Гудбай, Восточная Европа! - Якуб Микановски
Я начал собирать материал, пока жил в Польше, и продолжил библиотечные и архивные исследования во время многочисленных поездок по региону. Они служат лучшим напоминанием о том, что Восточная Европа – это не просто плаха для страданий, но и уникальная цивилизация, полная бесконечного очарования и чудес.
Вот несколько историй из моих записных книжек.
Из фильма: однажды редакторы румынских газет посмотрели на официальную фотографию Николае Чаушеску с Валери Жискар д'Эстеном и пришли в ужас, заметив, что румынский диктатор намного ниже ростом, чем президент Франции, и, что еще хуже, на нем даже не было шляпы. Чтобы исправить эту потенциально роковую ошибку, редакторы исправили фото, наклеив шляпу на голову Чаушеску. К сожалению, по невниманию горе-редакторы упустили тот факт, что он уже держал шляпу в руке. Полиция немедленно выехала на место, чтобы перехватить и уничтожить все номера газеты, которые попали в печать.
Из биографического словаря: после прихода к власти коммунистов албанский поэт и ученый по имени Сейфулла Малешова поднялся до поста министра культуры своей страны, но немедленно пал жертвой наводящего ужас министра внутренних дел. Поэта, приговоренного к многолетнему заключению в печально известном лагере для военнопленных, освободили после того как министра внутренних дел, в свою очередь, в ходе последующей чистки приговорили к смертной казни. Но ценой за свободу поэта стал его голос: он больше не мог публиковаться. Ему намертво заткнули рот. Последующие двадцать лет он работал складским клерком в провинциальном городке, не произнеся за все это время ни слова. Если кто-то пытался ему сказать что-то, он поджимал губы, напоминая о своем обете молчания. Все в городе знали его стихи, но никто не осмеливался читать их вслух, а когда поэт умер, никто не осмелился прийти попрощаться и почтить его память. Его похоронили в присутствии сестры, могильщика и двух агентов тайной полиции.
И наконец, история от тетки моей матери Ядвиги, рассказанная мне в день моей помолвки: тетя Ядвига и ее муж, мой дядя Турновский пытались пожениться трижды. Первый раз в Минске, в 1940 году. С трудом насобирали деньги. По дороге в бюро записи актов гражданского состояния их, задыхаясь, нагнал друг по имени Айсек. Ему нужно было срочно занять денег: в магазинах только что появились заварные чайники. Они отдали ему деньги, которые копили на свадьбу. Просто пришлось так поступить. Свадьбу можно сыграть в любой момент, но никогда не знаешь, когда чайники снова появятся в продаже. Второй раз они попытались пожениться два года спустя, в Таджикистане. На этот раз у них были деньги, и они уже жили вместе в маленьком городке, где все друг друга знали. Когда они пошли в бюро записи актов гражданского состояния, ответственный советский чиновник выразил удивление, что они еще не женаты, ведь они давно живут вместе. Он сообщил им, что нарушен порядок: они должны были сначала пожениться и только потом начать жить вместе. Логичным образом, по этой причине он отказал им в выдаче свидетельства о браке. Третий раз они попытали счастья в Варшаве после войны. У дяди Турновского было два свидетеля (один из них Ясек, которому понадобился чайник), и они прибыли в назначенное время в министерство. Ядвига долго не появлялась – никак не удавалось взять выходной в издательстве, где она работала. Но на этот раз – наконец-то, спустя шесть лет, – пожениться им удалось. Регистратор согласился подписать свидетельство о браке в отсутствие невесты.
Для меня эта последняя история лучше всех описывает мою двоюродную бабушку Ядвигу и все ее поколение. Они родились в условиях разрухи и пустых обещаний, последовавших за Первой мировой вой ной, они пережили ужасы Второй мировой и каким-то поразительным образом так и не утеряли своего взгляда на мир и чувства юмора. Они измеряли свои дни заварочными чайниками и пропускали назначенные встречи с тем же философским настроем, с каким встречали революции, вторжения и капитуляции. Эта книга написана в тени их потрясающих всеобъемлющих жизней.
Часть I
Вероисповедания
1
Язычники и христиане
Дремучий лес, изобилующий опасностями, и редкие проблески сокровищ: именно такими, должно быть, представлялись территории Восточной Европы среднестатистическому римлянину во времена императора Марка Аврелия. Для них земли к северу от границ империи в значительной степени представляли загадку. Сам Марк проехался к северу от Дуная в 170 году, чтобы пойти войной против сборища варварских племен. Там он начал писать свою работу «Размышления», разбив военный лагерь на берегах реки Хрон, на территории нынешней Словакии. Это произведение классика философии стоиков, возможно, первое литературное произведение, написанное в Восточной Европе. В тексте Марк ни разу не упомянул о своем окружении, но это не должно нас слишком удивлять. На территориях к северу от Римской империи не было городов, письменности, храмов или каких-либо других признаков, указывающих на присутствие цивилизованной жизни в понимании человека, прибывшего туда с берегов Средиземного моря. С точки зрения римлян, эти холодные и довольно пугающие земли выступали источниками исключительно двух вещей: неисчерпаемых полчищ врагов и легкого драгоценного камня под названием электрум, или янтарь.
Была у меня коробка из-под сигар, принадлежавшая моему дедушке, – полная необработанных оранжевых камешков янтаря, которые они с моим отцом собирали на польских пляжах. По всему побережью южной Балтики, от Дании до Эстонии, янтарь найти очень просто: нужно просто пойти на пляж после шторма или знать, где копать в песке. Тропы, которые привели этот драгоценный камень, такой таинственно сияющий и легкий, к берегам Средиземного моря, заросли травой уже ко времени прибытия Марка Аврелия. Столетием ранее, во времена правления императора Нерона, римский рыцарь отправился на север с пограничного поста на территории нынешней Австрии. У него был приказ привезти столько янтаря, сколько он сможет купить; императору он был нужен для украшения нового Колизея. Рыцарь проехал сотни километров на север, к берегам Балтики. Ко всеобщему изумлению, он вернулся с тележками, полными этого добра, с кусками размером с тыкву, – их хватило бы, чтобы украсить весь амфитеатр, вплоть до ручек на сетках, защищавших зрителей от диких животных, беснующихся внутри.
Торговля янтарем между Балтикой и Средиземноморьем восходит по крайней мере к бронзовому веку. Однако в данном случае торговля не способствовала установлению
