Очерки по истории советской науки о древнем мире - Иван Андреевич Ладынин
Обе статьи Ольдерогге невелики (вторая вообще уместилась всего на трех страницах), однако производят впечатление, которое, в общем, объясняет почтение к их автору других членов Египтологического кружка. Еще очень молодой исследователь превосходно знал литературу, а главное, обнаружил очень широкое знание памятников рассматриваемых им эпох: в статье «Управитель бурга» он проявил способность к подробному анализу терминологии Древнего царства, напоминающему работы западных египтологов уже второй половины ХХ в. [424], и, весьма вероятно, был столь же компетентен в работе с памятниками Среднего царства (краткость второй статьи не позволяет судить об этом наверняка). Однако едва ли не любопытнее, что содержание этих статей фактически противоречит обозначенному в их начале примирительному согласию с французскими египтологами. Приступая к своей аргументации в «Управителе бурга», Ольдерогге сразу говорит, что в «языке эпохи Древнего царства мы не находим разных слов для обозначения понятий точно соответствующих нашим – “город” и “деревня”» [425]: поселения обоих этих типов обозначаются одним и тем же термином niwt, что показывает отсутствие или незначительность противопоставления между ними. Смысл того, что в пример приведено это словоупотребление, не оговаривается, однако он очевиден: исходя из сказанного, египетские термины, обозначающие поселения, вообще следует трактовать, отталкиваясь от особенностей их употребления, а не от аналогий в средневековых или современных обществах. Поселение-Hwt в текстах Древнего царства Ольдерогге считает «укреплением, около которого часто вырастает поселение», и переводит как «бург», ориентируясь, соответственно, все же на значение этого слова в европейском средневековье. Однако из дальнейшего ясно, что он ни в какой мере не считает египетские «бурги» замками феодалов: они возникали по воле государства, были центрами сбора государственных податей и мобилизации воинов, а их «управителей»-HoA действительно могли наказывать (LD II. 74), и изначально они перемещались с места на место по усмотрению центральной власти. С определенного времени термин HoA-Hwt действительно становится важен при описании полномочий местных правителей [426], и Ольдерогге констатирует их «генетическую связь с прежним сменяемым чиновником»; однако он тут же оговаривается: «…у нас нет того количества памятников, которое имеется в руках хотя бы медиевиста, чтобы яснее очертить связь, которая в достаточной мере только чувствуется» [427]. Упоминание в том контексте именно «медиевиста», похоже, имеет вполне определенный смысл: в этой части своей работы Ольдерогге подходит именно к тому этапу истории Египта III тыс. до н. э., который, как мы говорили, было принято трактовать по аналогии с процессом феодализации в раннесредневековых государствах. Коль скоро, в отличие от «медиевиста», египтолог не имеет достаточных сведений об этом времени, значит, его и не надо трактовать в свете предполагаемых средневековых аналогий; и действительно, далее в статье таких аналогий мы не видим. Правда, в одном случае в сноске Ольдерогге говорит о концентрации в «бурге» «местных крепостных» [428], однако значение этого термина не комментируется, и он, похоже, вполне условен; а в основном тексте автор при этом как раз объясняет, что повышение статуса «управителей бургов» не было всеобщим и наряду с местными правителями он даже в конце Древнего царства мог обозначать мелких начальников, которые подвергались наказаниям [429].
Подобное же построение, только в более скромных масштабах, мы видим и в другой статье Ольдерогге. Обращаясь к трем стелам из Абидоса времени Среднего царства (CM 20039, 20309, 20560), он показывает, что пресловутые начальники кварталов-wartw выходили из среды ремесленников, населявших такие кварталы [430]. Существовали кварталы, населенные золотых дел мастерами; однако их начальники могли не только наследовать свою должность (CM 20594), но и ставиться дворцом, будучи при этом выходцами не из среды ремесленников, а из другого социального круга (CM 20751) [431]. Ольдерогге упоминает о близости этих ремесленников ко двору, но не связывает с этим назначаемость их начальников; а в заключительном пассаже статьи он говорит о том, что кварталы ремесленников существовали и в Кахуне – «припирамидном городе», куда рабочие собирались царской властью со всей страны [432]. Иными словами, в работе внятно проведена мысль о государственном регулировании устройства таких кварталов, – и, хотя это не проговорено явно, такой вывод серьезно подрывает аналогию между ними и самоуправляющимися средневековыми цехами, которая была заявлена в начале статьи [433].
Похоже, наши наблюдения над этими двумя статьями Д. А. Ольдерогге позволяют сделать вывод о наличии в них фундаментального противоречия. Их автор использует термины, вызывающие средневековые ассоциации, более того, демонстративно выносит их в заголовки статей, декларирует согласие с исследователями, проводящими аналогии между институтами древнего Египта и европейского феодализма, но далее фактически опровергает эти аналогии представленным в статьях материалом. Хорошо заметное стремление Ольдерогге изучать реальное функционирование древнеегипетского общества независимо от подобных аналогий подтверждает очень высокое мнение о нем как ученом; однако остаются вопросы, каков смысл отмеченного нами противоречия и зачем Ольдерогге все же прибегал в своих работах к «средневековой риторике».
Похоже, само ее использование было своеобразной данью времени и той тенденции к идеологизации гуманитарных исследований, которая была заметна, в частности, в работе Ленинградского египтологического кружка. Очевидно, с точки зрения коллег Ольдерогге (в первую очередь И. М. Лурье, явно задававшего тон в социологических штудиях кружка) реалии древнеегипетского общества при их марксистском исследовании было «нужно» трактовать в «феодальных» категориях, как спустя десять лет и при большем и более целенаправленном давлении сверху их
