Михаил Савинов - 7 тайн Древней Руси. Детектив Временных лет
Итак, киевляне решили принести благодарственную жертву.
Решение, как и во всяком важном для общины деле, принималось коллегиально: «И реша старци и боляре: «Мечем жребий на отрока и на девицу, на него же падет, того зарежем богом».
То, что в принятии подробных важных решений участвуют заслуженные военные деятели – бояре – очевидно и объяснимо, но кто такие «старцы»? Этот термин вскоре снова появится на страницах летописи и опять в контексте принятия решений. Владимир будет советоваться со старцами и боярами по выбору веры для Руси в 987 г. И в рассказе 987 г. мы найдем существенное уточнение:...«Созва Владимир боляры своя и старци градьские, и рече им…»
Перед нами градские , городские старцы. Это уважаемые, авторитетные люди, осуществляющие повседневное руководство жизнью городской общины, руководящие городом вне созыва веча. В отличие от князя и бояр, старцы градские – это сугубо гражданская власть, в военные вопросы они, по-видимому, не вмешивались. Перед нами своеобразное двуединство общинной и военной власти в Киевской земле.
В Скандинавии тоже можно найти аналог наших старцев, но аналог этот не будет прямым. По исландским сагам, известны, по крайней мере, два сходных социальных персонажа – это лагман и законоговоритель.
Обязанность законоговорителя – помнить законы и возвещать их на альтинге, он мог, например, давать консультации по тяжбам. Вне альтинга законоговоритель никакой власти не имел, будучи одним из десятков хевдингов.
Более сложна фигура лагмана, известная нам по описаниям событий в Швеции. Это почтенный, всеми уважаемый бонд, фактический председатель тинга, могущий объявлять волю тинга конунгу. В Исландии XIII в., после перехода исландцев под власть норвежского короля, содержание термина было иным – лагман фактически стал наместником норвежского короля.
Итак, старцы и бояре принимают решение о жертвоприношении, а вот вопрос о конкретной форме жертвы отдается на волю богов – надо бросать жребий. По Константину Багрянородному, русы в походе на Черное море также бросали жребий о жертвоприношении на острове Хортица:
...«На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг дуба, а другие – кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай. Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми…»
Посмотрим, на кого упал жребий на сей раз.
В Киеве обитал некий варяг, о котором было известно, что он «пришел из Грек и держаше веру хрестьянску», т. е. он служил в Византии и там крестился, как и многие другие норманны в то время. У этого варяга был сын, прекрасный «лицем и душою», на него-то и выпал жребий. Возможно, сыграло определенную роль то, что варяг-христианин был киевской общине чужд, во всяком случае, летописец XII в. указание жребия на юношу-христианина однозначно приписал козням дьявола.
К варягу пришли посланцы киевской общины и объявили волю богов. Тот, вместо того, чтобы выдать сына добровольно и радоваться его избранию (как следовало бы поступить с точки зрения языческой морали), прочитал посланцам небольшую проповедь [47] :
«Это не боги, но дерево – сегодня есть, а завтра изгниет, ибо не едят, не пьют и не говорят, но сделаны руками из дерева. А Бог – един, ему служат греки и кланяются, он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека и дал ему жить на земле, а эти боги что сделали? Сами сделаны! Не дам сына своего бесам!»
Это уже никуда не годилось – выполнение воли богов оказывалось под угрозой срыва, а невыполнение воли богов могло повлечь за собой их гнев. Горожане вновь явились на двор варяга, но уже большой толпой.
Варяг и его сын стояли «на сенях» (так называлось устроенное на высоких столбах крыльцо древнерусского дома) – в пограничной зоне жилища, в том месте, где удобно было защищаться от враждебных сил внешнего мира. Упрямый христианин снова отказался выдать сына, говоря: «Если действительно боги, то пошлют одного из них за моим сыном, а вы чего добиваетесь?» Тут терпение общинников лопнуло, они подрубили столбы под сенями и убили варяга и его сына.
Летописец поставил этот рассказ в свой труд как иллюстрацию мрачных нравов языческой эпохи. Позднее, уже в XII столетии, варягу и его сыну придумали имена, их сделали святыми и составили их житие.
…Дьявол, конечно, был очень доволен. Он говорил: «Здесь мне есть жилище, ибо здесь ни апостолы учили, ни пророки прорекли!» Впрочем, всего через пять лет настанет эпоха крещения Руси, и летописный враг рода человеческого скажет совсем другие слова…
* * *Нельзя говорить о славянском язычестве и обойти вниманием носителей древнего тайного знания. Кто же такие древнерусские «волхвы» и «кудесники»?
Кудесник на страницах «Повести временных лет» появляется всего два раза – в рассказе про Олегову смерть от коня и в описании событий на Белоозере в 1071 г. Чаще встречается на страницах Начальной летописи волхв, причем встречается он, как правило, уже в христианское время – как предводитель мятежей, возникающих, например, в голодные годы.
Волхв, бесспорно, связан с миром сверхъестественных сил, однако он, вопреки распространенному мнению, не равен жрецу. Нет ни одного летописного рассказа, в котором волхв проводил бы какой-то обряд или вообще был как-то связан с языческим культом, капищами и т. п.
Волхва обычно изображают в длинных белых одеждах (с красными вышивками!), с длинными седыми волосами и бородой, в руке у него некий магический посох, на который нанесены таинственные узоры, а на верхушке посоха – козий череп. Прямой родственник этих художественных волхвов – веселый дедушка из мультфильма «Князь Владимир», который носит на посохе пчелиный улей…
Славянский волхв в художественной культуре Нового времени, как правило, стар, мудр, суров, ему доступно тайное знание, за его спиной стоят грозные тени древних богов.
Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен.
По летописи и другим источникам нам не так уж много известно о древнерусских волхвах. Ясно то, что они действительно обладали тайным знанием, недоступным обычным людям, и в том числе – способностью предсказывать будущее. Поэтому во всех летописных рассказах о волхвах XI века присутствует положительный герой-христианин – князь или воевода, который опровергает предсказания волхвов (убивая предсказателей), показывает их несостоятельность. Так, князь Глеб во время мятежа 1071 г. в Новгороде обращается к волхву, смущавшему горожан:
– Знаешь ли, что с тобою сегодня будет?
– Чудеса великие сотворю! – горделиво отвечает волхв, не подозревая, что у князя под плащом уже наготове боевой топор…
Как и во многих других сложных для изучения ситуациях нашей древней истории, здесь может помочь обращение к скандинавским данным – ведь исландцы осветили историю своей страны и Норвегии не в пример подробнее, чем наши летописцы – историю Руси того же времени. В скандинавских странах в интересное нам время хорошо известен ближайший родственник древнерусского волхва, который обычно назывался просто – колдун.
Колдун в сагах – персонаж почти всегда отрицательный. Он вредит героям, укрывает злодеев колдовским туманом, поднимает из могилы мертвецов, которые потом устраивают разные «штуки» – убивают людей, портят скот, ездят на коньке крыши и так далее. Именно за такой вызов покойника из могилы исландцы сожгли в XVII столетии своего последнего осужденного колдуна. В христианскую эпоху воинствующие сторонники старых верований нередко собирались именно вокруг колдунов, поэтому норвежские короли-миссионеры, Олав Трюггвасон и Олав Святой, системно боролись с колдунами. Впрочем, и в языческое время колдунов не любили – о Харальде Прекрасноволосом, например, было известно, что он «ненавидел колдунов».
Колдовство в Исландии нередко было семейным занятием, родители и дети все вместе устраивали колдовские обряды. Такой обряд можно было заказать за деньги – например, заплатить колдунам за наведение порчи на неприятеля. Как правило, рано или поздно проделки такого семейства выводили из терпения жителей округи и те, собравшись вместе, убивали колдунов.
Исландское и, очевидно, древнерусское колдовство («волшба») – это прямой наследник чрезвычайно древнего явления – шаманизма, уходящего корнями в глубины каменного века.
Шаманизм с теми или иными особенностями известен по всему земному шару. Шаман – это человек, обладающий особыми способностями к отношениям с миром духов. Духи могут слушаться его, открывать ему будущее или выполнять его поручения. Он может изгонять вредоносных духов из тела больного человека. У очень многих народов вера в силу шаманов благополучно дожила до наших дней. В наши дни, когда интерес к старым традициям значительно возрос, в Сибири даже существуют особые шаманские общества. А в глухих местностях Африки, Южной и Центральной Америки, где влияние современной городской цивилизации ничтожно, шаман (называться он может по-разному) и подавно сохраняет свое влияние и силу.
