Наталья Павлищева - Ложный Рюрик. О чем молчат историки
Есть еще одно «но» (сколько же их всего?).
Иногда даты, в общем-то, хорошо известных событий очень разнятся. Почему? Дело в том, что датировка записей ведется от Сотворения мира, но в разной системе, так сказать. Нет, это не старый или новый стиль, просто часть летописей основывается на датах византийских хроник (в них Сотворение мира приходится на 5508 г. до н. э.), а часть — на датах болгарских хроник (у этих мир основан в 5500 г. до н. э., видимо, округлили, чтобы считать было удобнее). Разница, как видим, целых восемь лет, поэтому и даты летописей иногда гуляют. В одних Рюрик призван на Русь в 862 году, в других — в 870-м. В принципе, разница невелика, но об этом приходится помнить, когда сравниваешь летописи. Такое ощущение, что даже в той же «Повести…» даты даны вперемешку, сначала по болгарским хроникам, а потом по византийским.
С принятием христианства на Русь пришел юлианский календарь. Это означает, что новый год начался 1 сентября. Но это только по церковным канонам, у остальных, как и прежде, новый год наступал с началом весны — 1 марта. У норманнов, кстати, также. Разница в начале церковного и гражданского годов привела к невообразимой путанице в нашем восприятии летописных дат. Такое положение сохранялось до самого XV века, пока начало гражданского года не было перенесено тоже на 1 сентября.
К чему это разночтение могло привести? Для нас — к совершенно невообразимым несуразностям. Нестор описывает последовательно события июля, августа и даже декабря одного из годов, а потом… Как вы полагаете, какой месяц должен следовать за декабрем и далее? Правильно, февраль этого же года! В Киевской летописи, например, в событиях 1112 года идет май, а вслед за ним… ноябрь, январь и февраль этого же года! И таких примеров множество. Но вы уже поняли, что это не в головах у летописцев бардак, а просто они вынуждены были месяцы записывать по одному календарю, а года — по другому.
Что происходило? Летописец относил дату какого-то похода (особенно если он длился не один месяц) вольно к тому из годов, какой приходился на место его пребывания. Поэтому разница в год-другой никого не должна удивлять. После этого не кажется странным несовпадение в датах похода на Византию — 860 или 866 год. 6368 год от Сотворения мира для греков — это 860 год, а для болгар — 867 год, если вспомнить про переход весна — лето — осень, то вполне выходит летописный 866-й!
Мало того, Указом Петра I от 15 декабря 1699 года в России вводилось христианское летоисчисление, и год стал начинаться с 1 января (помните школьную загадку по истории про самый короткий год в нашей стране?). День после 31декабря 7208 года «от Сотворения мира» полагалось считать 1 января 1700 года «от рождества Христова». Таким образом, 1699 год длился всего 4 месяца. Но нам интересно не это, просто кто-то из переписчиков летописей это учел, а кто-то нет. Как так может быть?
Вспомните уже близкую к нам эпоху. Я не хочу намекнуть, что вы по возрасту можете помнить Мамаево побоище, но про старый и новый стиль наверняка не забыли, мы же до сих пор Новый год празднуем дважды, приводя в изумление весь остальной мир. Новый стиль был также «спущен» сверху с 1 февраля 1918 года. Казалось бы, чего проще, все, что до этой даты, должно приводиться только по старому стилю, а после нее уже по новому. Но мы не такие! Наш национальный девиз — сначала создать трудности, а потом их с успехом (правда, переменным) преодолевать! На новый стиль умудрились перевести все, что нужно, а главное, не нужно. Зачем, спрашивается, по новому стилю называть даты рождения и смерти великих людей? Например, Александр Сергеевич Пушкин родился 26 мая 1799 года. Зачем переиначивать его день рождения на 6 июня этого же года?
И таких примеров тьма. Кто сказал, что и раньше тем самым не занимались переписчики рукописей? Поэтому никак нельзя с уверенностью сказать, насколько точна дата в той или иной летописи, но не потому, что сами летописцы были халтурщиками (хотя и такое бывало), а просто у нас так принято…
То, что «Повести…» безжалостно правлены уже в XI веке при жизни автора, сомнений не вызывает, причем по заказу, а не просто из дури переписчика. Великий князь Владимир Мономах и был тем самым власть имущим заказчиком, что приказал переписать Несторову «Повесть временных лет» сообразно с его княжеским мнением. Что-то было выдубицким игуменом Сильвестром (не путать со Сталлоне!), доверенным лицом князя Владимира Мономаха, переписано, что-то соскоблено, а что-то просто вырвано и выброшено. Чтобы понять, что именно так мешало князю и какие слова Нестора могли ему не понравиться, нужно понять, кто такой Владимир Мономах, когда и как он пришел к власти, и кто такой сам Нестор, что он вообще мог написать. Ведь в «Повести…» далеко не только факты, но и их оценка.
Спокойствия на Руси никогда не было, но XI век в плане борьбы за власть оказался на редкость бурным, «мать городов русских» ходил ходуном, как растревоженный улей, вернее, осиное гнездо. Наследники, законные и не очень, пользовались любой возможностью помочь окончить жизненный пусть своим конкурентам. Зачастую такая возможность появлялась только при помощи меча, заодно, естественно, к праотцам отправлялись и все, кто оказывался побежденным. Страдал прежде всего народ, который тоже не оставался в стороне, периодически бунтовал и грабил все, что плохо лежало или было плохо спрятано, сжигал подчистую, но тут же сам оказывался ограбленным и сожженным следующим «победителем».
Не отставали соседи: на Русь то и дело накатывали полчища степняков с юга и востока, ляхов (поляков) и угров (венгров) с запада. Люди — мастера прибирать к рукам то, что плохо защищено, а Русь была именно такой. Имея сильные дружины, русские княжества бесконечно подвергались нападению даже не самых сильных соседей. Жизнь человека — от князя до смерда — не стоила ни гроша. Никаким обещаниям верить было нельзя, князья оказывались хозяевами своего слова по принципу: «Мое слово, сам дал, сам и обратно возьму!»
Сын Владимира Святого Ярослав Мудрый (между прочим, Мудрым его назвал не народ, а Карамзин), правивший до 1054 года, действительно был мудрым в своей политике, а кроме того, боголюбивым, за что его очень чтила церковь. Но не все в отношениях с церковью у Ярослава было так безоблачно, правда, в том вина скорее самой церкви, а не князя.
Первым предстоятелем Русской православной церкви по пригородному местечку Берестову — любимой вотчине киевских князей — был Ларион. В «Повести…» о нем говорится так: «В лето 6559 (1051). Поставил Ярослав Илариона митрополитом, русского родом, в Святой Софии собрав епископов». Представляете себе скандал — князь буквально назначил митрополитом своего духовника, то есть сделал то, на что имел право только Константинопольский патриарх! Разве такое самовольство могло искупить то, что Иларион был «муж благ, книжен и постник»? Кстати, он стал известен в Киеве еще до скандального решения Ярослава, поскольку вырыл себе за городом молитвенную пещерку, куда удалялся для размышлений. Эта пещерка положила начало будущему Киево-Печерскому пещерному монастырю, нынешней Лавре.
Так вот, «книжен» муж был митрополитом, конечно, только при жизни Ярослава, а потом просто исчез из всех хроник. Странно, не так ли? Это фигура огромного масштаба, первый русский митрополит, первый русский философ, тот, чьи проповеди часами слушали и князья, и простые миряне, первый русский христианский писатель, надежда и опора в славных делах князя Ярослава. Если его напрочь перестали упоминать во всех летописях, то, наверное, это произошло не зря. Умер вместе со своим князем? Скорее всего, нет.
В это же время среди братии Киево-Печерского монастыря появляется новый монах — Никон, личность настолько выдающаяся, что при жизни был прозван Великим. По его проповедям и остаткам кое-каких воспоминаний ясно, что это и был Иларион.
К чему так подробно о первом русском митрополите? Дело в том, что автор «Повести…» Нестор был монахом того же монастыря, а его учителем — Никон, уже ставший игуменом Киево-Печерской обители. Этот монастырь — пример, пожалуй, первой русской оппозиции власти — был костью в горле нового митрополита-грека. Из-за слишком высокого авторитета его монахов просто выкурить дымом из пещер их было опасно, тогда решили действовать тихо, но наверняка. Дело в том, что, выражаясь современным языком, монастырь не был зарегистрирован в соответствующих органах, то есть проповедями занимался без разрешения на то вышестоящей организации, налоги там не платил, прописки по месту жительства монахи не имели… Можно не объяснять, нам это очень знакомо, правда?
Взамен на снятие бюрократических претензий начальство потребовало удаления из монастыря Никона. Пришлось бывшему митрополиту и опальному монаху бежать аж в Тмутаракань (дальше тогда было просто некуда, Америку еще не открыли). В Киев он вернулся много позже, стал в монастыре игуменом и навсегда остался в оппозиции к власти. И именно его труды использовал Нестор при написании своих «Повестей временных лет…».
