История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I - Михаил Михайлович Бородкин
Герцог Карл Зюдерманландский
26 июня — 7 июля Король уведомил свой флот, что война началась. На другой день (27 июня) шведский флот встретил у острова Наргена два русских фрегата (Ярославец и Гектор) с кадетами, отправленными для практического плавания. По требованию шведов, наши фрегаты спустили флаги. На фрегатах находилось немало провианта, военных припасов и амуниции. «Может статься» что это тот Гектор и Ярославец, которые были посланы «для крейсирования по первоначальным слухам», отметил Храповицкий (1 июля 1788 г.). В 1790 г. Ярославец в Выборгском сражении попал на мель и вновь достался русским и прослужил еще несколько лет в нашем флоте. .
Достойный начальник нашего флота, адмирал Грейг, писал графу Безбородко (23 июня 1788 г.): «я думаю, что ежели шведский король все свои морские и сухопутные силы собрал в Финляндии, то лучшим делом перенести войну в сердце Швеции, к самой её столице, где вероятно еще много есть республиканских партий». Смелый план! Подобный же план он готов был исполнить на юге. «Пользуясь попутным ветром, я бы решился пройти чрез Константинопольский канал в Средиземное море». Но на севере некому было осуществить плана Грейга. Вероятно, ответ на порыв Грейга кроется в следующей собственноручной заметке Екатерины II: «Мне кажется, экспедиция на Карлскрону важнее нежели Стокгольмская и для того напиши к Грейгу, чтобы он держался своей инструкции».
Флот Грейга вышел в море. Команда наших судов на половину состояла из рекрут, приведенных из внутренних губерний за две недели до встречи с неприятелем. Первой заботой адмирала было поэтому выучить рекрут управлять парусами и действовать при орудиях. Все проявили много рвения и усердно готовились к близкому кровавому экзамену.
Адмирал С. К. Грейг
Своих подчиненных Грейг охарактеризовал так: «контр-адмирал Тимофей Гаврилович Козлянинов — хороший, отважный офицер; вице-адмирал Виллим Петрович Фондезен — хороший, знающий службу моряк, исправный, но излишне осторожен и совершенно неспособный к самостоятельной деятельности в звании отдельного начальника». Императрица отметила: «Тот виноват перед отечеством, кто ввел обоих Фондезинов в адмиралы».
Офицерский состав был более удовлетворителен, чем состав команд, хотя секретарь Саксонского посольства сообщал, что «офицеры не отличаются большими познаниями». В числе командиров кораблей и офицеров встречались англичане, норвежцы и другие иностранцы, приглашенные на нашу службу. В их знаниях и опыте, конечно, нуждались, но временами увлечение иностранцами доходило до полного пренебрежения собственными офицерами. Может быть благодаря излишеству иностранцев, шведы получали самые точные сведения о том, что у нас происходило. Граф Вахмейстер знал о числе наших рекрут, имена всех капитанов, знал даже о припадке подагры у Грейга.
В 1788 г. в Карлскроне было вооружено 15 кораблей, 5 больших и три малых (фрегата. Они двинулись в путь. «Мы сошли (28-17 июня 1788), рассказывает швед, на берег в Гангеудде (Hangö), местные крестьяне едва лишь за деньги принесли нам кур, молока и т. п. Мы сказали им, что, когда мы уйдем, придут русские и возьмут от них все это насильно. Несчастные отвечали: да, да, русские тоже ведь люди».
Офицеры шведского флота, благодаря торговым экспедициям и предварительной службе на иностранных судах, имели хороший морской закал.
К кампании 1788 г. у Швеции, благодаря знаменитому строителю Чапману, оказался новый гребной флот, хорошо приспособленный для береговой службы.
В бой готовились вступить 17 русских кораблей (1.220 орудий), с шведской эскадрой, состоявшей из 23 судов (1.400 орудий). Команды оказались, примерно, равной силы — около 12 тыс. человек. Но артиллерия у шведов в полтора раза была сильнее нашей. Шведский флот вышел с рейда 25 мая, а наши 28 июня, что должно было значительно отразиться на обучении команд, так как наши рекруты до боя находились в плавании только восемь дней. Во главе шведского флота стоял герцог Карл Зюдерманландский.
6 Июля 1788 г., утром, дул сильный ветер. Со стороны Свеаборга показались военные корабли шведов. Наш адмирал дал сигнал приготовиться к бою. Сблизились неприятели лишь к вечеру около 5 часов. Встретились их суда между островком Стеншер и мелью Кальбоден (Кальбодегрунд), или иначе определяя: в равном расстоянии между Гогландом и Свеаборгом. Грейг сделал нужные распоряжения, внушил командирам о необходимости горячей атаки и напомнил о строгой ответственности за слабые действия и дурную взаимную поддержку. Последовал новый сигнал: «вступить в бой», хотя сражение уже разгорелось и без него, когда храбрый Козлянинов нагнал шведский адмиральский корабль. Командиры подавали пример своим личным присутствием. По прошествии некоторого времени (около 6 час.) значительно поврежденные шведские корабли склонились за линию. Тихо продолжали двигаться оба флота. Дым окутал их корабли, но ядра продолжали свистеть и пронизывать воздух, ломая снасти и разрывая паруса. Наш авангард сыпал картечью. Заметив замешательство среди шведских кораблей, русские крикнули «ура» и, приободренные, начали преследование. Около 9 час. шведский флот опять спустился.
Гогландское сражение 6 июля 1788 г.
Наступило полное безветрие и непроницаемый дым прикрыл оба флота. Вечерняя заря гасла. Часть шведских кораблей стала уклоняться от боя. Около 10 час. вечера спустил свой флаг вице-адмирал Вахмейстер на корабле «Принц-Густав». В темноте и дыму скрылись и другие корабли шведов. Грейг поднял сигнал: «прекратить сражение». К 11 часам выстрелы смолкли. Ночью русские узнали, что их корабль «Владислав» вынужден был сдаться. Грейг поднял сигнал погони, но темнота ночи и полученные повреждения лишили авангард возможности гнаться за неприятелем. Шведы рассказывают, когда Густав III в 1777 г. находился в России, то в его присутствии заложен был корабль «Владислав», который теперь оказался в руках шведов. При закладке Король и Императрица положили деньги в киль. При этом будто бы король сказал своему адмиралу Тролле: «быть может, этот корабль когда-нибудь будет наш».
На нашей эскадре убирали тела убитых и очищали корабли от обломков. В русских судах насчитали до 764 пробоин.
