Майкл Ллевеллин Смит - Афины: история города
Согласно первоначальному плану Клеантиса—Шауберта, северные склоны Акрополя до линии застройки оставлялись для позднейших раскопок. Однако у государства не хватило денег на полномасштабные археологические работы и сил противостоять мощному давлению со стороны застройщиков. Кое-где между улицами Адриана и Гефеста раскопки были проведены. За пределами этих немногочисленных участков государство разрешило строительство на условии, что если участок потребуется для раскопок в течение двадцати лет, то возведенный дом должен быть снесен за счет владельца. Так под постоянной угрозой сноса домов и выселения жителей вырос в 1860-е годы район Анафиотика. То же самое можно сказать и про весь район Плака. В конце концов для раскопок была выделена только территория Агоры, но надежды заполучить доступ к спрятанным под грунтом античным руинам не покидали археологов до самого конца XX столетия.
Анафиотика выросла между двумя церквями — Святого Георгия-на-скале и Святого Симеона, которые переселенцы с Анафи обнаружили на склоне и привели в порядок. Между ними было построено около сотни скромных домов из цемента и беленого камня, вписанных в скалистый рельеф местности. Водопровод и канализация к домам не подводились. Туалеты и кухни были вынесены во двор. Расширяя жизненное пространство, ограниченное пределами дома, люди с Анафи используют под свой быт узкие улочки. Они, будто гастарбайтеры, включенные в жизнь города, но остающиеся маргиналами, живут в своем собственном квартале, который в глазах респектабельной публики выглядит неприличным пятном на фоне Акрополя. Об их ненадежном положении, о натянутых отношениях с городскими властями и археологическими службами рассказала Роксана Кафтанзоглу в книге «В тени Акрополя», основанной на взятом ею в конце 1990-х годов интервью.
Квартал Анафиотика стал бедным этническим поселением в пределах самого священного для новой нации места — Акрополя. Он возник как вызов идеям о природе и надлежащем развитии этого места, вопреки стремлению археологов и архитекторов создать здесь единый священный комплекс, защищенный от влияния повседневности и обыденности. Поначалу вход на Акрополь охраняли патрули стражников, как это делали, хотя и преследуя другие цели, в османские времена. Территорию вокруг Акрополя надлежало очистить от признаков повседневной жизни. Овцы, пасущиеся под Акрополем, которых можно увидеть на старых фотографиях, были редким исключением.
Социологи рассматривают это явление, выражаясь их языком, как «дисциплинарную практику в дискурсе современности», как пресечение вторжения реальной жизни в порядок воссоздания искусственного эллинистического мира. Первые планировщики города собирались сносить лачуги и хижины к северу от Акрополя, которые им мешали. Согласно концепции археологического парка, которая пришла на смену плану Росса, эту территорию следовало облагородить, используя законы ландшафтного дизайна, и засадить деревьями. Лишь одну византийскую церковь предполагалось оставить на своем месте. До конца XX века большинство знаменитых литераторов и археологов относились к Анафиотике негативно. Интеллектуальная элита призывала правительство снести поселение и очистить склоны Акрополя для проведения археологических работ.
Еще в 1897 году Димитрий Викелас писал, что остатки старого турецкого города и более поздние постройки на склонах портят вид Акрополя, но уверял читателя, что они уже обречены и уже утверждены планы по очистке склонов от этих убогих и некрасивых зданий. Но квартал каким-то образом уцелел. Кикладский поселок просуществовал до Первой мировой войны, а потом состав его жителей начал меняться, но они по-прежнему отчаянно защищали свои дома и противостояли попыткам властей лишить их жилья. В конце 1970-х годов квартал все еще планировалось снести. В конце концов решением городского совета большая часть домов была сохранена и снесли только несколько в середине поселка, чтобы проложить дорогу вокруг Акрополя.
Анафиотика не устраивала архитекторов не только тем, что портила вид Акрополя, но и тем, что это поселение было новым («в старом городе ничего не строить») и незаконным. Пока в 1960-х годах кто-то не восхитился народным стилем архитектуры этих домов и ее пластичностью, городские архитекторы говорили только о захламленности и запущенности квартала, о дурном запахе и плохой воде, а археологи — о необходимости сноса квартала и начале раскопок. Жители сумели избавиться от планировщиков (по крайней мере, некоторые — в 1970-х годах часть домов выкупили), и теперь Анафиотика стала одной из живописных частей старых Афин, которую горожане стремятся сохранить. Фотографы снимают герань и гвоздику, пышно цветущие в старых жестянках, кошек, несущихся через крошечные дворики или греющихся на стенах, — мимолетное очарование прошлого.
Площадь Конституции
Площадь Конституции (Синтагма) по первоначальным планам предполагалось сделать центром жизни современного города. Именно здесь собирались люди, чтобы услышать о войнах, государственных переворотах, здесь начинались мятежи и демонстрации, здесь политические лидеры обращались к народу.
На северной стороне площади стоит монументальный отель «Гран Бретань». Это здание еще до того, как стало отелем, было одной из афинских достопримечательностей, а перед Олимпийскими играми 2004 года его подновили. Неоновыми вывесками освещена западная сторона площади, где улица Гермеса уходит к Монастираки. На восточной стороне находится Королевский дворец, первый камень которого закладывали оба короля в 1835 году. В том же году Оттон женился на Амалии, дочери великого герцога Ольденбургского. В 1930-х годах дворец превратили в здание парламента, каковым оно и остается по сей день. Позже перед ним установили мемориал воинской славы (1929—1930). Он расположен прямо перед западным фасадом и выполнен в виде стены, где перечислены воинские подвиги Греции. Скульптура в виде склоненного обнаженного тела вызывает противоречивые чувства. На страже стоят два эвзона[19] в традиционных юбках, гетрах и башмаках. Время от времени караул сменяется, медленно печатая шаг.
Несмотря на то что Королевский дворец постоянно подвергается нападкам как заезжих, так и местных критиков, это здание — внушительный (возможно, чересчур внушительный) символ власти, вначале монархической, а затем демократической. На островке в центре площади находятся вход в метро, замощенная мрамором площадка, деревья и скамейки. На Рождество городские власти устанавливают здесь огромное рождественское дерево. Повсюду видны столики уличных кафе, площадь заполнена туристами, офисными работниками, голубями и бездомными собаками.
В августе 1843 года самодержавный король с королевой переехали в свой дворец. Не прошло и месяца, как на площади перед дворцом произошло вооруженное восстание. Одним из его лидеров-вдохновителей стал генерал Макрияннис, разочарованный в короле и его баварцах. Мятежные солдаты требовали принятия конституции и выборного национального собрания. Это был первый, но далеко не последний переворот в Афинах, где в течение 170 лет политика вершилась на городских улицах.
Отгон в трогательном письме отцу, королю Людвигу, описывает, как он противостоял целому гарнизону пехоты и конницы, маршировавшему по площади с криками: «Да здравствует конституция!» К восставшим присоединилась артиллерия, пушку подкатили к главным дворцовым воротам. Король вел переговоры с лидерами мятежа с балкона. Под дулами пушек он был вынужден уступить их бескомпромиссным требованиям. Король был унижен, его вынудили появиться на балконе с теми, кого ему назначили в новые министры.
По мнению Отгона, люди, которые стояли перед дворцом, приветствуя короля и новых министров, играли роль статистов. Движущей силой мятежа были армейские офицеры. Уступки, на которые пошел Оттон, надеясь отыграться позже, были недостаточны. Двадцать лет спустя, перед лицом нового восстания он вынужден был отречься от престола и покинуть страну.
Политика силы
Бурное правление Отгона предвосхитило почти всю историю современных Афин: строительство, рост, финансовый кризис, вооруженное восстание, морскую блокаду и иноземную оккупацию. Блокаду осуществлял в 1850 году непопулярный британский посол по имени сэр Томас Уайз по указаниям Пальмерстона, чтобы наказать греков за пренебрежение интересами Великобритании. Самым существенным было требование компенсации португальскому консулу, гражданину Великобритании, мальтийскому еврею по происхождению, дону Пасифико, чей дом был разгромлен толпой антисемитов на Пасху 1847 года. Тогда полиция, опасаясь нежелательных инцидентов в связи с приездом в Афины из Франции Ротшильда, запретила традиционное сожжение чучела Иуды, и толпа отыгралась на доне Пасифико. Поскольку греческое правительство не смогло оперативно ответить на требования Уайза, адмирал Паркер и британский Средиземноморский флот захватили греческий флот и блокировали Пирей. Результатом был резкий взлет популярности короля Оттона.
