Майкл Ллевеллин Смит - Афины: история города
Такие, казалось бы, полезные здания, турецкие мечети и медресе, которые можно было переоборудовать под суды, располагались в северной части Акрополя, признанной правительством зоной археологических раскопок. Там нельзя было ни строить новые здания, ни использовать старые. Потом внезапно правительство решило использовать под суды развалины четырех христианских церквей. Ради экономии времени нанимали греческих архитекторов, хотя считалось, что они работают недостаточно хорошо.
Проектирование новой столицы
Афины начала правления короля Отгона были удивительным местом, где как в гигантском котле развивались, менялись, разрушались и создавались как материальные, так и идеологические ценности. Выбор Афин столицей Греции вызвал в городе строительный бум и рост цен на жилье. Местных жителей, в особенности греков, недавно приехавших из-за границы, бесцеремонно выставляли на улицу, чтобы освободить помещения для общественных ведомств. Владельцы немногих хорошо обустроенных домов, такие как семья Негрепонтис, уступившая свой дом британскому министру, поступили мудро. Дом недолго прослужил Британской миссии, зато стоит до сих пор, красуясь отметинами от пуль, полученными во время гражданской войны.
Британский министр Доукинс и его коллеги из Франции, Австрии и России имели в этом маленьком досужем обществе огромный вес. Они были в центре политической жизни, вокруг них плели интриги соперничающие партии. По разным причинам они стремились получить влияние на короля и его советников, склонить их к своей точке зрения, в то время как Оттон, стремясь освободиться от опеки, придерживался позиции агрессивного национализма. Постепенно, под давлением постоянной критики иностранцев, особенно британцев, Оттон, его советники и интеллектуальные лидеры Греции занялись формированием современного греческого общества и возведением подходящей столицы.
Оттон, его отец Людвиг и другие баварцы, приехавшие сюда, были европейскими реформаторами, вдохновленными культурой Древней Греции. В античной древности они искали способ вновь сделать Грецию великой. Они распорядились навести порядок в языке, образовании, общественном устройстве и сохранить окружающую среду нового государства. Модель для проектирования новых городов, предложенная в Спарте, Патрасе и других местах, представляла собой прямоугольную сетку с широкими улицами и площадями. Это было современно, и в то же время согласовывалось с древнегреческими традициями. Однако с Афинами, новой столицей, все было гораздо сложнее. Город должен был стать удобной столицей, куда, помимо всего прочего, следовало органично вписать древние руины. Первыми проектировщиками, взявшимися за эту трудную задачу, были грек и немец, Стаматий Клеантис и Эдуард Шауберт.
Клеантис и Шауберт встретились в Берлине, в Архитектурной академии, где им преподавал приверженец неоклассического стиля Карл Фридрих Шинкель, который тоже принял участие в проектировании Афин. Клеантис был греком, родился в Македонии, образование получал в Бухаресте, Лейпциге и Берлине. Шауберт был силезским немцем из Бреслау (Вроцлав в современной Польше). Оба выпускника-архитектора отправились в тур по Греции из Рима. В 1830 году они прибыли на Эгину и были представлены президенту Каподистрии. «Таким счастливым образом, — пишет Элени Бастеа, специалист по истории создания современных Афин, — они стали первыми гражданскими архитекторами нового государства». И вот архитекторы принялись изучать город и окрестности, используя ранние труды топографа полковника Лика.
В мае 1832 года, перед тем как вынести официальное решение о переносе столицы в Афины, временное правительство поручило Клеантису и Шауберту создать проект Афин, «в соответствии со славой и блеском этого города и приемлемый для нашего века». В декабре 1832 года они представили правительству свои предложения, которые были одобрены королевским указом. В подготовленном проекте содержалось описание города на тот момент. Население Афин составляло около 6000 человек, вдоволь воды, узкие изогнутые улицы не более тринадцати футов шириной, дома, главным образом разрушенные, и 115 церквей, из которых только 30 признаны неаварийными. В качестве рабочей гипотезы было принято, что в случае переноса столицы в Афины следует планировать город на 35 000 — 40 000 жителей и предусмотреть возможность его дальнейшего расширения.
С точки зрения планировки казалось перспективным использовать плато к северу от Акрополя: много места, здоровый воздух, удобный доступ для будущего строительства и условия для дренажа и канализации. Продвижение города на север позволяло оставить незастроенным древний город Тесея и Адриана и провести там археологические изыскания. Клеантис и Шауберт предлагали снести старые дома и лачуги на северном склоне Акрополя, в районах Плака и Агора, «освобождая древности от наслоений», чтобы представить их во всей красоте. Живописную византийскую церковь решили оставить «для контраста» (в то время византийские памятники не особенно ценились). Территорию вокруг древних памятников предлагалось благоустроить, высадить деревья и создать своеобразный музей под открытым небом. Идея археологического парка возникла уже при разработке самого первого плана возрождения Афин.
Лучше всего оценивать первые шаги по устройству города, глядя с Акрополя в сторону севера, на Плаку и бывший турецкий город на северном плато, где предстояло построить современный город, со всем, что подобает столице: дворцом, садами и прочим. План включал основные черты ныне существующего города с учетом топографических особенностей. Улицы надлежало строить широкими, дома окружать зелеными насаждениями. Предусматривалось строительство дворца для министерств, зданий монетного двора, сената и парламента, библиотеки, создание ботанического сада и, конечно, возведение собора. Этот проект учитывал интересы и коммерции, и культуры. Он был разумным, прогрессивным и несколько идеалистическим.
Целый год проект изучал, работал над критическими замечаниями и дополнениями знаменитый архитектор Лео фон Кленце, который приехал в Грецию в июле 1834 года по распоряжению короля Людвига, отца Отгона. В некоторых местах Кленце переделал план Клеантиса—Шауберта, но сохранил основные черты свободного треугольника вокруг Акрополя (на карте смотрящего на север). Его вершина сейчас находится на площади Омония, тогда называвшейся площадью Оттона. Так первоначальный план определил очертания нового города, несмотря на все изменения и преобразования, произошедшие в течение последующих лет.
Однако одно дело спланировать на бумаге, другое — воплотить в камне. Реализация проекта зависела от правительства, бесконечных споров греческих и баварских инженеров между собой, собственников, на чьей земле собирались строить, и общественности, чьи интересы выражала пресса. Слабость правительства и нестабильность мешала принятию окончательных решений. Постоянно вносились изменения и уточнения. В некоторых случаях непоследовательность оказывалась спасительной. Например, некоторые византийские церкви, отданные под снос, в конечном итоге были спасены (хотя многие все же уничтожили). Горожане, имевшие свои собственные интересы, также вносили вклад в продвижение проекта. Некоторые изменения вводились законодательно, другие проводились незаконно. Так, вошло в практику строительство «внеплановых» домов в надежде на последующую легализацию.
Постепенно новая столица обретала свой облик. Еще многие годы жизнь в городе была стесненной и суровой, как на передовой. Дороги оставались немощеными, в ветреные летние дни пыль от них поднималась тучами, а зимой колеса вязли по оси в грязи. Дамы, отправляясь на вечерние балы, вынуждены были ехать на ослах или идти в больших турецких ботах, чтобы совсем не увязнуть. В сезон дождей распространялась лихорадка, от которой умерли многие известные баварцы и греки. Нормы права и законодательство были весьма несовершенны, собственники запросто могли обнаружить, что их имущество реквизировано для общественных нужд.
В 1844 году Теккерей пришел к выводу, что превращение этого города в королевскую столицу — настоящий фарс. Но многие восторгались такой смелой идеей. В 1841 году в город приехал Ганс Христиан Андерсен и провел здесь чудесный месяц, общаясь в узком кругу с Хансеном, доктором Ульрихом, Россом, датским консулом Траверсом и придворным священником Лютом. Дорога к Афинам через оливковые рощи теперь превратилась в прекрасное шоссе и уже не напоминала то болото, через которое он пробирался раньше. («Было очень грязно, но это, без сомнения, была классическая грязь».) Появились французские и немецкие газеты, кафе не хуже, чем в Берлине или Вене. Он присутствовал на представлении итальянской оперы — одно действие из «Белисарио» и одно из «Севильского цирюльника»:
