Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика
Бранко понравился Рихарду с первого взгляда. Он понял, что предстоит работать с общительным, умным и наблюдательным человеком. А это немаловажно.
* * *
Они сидели на нагретом солнцем песке. В нескольких шагах море, прибой. Легкие волны с тихим шуршанием пересыпали мелкую прибрежную гальку. Было воскресенье.
Оба, казалось, все еще не верили в реальность происходящего. Ведь с тех пор, как они виделись в последний раз, минуло почти три года. Тогда, расставаясь с Одзаки, Рихард считал, что их пути вряд ли пересекутся вновь. Так думал и Ходзуми.
И вот они снова вместе.
Уже по пути в Японию Зорге предвкушал радость встречи. Но Одзаки в Токио не оказалось: он работал в Осаке. От Вукелича Рихард узнал, что японский журналист пользуется известностью, его широко печатают газеты. Его книга о Китае привлекла внимание специалистов. Вскоре Зорге и сам стал видеть его подпись под статьями в газетах, в журнале "Современная Япония", издававшемся на английском языке.
И вот Ходзуми — в Токио. Он один из организаторов Общества по исследованию восточноазиатских проблем, которое организовала газета "Асахи симбун".
Восстанавливать ли связь с Ходзуми? Три года — срок немалый. За это время взгляды шанхайского друга могли измениться. С другой стороны, Рихард должен теперь предстать перед ним в обличии нацистского журналиста. Догадается ли Одзаки, что это только маскировка? Сможет ли скрыть свое удивление от посторонних? Возобновит ли отношения или сделает вид, что предал забвению их прежние встречи и беседы в Шанхае? Нельзя же заставить человека встать в ряды антифашистов, если он сам того не хочет.
И вот Зорге и Одзаки встретились. И проговорили, как прежде, много часов напролет, вспоминая прошлое.
Рихард анализировал свои наблюдения: да, левые политические настроения Ходзуми не изменились. Он остался другом Советского Союза и по-прежнему готов помогать Зорге.
— Наша задача прежняя, — сказал Рихард. — Мы должны распознавать возможное развитие событий, что не позволит агрессору коварно ввергнуть мир в войну, застав Советский Союз врасплох, не дав ему времени для наращивания оборонной мощи.
— Понимаю, — кивнул Одзаки. — Но после нашей последней встречи многое изменилось. Теперь Советскому Союзу приходится следить не только за событиями на Востоке: в Германии появился Гитлер…
— Да… — задумчиво проговорил Рихард. — Не так давно я видел его собственными глазами. Такие, как он, не останавливаются ни перед чем. Зорге зачерпнул пригоршню песка, просеял его между пальцами. — Вы правы, Ходзуми, за три последних года многое переменилось, и в худшую сторону. Теперь вы понимаете, почему я здесь, в Токио, как корреспондент немецкой газеты. А вы, — Зорге посмотрел на товарища, — должны помочь мне разобраться в здешней обстановке, в зигзагах японской политики.
— Мне жаль, но мои известия будут прискорбными, — отозвался Одзаки. Все эти годы Маньчжурию превращают в плацдарм для войны против СССР. Вы помните, что еще после захвата Маньчжурии, при обсуждении вопроса в Лиге Наций, наш министр иностранных дел Уцида заявил: "Японская миссия на Земле — руководить миром", а в марте нынешнего года, как вам известно, Япония вышла из Лиги Наций, чтобы развязать себе руки для осуществления своих захватнических планов. В Маньчжоу-Го уже создана обширная сеть стратегических дорог, шоссейных и железных, в направлении советской границы; сооружаются аэродромы, строятся казармы, вдоль всей границы не прекращаются рекогносцировочные и топографические работы. Все это злые вести. В ближайшее время будут реорганизованы все органы управления и подчинены командующему Квантунской армией. В общем, подготовка к войне идет полным ходом.
— А что вы думаете о принце Коноэ? — спросил Рихард.
— О, это — восходящая звезда, — проговорил Ходзуми и швырнул в море плоский белый голыш.
— Так же скользит по волнам? — Рихард проводил глазами летящий камень.
— Он слишком хитер и дальновиден, чтобы не удержаться на поверхности. Я думаю, что очень скоро принц станет премьер-министром. Коноэ — глава старейшего аристократического рода, он близок к императору. У него обширные связи и не так уж много врагов. Такие люди для нынешней Японии — большая редкость.
— Его взгляды?
— Правые, но не самые крайние. Милитарист. Вполне в духе времени.
— Наши оценки совпадают. Я тоже предвижу, что Коноэ получит пост премьера. Было бы очень хорошо, если бы мы с вами оказались в курсе тех дел, которыми озабочен принц. Правда, я не представляю, как это можно сделать.
— В окружение принца не так-то легко проникнуть, — задумчиво произнес Одзаки. — Но первый секретарь Коноэ — мой старый университетский товарищ Фумико Кадзами…
В очередной сеанс Зорге передал через Бернхарда радиограмму в Центр:
"Связался с Одзаки и после основательной проверки опять решил привлечь его к работе. Это очень верный, умный человек. Занимает видное положение в крупной газете, имеет широкий круг знакомств".
* * *
Посыльный — мальчишка в голубой ливрее и белых перчатках — разыскал Зорге в вестибюле отеля.
— Господин! — Грум склонился в почтительном поклоне. — Вас просят к телефону!
Кланяясь, он пятился назад, показывая путь к аппарату.
— Говорит секретарь посла, — отозвалось в трубке. — Его превосходительство хочет побеседовать с вами сегодня вечером. Если вам удобно, в девятнадцать часов.
— Благодарю вас, непременно буду, — ответил Рихард.
Что мог означать этот неожиданный вызов? Германский посол Герберт Дирксен получил назначение в Токио лишь недавно. До этого он был послом в Москве. В Токио они виделись только однажды: когда новый посол принимал корреспондентов, представляющих в Японии немецкую прессу. Вместе с Зорге нанесли тогда протокольный визит корреспондент центрального органа нацистской партии "Фёлькишер беобахтер" принц фон Урах, хваставшийся тем, что доводится кузеном бельгийскому королю; корреспондент "Кёльнишер цайтунг" старик Фриц Гердер, бывший офицер вильгельмовской армии, проведший несколько лет в русском плену (Гердер не скрывал своих антипатий к нацистам, а заодно и к Зорге), а так же руководитель токийского отделения официального германского телеграфного агентства Дойче Нахрихтен Бюро (ДНБ), глава нацистской организации немецкой колонии в Токио Виссе. Рихарду было известно, что этот маленький "фюрер" был разведчиком.
Беседа с послом протекала тогда сухо, официально и совсем недолго: каждому Дирксен уделил не более минуты.
Конечно, Зорге располагал сведениями о новом после. Герберт Дирксен был из той породы старых немецких дипломатов, услугами которых охотно пользовались нацисты. Он имел связи в берлинской верхушке, владел огромным поместьем. Что ж, это было в порядке вещей. К примеру, его коллега германский посол в Лондоне, претендент на пост министра иностранных дел рейха Иоахим фон Риббентроп тоже завоевал покровительство Гитлера не только покорной службой, но и кошельком. В молодости Риббентроп коммивояжером разъезжал по Европе с чемоданом, набитым рекламными коньячно-водочными изделиями немецких и французских фирм, сколотил энную сумму и сделал верную ставку — стал субсидировать фашиствующего фельдфебеля.
Рихард знал, что Гитлер проводил чистку старого аппарата Министерства иностранных дел, выдвигал на дипломатическую службу только верных подручных из СС и СА. Если он сохранил Дирксена — это неспроста: у германского посла какие-то заслуги перед фашизмом…
Но что все-таки произошло: почему Дирксен вдруг пожелал встретиться именно с корреспондентом "Франкфуртер цайтунг"? Может быть, посол хочет сделать важное заявление для печати? Но Рихард еще новичок в Японии, и вряд ли Дирксен остановил бы в этом деле свой выбор на нем. Тогда что же? В Берлине докопались до его прошлого? В чем-то заподозрили, и посол потребует немедленно покинуть страну? Неужели так тщательно разработанная операция провалилась, даже не начавшись?
Сдерживая волнение, Рихард переступил порог кабинета.
Широкие окна были задернуты шторами. Комната тонула в полумраке. На письменном столе горела небольшая лампа. Посол сидел в глубоком кожаном кресле и просматривал газеты. Увидев Рихарда, он поднялся и вытянул холеную белую руку в нацистском приветствии.
Перед Зорге стоял худощавый человек с длинным лицом и тонкими губами.
— Прошу вас, — показал Дирксен на кресло у стола. — Как вы себя чувствуете в Токио, доктор Зорге?
— Благодарю вас, господин посол. Конечно, Токио не Берлин, но все же надеюсь привыкнуть.
— Я прочитал ваши корреспонденции, — сразу же приступил к делу посол, — и они мне понравились. Хотя вы здесь и недавно, но успели разглядеть в этой стране многое такое, чего я не нахожу в материалах тех корреспондентов, которые провели здесь целые годы. Я увидел в ваших корреспонденциях, опубликованных во "Франкфуртер цайтунг", глубокий анализ политических явлений. Скажу откровенно, для меня это было открытие столь же неожиданное, сколь и приятное. Я сам новичок в этой стране, и ваша работа помогает мне составить истинное представление о проблемах Японии. До этого я провел несколько лет в Советской России. Вам, конечно, не понять, как там все сложно…
