Гудбай, Восточная Европа! - Якуб Микановски
Браге завоевал расположение Рудольфа благодаря своим навыкам астролога. Со временем великий датский астроном стал одним из самых доверенных советников императора. Браге лечил недуги императора алхимическими настойками и советовал ему, кого назначать на различные должности, а также когда и как вести войну против турок. При проведении расчетов Браге помогал его коллега Иоганн Кеплер. В тот момент Кеплер, возможно, величайший математический ум Европы, использовал астрономические наблюдения Браге, чтобы открыть принципы, лежащие в основе эллиптического движения планет, то есть совершить один из величайших скачков вперед в истории астрономии.
Кеплер и Браге входили в широкое сообщество ученых и вольнодумцев, собравшихся при дворе Рудольфа в Праге. Некоторые из них были учеными-магами, например польский металлург Михаэль Сендивогиус, который, возможно, первым открыл кислород (хотя он скрывал свое открытие под таким количеством алхимического жаргона, что трудно сказать наверняка), и англичанин Джон Ди, великий математик и специалист по навигации, который также был убежден, что может разговаривать с ангелами с помощью волшебного зеркала. Среди них были радикальные теологи, которые действовали на самых дальних границах допустимых религиозных исследований, – Джордано Бруно, мечтавший о бесконечности миров, Франческо Пуччи, который хотел основать заочное общество ученых мужей, действующих от имени универсальной истины, независимо от конфессии или вероисповедания.
В это эксцентричное сообщество входили и несколько откровенных мошенников, людей, которые мотались по Европе, притворяясь, что у них есть рецепт изготовления золота или создания вечного двигателя. Предводителем этих шарлатанов был Эдвард Келли, карманник, которому в Англии отрубили уши за подделку документов; затем он неожиданно обрел славу и богатство на службе у Рудольфа. Император был в восторге от его притязаний на обладание формулой философского камня. Чтобы получить его, Рудольф произвел Келли в рыцари, а позже и в бароны. Но когда он не получил взамен желанной формулы, Рудольф приказал бросить Келли в одну из тюрем своего замка, где тот и умер, сломав ногу при неудачном побеге.
Фигуры, собравшиеся в Праге Рудольфа, – от обманщиков до гениев – как будто высмеивают наше современное разделение между наукой, гуманизмом и магией. Эти различия едва ли имели значение в то время: в эпоху, предшествовавшую открытию гравитации или электрона, Вселенная, казалось, удерживалась вместе переплетением мистических струн. Закономерности сходства, метафоры и визуальные рифмы имели такое же значение, как математические законы, а то и большее. В этом мире форма снежинки имела такое же отношение к функционированию космоса, как и появление доселе неизвестной звезды.
Звезда Праги как центра европейской учености вспыхнула и погасла слишком быстро. В 1611 году братья Рудольфа отобрали у него корону. Год спустя он умер, причем через три дня после льва Мохаммеда, таким образом подтвердив правдивость предсказания Браге. Преемники Рудольфа если и были менее обременены физическими и психическими недугами, то, к сожалению, они также оказались религиозными фанатиками, которые помогли развязать Тридцатилетнюю войну, самый разрушительный конфликт в истории Европы вплоть до Второй мировой войны, три столетия спустя. Длившаяся с 1618 по 1648 год война практически свела на нет достижения недолговечного Ренессанса короля Рудольфа.
Наследие «Волшебной Праги» продолжало существовать во множестве воплощений. До того как ее земли были полностью поглощены соседними империями в XVIII и XIX веках, Восточная Европа представляла собой административное лоскутное одеяло из пересекающихся княжеств и герцогских поместий. В этой мозаике микрогосударств местные правители и могущественные дворяне обладали широкими полномочиями для проведения собственной религиозной политики и политики покровительства. Столь же увлеченные алхимией и оккультизмом, как Рудольф, они создали созвездие «миниатюрных Праг», разбросанных по дуге от Богемии до Трансильвании.
В Тршебони, на Чешских землях, невероятно богатый клан Рож мберков, например, параллельно с дворцом Рудольфа содержал собственный алхимический двор и принимал у себя многих из тех же странствующих алхимиков. Один из таких посетителей, польский дворянин Ольбрахт Ласки, был адептом, который беседовал с королевой Елизаветой I на латыни и привез с собой в Польшу Джона Ди и Эдварда Келли. Искатель запретной мудрости Ласки был не в меньшей степени интриганом и проходимцем – его попытка захватить трон Молдовы привела к гибели казацкого предводителя Дмитрия Вишневецкого, известного героя народных песен. Ласки финансировал свои приключения частично за счет кражи приданого своей жены. Посетители его замка в очаровательном словацком городке Кежмарок, расположенном у самого подножия заснеженных Татр, могут увидеть как место, где он проводил свои алхимические эксперименты, так и башню, в которой он держал в заточении свою жену.
Немного восточнее Кежмарока могущественная семья Ракоци – в свое время не менее кровожадная, чем Ласки, – создала островок спокойствия и учености в пределах своих владений на севере Венгрии. В одни из самых неспокойных лет XVII века город Шарошпатак стал надежным убежищем для гуманистов и религиозных изгнанников различных мастей. В 1650 году великий чешский философ и «энциклопедический реформатор разума» Иоанн Амос Коменский возглавил Шарошпатакский протестантский колледж. Его ученики разыгрывали пьесы на латыни во внутреннем дворе замка Ракоци, великолепного сооружения эпохи Возрождения, потрясающе обрамленного коническими холмами Токая, покрытыми виноградниками с одной стороны и мутными водами реки Бодрог – с другой.
Несмотря на то что могущественная семья Радзивиллов – самых богатых и влиятельных землевладельцев во всей Польше-Литве – была зажата между поляками-католиками с одной стороны и православными белорусами – с другой, она приняла некоторые из наиболее радикальных направлений протестантской Реформации. В начале XVII века их частный город Кедайняй стал домом для кальвинистов, христиан-гебраистов и членов менее известных сект, таких как ариане и социниане.
Социниане были одними из первых, кто выступил в защиту прав лиц, отказывающихся от военной службы по соображениям совести, и предложил всеобъемлющую свободу вероисповедания. Изгнанные из Западной Европы за свои убеждения, социниане нашли безопасную гавань на ее окраинах – в Литве и Трансильвании. Какое-то время эти отдаленные территории в плане богатства идей и конкурирующих интеллектуальных течений соперничали с такими космополитическими городами, как Лондон и Амстердам.
Этому моменту бодрящего плюрализма не суждено было продлиться долго. Война и чума неизбежно взяли свое, как и неустанное продвижение католической контрреформации. К началу XVIII века все Радзивиллы перешли в католичество, и их интеллектуальная предприимчивость пошла на убыль по мере того, как росла их приверженность православию. Тем не менее мечта о Волшебной Праге не исчезла полностью. Иероним Флориан Радзивилл, который в 1740-х годах завладел фамильным замком в Бяла-Подляске на востоке Польши, подражал Рудольфу по крайней мере в одном отношении – у него был прекрасный кабинет чудес, в котором, среди прочих диковинок, хранились египетская мумия, несколько райских
