Джон Мэн - Чингисхан
Наступая на юг, пустыня справа, горы слева, монголы по дошли к крепости, закрывавшей единственный горный про ход к тангутской столице, нынешнему Иньчуаню. Сегодня вы можете добраться до прохода за полчаса без всяких труд ностей. В дни Чингиса дорога пролегала по высохшему рус лу реки летом или по подножиям гор в период наводнений, подъем был пологим, всего на сто-двести метров. Крутые подъемы конникам давались трудно и медленно. Так что
проход был, как и сегодня, единственным путем через гор ный кряж. Это объясняет возведение крепости, это была база тангутской армии силой в 70 000 воинов, спешно усиленной еще 50 000 солдат (всегда следует помнить, что эти цифры почти наверняка очень щедрые).
Даже располагая осадными силами, овладеть этой крепо стью было невозможно. Единственной надеждой Чингиса было выманить тангутов на равнину. После двухмесячной осады монголы прибегли к своей обычной для таких ситуа ций тактике. Они сделали вид, будто решили снять осаду и отходят, но на самом деле укрылись за холмами, оставив не большой отряд в качестве приманки. Когда тангуты, как и ожидалось, вышли из крепости, чтобы напасть на него, мон голы вышли из засады и одержали потрясающую победу. До рога на Иньчуань была открыта.
Но теперь встала еще одна проблема. Иньчуань был хоро шо защищенный город, а монголы считались быстрой коче вой кавалерией. Им еще не доводилось брать города штур мом. У них не было тройных осадных луков, какими были вооружены Сунь и Цзинь, пускавших стрелы величиной с те леграфный столб, не имелось мощных катапульт, зажигательных бомб, начиненных низкокачественным порохом или расплавленным металлом, и они пока не располагали плененными экспертами, которые могли бы научить их ве дению осадной войны. У них был опыт только мобильных и стремительных военных действий. Возможно, они смогли бы продержаться какое-то время за счет захваченных зе мель, но войска ждали быстрое вознаграждение, кроме того, опасно было задерживаться, пока тангуты не получат подкрепления из отдаленных областей империи Си Ся.
Выход оказался буквально под рукой - иньчуаньская сис тема каналов, по которой из Желтой реки поступала вода для орошения полей Си Ся. Монголов не занимала мысль о со хранении таких капиталовложений, обслуживаемых пре зренными земледельцами. Поэтому они разрушили дамбы и попытались затопить город, чтобы вынудить его защитни-
152
153
ДЖОН МЭН
ков капитулировать. Это была очень неудачная идея, ведь ок ружавшие Иньчуань сельскохозяйственные земли были совершенно плоскими, как Голландия. Выпущенные на волю воды растеклись во все стороны, но глубина водного покрытия оставалась небольшой. В городах дома не пострадали от наводнения, от него пострадали юрты и телеги. Монголы за топили самих себя и были вынуждены отойти назад, на бо лее высокие места.
Тангутские вожди также оказались в трудном положении. Враг совсем рядом, посевы уничтожены, помощи от Цзинь не будет.
Патовая ситуация.
В поисках выхода из тупика оба уступили. Тангутский им ператор уступил, отдав дочь (ее звали Чака) за Чингиса, и в качестве дани поставил монголам верблюдов, соколов и тка ни. Убежденный в том, что у него теперь есть уступчивый вассал, который будет выплачивать дань и снабжать его ар мию всем необходимым, Чингис приказал отступать.
Но это был его первый мирный международный договор, и в нем не хватало прозорливости. Как покажут события, он сделался жертвой собственной неопытности и выдавал же лаемое за действительное. Тангуты сдались, вздохнули с об легчением, но держали фигу в кармане. Им казалось, что гроза позади. Выскочки варвары могут вымогать целые теле ги трофеев и табуны верблюдов, но, конечно же, никогда им не захватить мощное царство с двухсотлетней историей, хо рошо укрепленными городами и армией в несколько сот ты сяч воинов, так ведь?
7
ВТОРЖЕНИЕ В КИТАЙ
КОГДА КО ДВОРУ ЧИНГИСА ПРИЕХАЛА ДЕЛЕГАЦИЯ ИЗ ЦЗИНЬ, ЧТОБЫ
объявить о новом избранном цзиньском императоре, и по требовала отдать ему должные почести, говорят, что Чингис с презрением плюнул. «Я думал, что правитель Срединного царства должен спуститься на землю с небес. Разве он может быть таким слабым, как князь Вэй? С какой стати мне кланяться ему?»
У него было достаточно оснований презирать Вэя. Новый цзиньский император правил неустойчивым государством, в котором 3 миллиона его юрченов господствовали над 40 миллионами китайских крестьян, и население было измуче но стихийными бедствиями, голодом и разрухой. Несколько больших цзиньских чиновников и вассальный киданьский князь, чувствуя, откуда дует ветер, уже перебежали к монго лам и принесли с собой ценную информацию. Пограничное племя онгутов, оседлавшее транзитную зону между степями и земледельческими районами, предлагало монголам сво-
155
ДЖОН МЭН
ЧИНГИСХАН
бодный проход. Информация об обороне Цзинь поступала также от купцов-мусульман, благодарных за безопасность, обеспеченную им расширяющейся империей Чингиса. Как всегда, система ветшающих «великих стен» не могла реально остановить воинов-кочевников. И его армия переживала подъем после победы над Си Ся.
И все же нападение не будет легким. Из своего населения, в десять раз большего, чем монголы, цзиньский император мог набрать кавалерию и пехоту в составе нескольких сотен тысяч воинов, а его города были основательно укреплены. Подступы к Бейджину прикрывали две огромные крепости, что делало его неуязвимым для прямого приступа. Весной 1211 года монголы собрались в долинах к югу от Хентея и на чали поход через Гоби. Они удачно рассредоточились и шли несколькими волнами, с тем чтобы не исчерпать немного численные и разбросанные по пустыне колодцы и водоемы, наполненные талыми водами. Это была гигантская опера ция по любым стандартам. Представьте себе 100 000 воинов с 300 000 лошадей, разделенных на 10-20 групп по 5— 10 тысяч человек, за каждой телегой следуют впряженные верблюды, и между ними все время скачут связные, и так вся армия растянулась на 800 километров по безжизненному ка менистому пространству. И все же редакционная команда «Тайной истории» не обмолвилась об этом ни словом, и совершенно правильно. Все проходило достаточно гладко. Та кое совершалось не раз и войсками кочевников, и китайца ми и будет совершаться потом. Монгольская аудитория ждала рассказа о личностях и увлекательных подвигах, и для нее эти бытовые подробности звучали бы банальностью. Поэто му сведения об этом походе можно найти только в китайских источниках, и они слишком немногочисленны.
Когда монгольская армия проникла в Северный Китай и приблизилась к проходу, называвшемуся в те времена Хуань Эрцзуй - Барсучья Пасть - и открывавшему дорогу на Бей-джин, командующий войсками Цзинь по имени Чжи Чжун,
по-видимому, совершил непростительную ошибку. У него была возможность нанести монголам неожиданный удар в момент, когда они увлеклись мародерством. Вместо этого, возможно, чтобы выиграть время, он послал воинского ко мандира Минана для обсуждения условий мира с Чингисом. Минан моментально перебежал к монголам и сообщил, что Цзинь поджидают их в дальнем конце прохода. Там цзинь- ская кавалерия, оказавшаяся зажатой между двумя высокими горами, была осыпана тучей стрел, затем атакована монгольскими всадниками. Цзиньские воины повернули назад и ста ли давить собственную пехоту. Трупы, «наваленные, как кучи трухлявых бревен», пишет «Тайная история», валялись на всем пятидесятикилометровом протяжении долины, кото рая, понижаясь, выводит к Калгану (теперь Чжанцзякау), по граничному городу между плато Внутренней Монголии и равнинным Китаем. Монголы будут всегда считать битву при Барсучьей Пасти одной из своих величайших побед.
Через десять лет, когда даосский мудрец Чаньчунь, на правляясь к Чингисхану, проезжал по тем местам, на крутых откосах вдоль дороги все еще белели кости погибших в том бою. «Свежий ветерок разогнал облака, и воздух был очень приятным», — записал один из спутников Чаньчуня.
К северу не было ничего, кроме обдуваемых ветром песков и жухлой травы. Здесь внезапно заканчивается Китай - его обычаи и климат. Но не должен ли каждый даос научиться с радо стью принимать любую обстановку, в которой может оказаться? Сун Дефан и остальные (ученики Чаньчуня) указали на скелеты, разбросанные по полю боя, и изрекли: «Давайте, если благополучно вернемся домой, отслужим за их души службу Золотых Таблеток, ибо кто знает, не было ли это наше путешествие пре допределено еще и для того, чтобы мы смогли помочь им обрес ти вечный покой?»
На обратном пути в начале 1224 года Чаньчунь остановился в городке, находившемся в 100 километрах от поля битвы, на пути бегства цзиньской армии. Здесь, где глазам
