Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика
— Что вы делаете сейчас?
— Я — скромный пенсионер. Работаю над книгами. У меня, несмотря на возраст, свежая память, работал в архивах, располагаю многими неизвестными или малоизвестными документами. Еще тряхнем стариной!..
— О вас теперь известно не только в России, но и за границей. Например, в Японии. Интересуются ли вашей бывшей работой японские журналисты, и что вы им рассказываете?
— Я рассказываю о Рихарде Зорге, о том, как работал этот великий разведчик, стремившийся предотвратить, по крайней мере "отодвинуть" начало войны между Японией и СССР. Что же касается нашей работы в Японии, то подчеркиваю: она носила тогда главным образом контрразведывательный характер по обеспечению безопасности нашего посольства и граждан, но и задачи разведки выполняли достойно. Перенести пришлось многое. Но мы выстояли. Это — главное.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Хотя Гонконг и Юго-Запад имеют большое значение для оказания центральным правительством сопротивления Японии, последняя ограничилась применением на Юге незначительных и не очень действенных мер. Судя по всему, требование решительных действий против Гонконга, то есть против Англии, выдвигавшееся в Японии различными кругами, окончательно снято. В нынешней стадии японо-китайского конфликта Япония, по-видимому, решила ни в коем случае не разрывать развертыванием военных действий против английской королевской колонии и без того неудовлетворительные отношения с Англией. Я п он и я с ч и т а е т, ч т о н е м о ж е т п о з в о л и т ь с е б е в р а ж- д е б н ы х о т н о ш е н и й с С о в е т с к и м С о ю з о м и А н- г л и е й о д н о в р е м е н н о с в е д е н и е м б о е в ы х д е й- с т в и й в С е в е р н о м и Ц е н т р а л ь н о м К и т а е. Намного труднее сделать прогноз о вероятности проведения японцами крупных военных операций на юге Китая. Очевидно одно: ни сегодняшнее правительство, ни командование вооруженных сил не имеют какой-либо склонности к такому обострению китайского конфликта. Однако нельзя и полностью выпускать из виду двух возможностей, которые включают в себя подобное расширение фронта боевых действий. Первая заключается в таком неудовлетворительном развитии японских намерений решительно сломить сопротивление центрального правительства, когда только большое наступление с юга может принести желанный успех. Стало быть, если бои в Северном и Центральном Китае не приведут к конечному успеху, возникнет необходимость (с военной точки зрения — явная) применения последней меры — операции против Юга. Вторая возможность состоит во внутриполитических изменениях в японском правительстве, которые могут быть предприняты в пользу радикально-национальных групп. Усиление влияния этих течений могло бы легко привести к более резким военным мерам, необходимость выступления против Юга была бы признана созревшей скорее, чем при сегодняшнем руководстве.
После путча
Токийский корреспондент "Берлинер бёрзенцайтунг" пишет о нынешнем положении Японии.
Японские биржи ответили снижением курсов акций на образование нового правительства после военного заговора от 26 февраля. Эти круги предвидели, что "хорошие времена Такахаси" прошли. При нем банки и крупный капитал пользовались особым попечением. Возложенные на них тяготы составляли незначительную часть их действительной налоговой способности. Но Такахаси оставлял им их крупные прибыли и штопал дыры в бюджете при помощи казначейских обязательств. Эта финансовая политика была одной из главнейших причин февральского заговора. Поэтому крупный финансовый капитал относится к новому кабинету очень сдержанно.
Разочарованы новым кабинетом все левые круги. Они полагали, что после неудачи государственного переворота, подготовленного праворадикальными кругами, наступит эра либерально-парламентская. Вместо этого генералитет под диктовку военных образовал кабинет, соответствующий пожеланиям правых…
В течение четырнадцати дней — с 26 февраля по 10 марта — Япония завершила свой путь от парламентаризма к авторитарно-военному государству. По этому пути Япония начала идти осенью 1931 г., с момента захвата Маньчжурии. Тогда у власти были еще политические партии, но армия захватила в свои руки право действия. Последний парламентский кабинет пал 15 мая 1932 г., когда премьер-министр и руководитель партии Инукаи был убит офицерами. Следующие два кабинета — Саиты и Окады — были "ни рыба, ни мясо". Наполовину они зависели от парламента, наполовину они были послушны военным. Результаты этой половинчатости сказались преимущественно в области внешней и финансовой политики. Когда армия требовала дипломатического наступления против Китая и СССР, в дело вмешивались парламентско-финансовые влияния, и в результате происходило дипломатическое отступление. Когда военные, ссылаясь на мощь Советского Союза и на военно-морской флот Англии и США, требовали увеличения военных ассигнований, парламентские круги отвечали ей устами министра финансов Такахаси: "Наоборот, мы и так тратим уже слишком много денег на военные нужды. Именно этим мы дразним других, которые хотят только мира".
Когда правые настаивали на оказании помощи крестьянам, то в большинстве случаев дело кончалось новыми подарками для избалованной промышленности. Такое положение в конечном итоге должно было быть насильственно устранено, или оно поставило бы под удар будущее Японии. Военный заговор от 26 февраля решил этот вопрос: правительство было свергнуто, частично при помощи убийств. В эти 14 дней было свергнуто не только правительство, но и вся система. Япония захлопнула за собой двери парламентского строя. Новая форма еще не найдена. Она пока больше всего напоминает тот кабинет, который образовал Пилсудский после майского переворота 1926 г. в Польше. И в Японии решающее влияние оказывает сейчас военный министр. Хотя нынешний кабинет называется кабинетом Хироты, но управление государством сосредоточено в руках военного министра генерала Терауци, который как при выборе министров, так и при определении правительственной программы провел требования военных. Казалось бы, что военный министр должен был сам занять пост главы правительства. Перед лицом общественности было признано более целесообразным прикрыть военный характер нового кабинета именем штатского и популярного Хироты, тем более что армия после восстания 26 февраля отягчена случившимся, и прежде всего необходимо было восстановить в ней дисциплину.
Армия находится сейчас в довольно своеобразном и чрезвычайно тяжелом положении. 1400 человек первой дивизии, участвовавших в заговоре, обвиняются в неповиновении и бунте. Но они пользуются, бесспорно, симпатиями, и их поступок частично оправдан политическим эффектом. Правительство Окады было устранено и заменено другим, которое обязано эволюционным путем осуществить то, что заговорщики пытались осуществить при помощи государственного переворота. Свыше 500 высших офицеров после заговора должны были добровольно уйти с действительной военной службы, ибо они считали себя ответственными за происшедшие события. Среди них — почти все высшие командиры японской армии, как, например, командующий Квантунской армией генерал Минами, члены Высшего военного совета и командующие армией на случай войны генерал Хаяси, генерал Мазаки, генерал Араки, генерал Абе. Затем ушли с действительной военной службы почти все начальники управлений Военного министерства и Генерального штаба, затем все командующие дивизиями, бригадами, полками и батальонами первой и гвардейской дивизий. Одним словом, небывалая массовая отставка… В будущем, в случае войны все они вновь будут на своих постах. Еще трудно сказать, какой будет найден выход из нынешних затруднений. В армии господствует попятное беспокойство. Активные силы внутри и вне армии толкают вперед по линии программы Сеова… И если они будут требовать, чтобы крупный капитал был привлечен к несению жертв в пользу голодающего сельского населения и для военных целей, то такая программа будет встречена далеко идущим пониманием.
"Известия",
15 апреля 1936 года.
(Эта заметка была опубликована Радеком в "Известиях". Редактор ИНО не мог знать, что автор статьи — советский разведчик-нелегал.)
