Анджей Иконников-Галицкий - Тридевятые царства России

И всё же взглядом в прошлое никак не охватить причин уверенного стиля Барнаула в настоящем. Кое-что, однако, прояснилось, когда, загрузив машину продуктами на долгий путь, мы выехали из шумного города и помчались по широким просторам степного Алтая.

Ругать российские дороги – настолько общепринятое дело, что эта тема как бы выносится за скобки. Однако, проехав пять тысяч километров по шести регионам юга Сибири, я должен внести уточнения. В Туве действительно с дорогами трудно. В Горном Алтае есть одна главная трасса – Чуйский тракт, и ехать по нему комфортно, да и ответвляющиеся от него грунтовки для горных условий вполне приличны. В четырёх остальных регионах дорог много, хороших и разных. Особенно поражает разветвлённостью и качеством дорожной сети Алтайский край. Юра наш ругается:

– Ну что, – говорит, – за дороги: всё ровно, всё прямо, всё асфальт… В сон клонит. Скорей бы Тува: там уж за рулём не заснёшь.

Мы мчимся на предельной для уаза скорости по бесконечному асфальту, узкой стрелкой втыкающемуся в далёкий горизонт. Кругом – поля, земли под паром, пастбища. Отъехав сотню вёрст от Барнаула, начинаю понимать: здесь нет свободной земли. Всё возделано, всё используется. Вдоль трассы – посёлки. Всюду – гостиницы и кафе для проезжающих. А ведь едем мы вовсе не по какому-то автобану: дорога местного значения Барнаул – Рубцовск. С неё сворачиваем вовсе на просёлок. Картина та же: возделанная земля. И деревни. Не то что в средней полосе России. Обширные деревни, дворов по двести. Избы сибирские, лиственничные, с четырёхскатными крышами; небольшие, но прочные, плотные, ухоженные. Высокие сплошные заборы, тоже типичные для Сибири. Ворота крашеные, на многих окнах резные наличники. И спутниковые антенны огромными грибами там и сям вырастают из домов.

Что всего удивительнее в этих деревнях: с раннего утра до позднего вечера не видно никакого праздного народу. Разве что старушка ветхая попадётся или школьники из городских. Где народ? В поле. Ближе к ночи, почти в сумерках, видим: комбайны, косилки и прочая техника катит с полей. Рано утром те же машины будят нас, громыхая и скрипя мимо наших палаток. Отсутствие людей на деревенских улицах компенсируется обилием гусей, уток и кур. А по пастбищам там и сям бродят стада коров. И табуны лошадей. Деревня настоящая, трудовая, не дачный посёлок и не скопище полусгнивших развалюх.

Тут, конечно, жизнь не сахар. И пожаловаться есть на что. Но и жалобы специфичны. Останавливаемся в деревне у колонки, воды набрать. Ковыляет местный житель, пожилой и скукоженный, в заплатанных брюках и потёртой кепчонке. Наш уазик он сослепу принял за автолавку. Разговорились. Жалуется:

– Бедно живём, пенсия у нас с жинкой маленка, нема ничого. – (Он из украинских переселенцев, каковых на Алтае много.) – Ничого нема. Тилько курки, да гуси. Поросёнок е. Да корова з тёлкой. Так мы молоко продаём, да с огорода живём. А пенсию внукам виддаём.

Сельский мир Алтая вызывает ощущение устойчивости. Глядишь на тучные стада, на поля пшеницы и гречихи – и как-то перестаёшь думать об упадке аграрного сектора в России. Потому и Барнаул, хозяйственный и культурный узел края, крепится на земле твёрдо, без пошатки.

Вдоль реки Алея, притока Оби, с юго-запада на северо-восток тянутся цепочки озёр и полосы так называемых ленточных боров. Это – следы времён древних. Ледник, отступая, продавил в равнине узкие углубления – как когтями процарапал. В них сохранились пресные озёра ледникового происхождения, а по берегам – реликтовый лес, светлый и красивый. Вдоль ленточных боров люди селились издавна. Место удобное: и степь рядом, и вода, и птица, и зверь, и ягода. Вообще Алтай – земля благодатная. Почва его плодородна, степные травы густы и высоки. Немудрено, что древние кочевники чувствовали себя здесь так же уверенно, как современные земледельцы. Следы их пребывания – курганы, или, по-местному, «бугры».

«Бугры» – непременная часть алтайского ландшафта. Они высятся на слегка всхолмленной равнине степного Алтая и в долинах рек, сбегающих с Алтайских гор. Пересекаем ленточный бор у села Костин Лог (как нарочно, нашего археолога, начальника экспедиции, зовут Костя). Чуть дальше, за деревней Крестьянка – цепочка огромных курганов, высотой метров по пятнадцать-двадцать. Один из них прорезан насквозь грунтовой дорогой. Курганы изрыты со всех сторон давними грабительскими прокопами. В некоторых из них какие-то звери (должно быть, лисы) оборудовали свои норы. Карабкаюсь по крутому склону, заросшему колючим шиповником и высоченной, почти в мой рост, травой. Забрался на вершину – и увидел страшных размеров воронку, проникающую до самого сердца кургана. Воронка тоже вся заросла кустами и травой густо-прегусто; даже несколько берёз из неё тянут ветки к небесам. Все эти ямки, ямы и ямищи – следы трудов бугровщиков.

Русские люди пришли на Алтай в середине XVII века. Первыми были вездесущие казаки да староверы, называемые здесь кержаками. До них кочевали по степям и предгорьям разные племена тюркоязычных алтайцев, которых русские собирательно именовали телеутами. Кочевники не трогали курганы, ибо боялись обитающих в них мертвецов. Русские постепенно обжились, телеутов оттеснили в горы, переженились на телеутках, обзавелись хозяйством. Их дети и внуки – русские алтайцы – вскоре заинтересовались «буграми». Набожные православные люди, закалённые суровым сибирским житьём, они не боялись духов мёртвых, а выстроенные в их честь могильники считали языческими капищами, которые разорить не только не грех, а даже и благое дело. Тем более что сделать это можно с прибылью для себя. Издавна ходили слухи о «чудских кладах», о золоте, спрятанном в этих рукотворных холмах. По завершении полевых работ, осенью, целые деревни отправлялись на рытьё курганов. Это называлось «бугровать». Скоро появились квалифицированные специалисты – «бугровщики». Надо признаться: работали они умело, это и сейчас видно. Археолог Костя Чугунов ходил-ходил кругами около древних грабительских раскопов и в итоге сокрушённо заметил: не знай он точно, что научные раскопки здесь не велись, подумал бы, что работали профессиональные археологи.

Золотом из «чудских кладов» местные жители, по-видимому, откупались от государевых чиновников-мздоимцев. Во всяком случае, сибирский губернатор князь Матвей Гагарин собрал немалую коллекцию занятных штуковин из драгоценного металла. И когда над ним нависла угроза опалы, тоже попытался откупиться: поднёс коллекцию царю Петру. Опалы и казни ему избежать не удалось, но Пётр Великий заинтересовался подношением и отправил в Сибирь учёного немца Даниэля Готлиба Мессершмидта собирать всякие диковины для Кунсткамеры. Мессершмидт побывал и на Алтае. То и дело местные жители приносили ему необычные золотые штуки, якобы случайно найденные при распашке. Ныне так называемая Петровская коллекция сибирского золота, начало которой было положено корыстолюбием Гагарина и учёностью Мессершмидта, хранится в Золотой кладовой Эрмитажа.

Конечно, Мессершмидт понимал: драгоценности взяты из разорённых могил, сокрытых в глубине курганов. После его поездки самовольные раскопки были запрещены. Запрет, однако, остался на бумаге. Бугровщики продолжали работать вовсю. Лишь в конце XIX века раскопками курганов занялись учёные. К тому времени неразграбленных погребений здесь практически не осталось. Что скрывали в себе древние могилы – мы можем теперь только догадываться. Несомненно одно: большая их часть принадлежит к эпохе ранних кочевников – скифов, саков, массагетов. Середина – вторая половина I тысячелетия до Рождества Христова.

В большинстве случаев курганы тянутся цепочками среди полей. На их склонах и у подножий полно земляники. Тут всё растёт густо. Юра загоняет уазик на верх «бугра», мы выскакиваем – и видим, что колёса покрылись красным. Шаг ступить невозможно: ягода всюду под ногами. На вершине самого высокого кургана, расположенного у деревни Бугры (говорящее название) возвышается геодезический знак – тригопункт. Высоченный курганище, настоящая гора, стоит на гребне холмистой гряды. Надо полагать, похоронен в нём был великий вождь, славный степной воин. Отсюда видно далеко-далеко: аж до самых гор. Вон виднеется тёмно-синяя гряда с белыми пятнами наверху. Горный Алтай.

В глубокой древности Алтай был не только землёй кочевников-скотоводов, но и центром архаической металлургии. Степная равнина в южной части перемежается холмистыми грядами; на поверхность, распарывая покровы почв, вылезают каменные кряжи и скалы. Эти камни несут в себе пласты металлических руд. Юго-восточную, предгорную зону Алтайского края именуют – Рудный Алтай. Здесь давным-давно ведётся добыча и выплавка серебра, меди и олова. Так давно, как человечество научилось их использовать.