Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2 - Игал Халфин
Но события развивались своим чередом: 3‑м отделом НКВД по Красноярскому краю была вскрыта на строительстве Красноярского завода тяжелого машиностроения и вагоностроения «германо-японо-троцкистская организация». Как установлено следствием, организация была создана прибывшим в 1935 году для работы в Красноярске Шаубом Андреем Васильевичем и сыном Троцкого – Седовым Сергеем Львовичем, высланным из Москвы за участие в террористической группировке. «Седов, установивший непосредственную связь с троцкистским подпольем в Красноярске, приступил одновременно в контакте с Шаубом к вербовке в организацию специалистов „из членов антисоветски настроенного элемента“. В задачу организации входили террор в отношении руководителей партии и правительства союза ССР с целью захвата власти троцкистами, а также организация вредительства и диверсий на производстве и железнодорожном транспорте с целью ослабления обороноспособности страны».
Не последним участником этой организации является Кутузов – бывший главный механик Красмаша. Теперь в НКВД не сомневались, что в 1934–1935 годах именно он создал на силовой станции группу вредителей-диверсантов, через которых осуществил ряд диверсионных актов, добиваясь вывода из строя силовой станции. Тогда же в целях уничтожения огнем вновь строящейся временной электростанции Красмашстроя он умышленно установил деревянные перекрытия и кровлю с явным нарушением техники безопасности (с низким расположением кровли над котлами)[1539]. Кутузов «организовал поджог временной электростанции завода и путем создания группы вредителей-диверсантов пытался вывести эту станцию из строя». Кутузов был привлечен за все это к уголовной ответственности, «но благодаря защите неразоблаченных в то время врагов народа Субботина <…> фактически от ответственности уклонился»[1540].
22 июля 1937 года следственные материалы в отношении Кутузова, Субботина и других были выделены в особое следственное дело № 4751. Есть информация, что Кутузов был арестован 3 августа 1937 года – возможно, он провел еще какое-то время на свободе после ленинградского ареста. В следственном деле есть три протокола допроса, но только третий, от 31 августа 1937 года, касается сути обвинений: «преступления, предусмотренные ст. 58 пункт 1а УК РСФСР [„измена Родине“], 58 пункт 7 [подрыв государственной промышленности], 58 пункт 8 [„шпионаж“], 58 пункт 9 [„диверсия“] и 58 пункт 11 [„контрреволюционная организационная деятельность“]». На допросе Кутузов подписывался под каждым своим ответом и отрицал все обвинения. «Вы изобличаетесь в том, что являетесь кадровым троцкистом с 1927 года вплоть до последнего времени – ведете активную антисоветскую, троцкистскую борьбу против ВКП(б) и Советского государства. Признаете это?» – вопрошал следователь. «Нет, не признаю», – отвечал подследственный. В глазах НКВД политическая физиономия Кутузова стала ясной: он был не сомневающимся, борющимся с собой большевиком, а убежденным троцкистом. Следователь не скрывал, что новыми фактами не обладает, но перечитал протокол прошлого следствия в свете нового понимания врага и распознал, что перед ним сидит сознательный диверсант. Кутузов же категорически отрицал новое толкование своих старых показаний:
Вопрос: Из Ваших показаний, данных в марте 1935 года, следует, что Вы являлись кадровым троцкистом вплоть до последнего периода, проводили активную троцкистскую деятельность против политики ВКП(б) и советского государства, признаете это?
Ответ: Этого в моих показаниях не было.
Вопрос: В своих показаниях 1935 года Вы сказали, что до последнего периода Вы сами оставались антисоветски-троцкистски настроенным <…> Признаете, что вы до последнего времени являетесь врагом народа и продолжаете активную борьбу против партии и правительства советского государства?
Ответ: Нет, не признаю, и это из моих показаний 1935 года не следовало.
Спрашивали Кутузова и о его связях с арестованными оппозиционерами, например с «активным членом антисоветской троцкистской террористической шпионско-диверсионной организации» Заксом. Обменивался ли с ним «мнениями о положении троцкистов и т. д.?» «Нет, – отрицал Кутузов. – С Заксом я связи не поддерживал. Видеть я его видел 2 раза на квартире [нрзб.], где и познакомился с ним. Он мне говорил, что его мать [сестра Григория Евсеевича Зиновьева. – И. Х.] сослана. Больше он мне ничего не говорил». Был ли Кутузов «завербован» Субботиным? «Нет, антисоветской троцкистской связи с Субботиным не имел и знал его только как начальника строительства». То же самое было сказано в отношении Н. Н. Грачева. В НКВД предполагали, что Субботину было неудобно принимать Кутузова в штат на работу, поскольку было необходимо скрыть существование между ними «связи антисоветско-троцкистского характера». «Нет, – отвечал подследственный, – это я отрицаю. Таких мотивов не было». На его двукратную просьбу принять его на работу Субботин ничего определенного не ответил, и Кутузов понял, что директор Красмаша боится содействовать, но соглашается дать квалифицированному инженеру работу на дом[1541].
Вопрос: Вы признаете, что с помощью неразоблачения вовремя врагов советского государства, Субботина и других, Вы уклонялись от ответственности за диверсионную деятельность на силовой станции?
Ответ: Нет, не признаю.
Вопрос: Субботин давал Вам для суда положительную характеристику?
Ответ: Да, давал[1542].
«Жена принесла на суд», – добавлено в той же строчке протокола допроса другим почерком. От подписи под этим ответом Кутузов отказался.
Не отрицая свою активную троцкистскую деятельность в прошлом, в 1927–1935 годах, Кутузов виновным себя в принадлежности к троцкистской террористическо-диверсионной организации, возглавляемой Седовым и Шаубом, не признал, но «изобличается показаниями обвиняемых Грачева, Закс и др. свидетелей»[1543].
В 1937 году, когда Красноярский отдел НКВД захлебывался от избытка следственных дел, существовал спущенный сверху план на так называемые «признательные дела», то есть дела, по которым обвиняемый признавал свою вину – признание было, например, выбито из Субботина. Какое-то количество дел могло оставаться «непризнательными» без ущерба для служебной репутации сотрудников НКВД, по крайней мере, в случае с Кутузовым никаких «доработок» не потребовалось.
Справка по делу Кутузова была включена в «список» Красноярского УНКВД, направленный в Москву, в Наркомат внутренних дел, где Кутузова поместили в «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза СССР» (Красноярский край). В этом документе значилось 68 человек, 61 из них отнесен НКВД к «1‑й категории» – расстрелу; в их числе Иван Кутузов. 3 октября 1937 года красноярский список был завизирован Сталиным, Молотовым и Кагановичем.
На суде Кутузов заявил, что с Субботиным в заговоре не был, «Седова не знал, не знал и Закса».
