порыскав волком, надо забежать с противной стороны пня и перекувырнуться обратно; если же нож кем-нибудь похищен, то придется оставаться перевертышу навек волком. <Или другое описание: > надо воткнуть два ножа в рот, прочитать заклинание и три раза перевернуться».
Для того чтобы обернуть другого человека, необходимо с приговором набросить на него звериную шкуру или же специальную наузу — обернутый станет человеком только тогда, когда науза истлеет. Также обернуть можно ударом палки, плети, кнута.
Насколько действенны вышеперечисленные методы — разговор особый.
Многое из того, что известно об оборотнях, кажется фантастикой. И в самом деле, невероятно, чтобы человек мог физически (причем мгновенно) трансформироваться в какое-либо другое существо. Но нет дыма без огня; информация, повторяющаяся повсеместно, не может не иметь в своей основе хоть какого-либо рационального зерна. Далее мы постараемся разобраться в том, что же послужило источником для «сказочных» рассказов об оборотнях.
ОБ ОБОРОТНИЧЕСТВЕ
И ВОЗРАСТНЫХ ИНИЦИАЦИЯХ
Многие исследователи связывают рассказы об оборотничестве с инициациями. Рассмотрим вкратце, что мы знаем об этом интереснейшем явлении.
Практика возрастной инициации существовала повсеместно, у всех народов. По достижении определенного возраста молодые люди проходили определенный цикл обрядов, вследствие которых превращались из подростков во взрослых людей и становились при этом полноправными членами общества. Наставники — опытные, знающие люди — проводили инициации так, что у молодых людей происходила коренная перестройка психики, снимались глубинные страхи, вырабатывались и закреплялись на бессознательном уровне навыки взаимодействия с товарищами. Подростки становились взрослыми и, как следствие, получали новый социальный статус — статус полноправного члена общества — и новые права: право быть воином, право иметь жену, право заниматься созидательной магией.
В принципе существует два основных вида «оборотничества»:
1) инициации, подразумевающие «превращение» посвящаемых в животных;
2) практики «пускания морока» или «отвода глаз».
Любая инициация строится по схеме замри-умри-воскресни. Иначе говоря; прежде чем перейти на новый качественный уровень, человек должен испытать частичное разрушение, подавление, агрессивное (в большей или меньшей степени) воздействие извне. Таковым в условиях инициации и является частичная деградация человека до зверя.
Инициационные сценарии в общих чертах одинаковы для всего мира. По всей видимости, причина этого в том, что инициация является оптимальным способом стимулировать развитие человека в данном возрасте. А потому и в Австралии, и на Крайнем Севере большинство юношеских инициационных практик имеют одни и те же черты. Среди них следующие:
а) инициируемые удаляются из привычного для них общества;
б) инициацию (чаще всего) проходят в коллективе сверстников;
в) посвящаемый подвергается притеснениям и испытаниям.
Экстремальное сообщество подростков, противопоставленное «обычному» миру, можно сравнить с волчьей стаей. У славян, как и у других индоевропейцев, подобные союзы часто и называли «волчьими», а самих участников — «волками». Этнографически зафиксированы случаи, когда инициируемые наряжались волками, носили одежду из шкур, при вступлении в союз обязаны были кусаться и выть. На уподобление инициируемых хищным зверям указывают и те факты, что пища, которой они питаются, как правило, мясная, у некоторых народов только члены инициационного союза имеют право охотиться. «Волчьи союзы» противопоставляют себя обыденному миру; как это и подобает хищникам, они похищают в деревнях продукты, хулиганят. Инициируемые подвергаются различным испытаниям.
Память об инициационных практиках встречается в волшебных сказках, типические сюжеты каковых, кстати, ини-циационны по сути своей — «невозможно отрицать, что испытания и приключения героев и героинь волшебных сказок почти всегда переводимы на язык посвящения».
Героиня сказки совершила ошибку, вследствие которой ее возлюбленный «ушел». Героиня отправилась искать его и нашла в следующем месте «…Пошла в поле, и зашла в пустой дом, и ухоронилась. И вот топотня, топотня, бегут сорок волков, и стали развертываться кругом столба по солнышку, и развернулись, и очутились все добрыми молодцами…»
А следующую волшебную историю этнографы записали в Курганской области.
«Одна матерь была гордая. Она своего детеночка Митеньку изругала по клятбишному, проклянула то есть его.
Ладно. Он вышел на улицу и пошел, пошел куда попало. Идет — стоит избушечка, старичок подходит:
— И это куда ты пошел? Айда со мной.
Пошли, повел он Митеньку, повел, ведет по бережку, пришли к этому, к морю.
— Митенька, зашшурь глаза, иди со мной по воде.
Митенька зашшурил и пошел как по полу. Зашли в комнату — а там дом у них, питание всяко есть, все есть.
Жил он там, сколько уж жил, не знаю. Он был там как бы работником. А матерь не думает что дитенок потерялся. Только хресная о нем молилась, молилась за него Богу. И вымолила его — главарь <в том месте, где Митенька находился> стал говорить:
— Ты теперь, Митенька, нам не годный. Душной ты теперь стал. Иди, давай, домой. — (Душной — это раз хресная его вымолила).
Митеньку главарь послал, а не перевернул его — он как чурка и прикатился. Хресная раз метет за воротами — вдруг чурка катится толстая (он уже большой был). Она:
— Ой-ей, как я испугалась, Господи.
Как она гаркнула, <Господа помянула> — он сразу человеком обернулся:
— Хресна, не бойся, это я, Митенька.
Он рассказыват потом хресной:
— Если кто что оставит не благословясь, не перекрестясь, мы этим и питались.
Так что все надо с молитвой ложить, а то сейчас наедятся, напьются, а все вот на столе оставляют. А так нельзя.
Старуха, которая мне это рассказывала — та хресная-то ей по родне».
Этот, казалось бы, несложный рассказ содержит массу деталей, указывающих на инициационные практики.
…изругала по клятбишному — уходившие в «волчьи союзы» иногда оплакивались как умершие, после возвращения домашние делали вид, что не узнают их.
…мы этим и питались… — как уже говорилось, участники молодежных союзов иногда питались «чем Бог послал» (промышляя мелким воровством, собирательством и др.) Также и в данном рассказе члены «союза» (подобно сбивавшимся в такие же «волчьи стаи» спартанским отрокам и юношам, не достигшим совершеннолетия и обязанным законами Ликурга самим добывать себе пропитание, в том числе воровством) воруют пищу, которую хозяйки оставили без присмотра, «не благословясь».