Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2 - Игал Халфин
Миронов инструктировал запросить телеграфные справки на отбывающих наказание из краевого суда или Сиблага, а в крайнем случае за отсутствием таковых можно ограничиться свидетельскими показаниями: «Отдельным конвертом одновременно с направлением дела направляете агентурные справки». Работник прокуратуры А. Г. Хайт уточнил: «Те, что осуждены и находятся в лагерях, нами будут пересмотрены, и на наиболее активных из них мы вынесем решения о расстреле и пошлем выписки туда, где они отбывают ссылку или заключение. По лагерям мы сделаем вообще генеральную чистку», – именно эта чистка перемолола тех «троцкистов», которым в апреле 1937 года была сохранена жизнь.
Миронов уточнял техническую сторону операции:
Чем должен заняться начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведен приговор в исполнение потому, что эти места могут стать для контриков, для церковников местом религиозного фанатизма. Аппарат никоим образом не должен знать ни место приведения в исполнение приговоров, ни количество, над которым приведены приговора в исполнение, ничего не должен знать абсолютно потому, что наш собственный аппарат может стать распространителем этих сведений.
Я лично советовал бы для начальников секторов, где большое количество арестованных, над которыми будут приводиться приговора в исполнение, если есть там две-три тюрьмы – использовать несколько мест для приведения приговоров в исполнение.
Каждый начальник оперсектора перед приведением приговора в исполнение обязан был лично удостовериться, что это тот самый человек.
Вы опрашиваете их, и это займет у Вас в день полчаса. Технику для себя продумайте. Это вопрос, который строжайше оговорен. Надо, чтобы начальник сектора был убежден, что это именно тот человек, который подлежит расстрелу. Пусть каждый из Вас сообщит 2–3 места лично на мое имя, и мы утвердим эти места. Лучше всего в этом случае пользовать кладбище. С этим вопросом ясно.
Следующий вопрос касался порядка представления материала.
Дела, которые идут на тройку, Вы должны направлять ежедневно, не ждите, чтобы они у Вас накапливались, так как Вы будете иметь, каждый оперсектор, здесь по одному работнику, который будет докладывать дела по Вашему сектору. Не накапливайте дела на 100–200 человек. Если будете накапливать, Вы создадите трудность для тройки, которую Вы не учитываете. Я могу в сутки прослушать 500–600 дел, но ведь мне нужно время для работы и по организованной контрреволюции, если же Вы будете посылать 800–1000 дел, а потом три-четыре дня ничего, этим самым Вы будете затягивать рассмотрение дел. <…> Все, что заканчиваете, каждый день чтобы непрерывным потоком шло сюда. Не смущайтесь, имеете 10 дел, посылайте 10, сколько заканчиваете, столько и посылайте, чтобы был непрерывным поток дел.
Затрагивался и вопрос о конспирации:
Дисциплина должна быть боевая – начальник сектора отвечает и перед ЦК партии и перед наркомом, а не только перед начальником Управления. Сведения на начальника сектора должны быть сообщены Москве. Нарушение конспирации может провалить весь второй этап операции – болтуны могут привести к провалу. Я бы считал необходимым установить такой порядок, чтобы <…> один из сотрудников аппарата не знал дела другого, чтобы лишнего никто ничего не знал, тем более что оперативников у вас будет мало.
<…> До тех пор, пока мы с вами не провели всю операцию, эта операция является государственной тайной со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда я буду вас знакомить с планом по краю в целом, то всякие цифры, о которых вы услышите, по мере возможности должны в вашей голове умереть, а кому удастся, он должен эти цифры из головы выкинуть, кому же это не удастся, он должен совершить над собой насилие и все-таки их из головы выкинуть потому, что малейшее разглашение общей цифры – и виновные в этом пойдут под военный трибунал. Поскольку цифры достаточно любопытны по краю, я считаю необходимым познакомить вас с ними, с тем чтобы вы могли сориентироваться с масштабом операции.
<…> Дела будут оформляться упрощенным процессом.
Лимит для первой операции – 11000 человек, т. е. вы должны посадить 28 июля [1937 г.] 11000 человек. Ну, посадите 12000, можно 13000 и даже 15000, я даже вас не оговариваю этим количеством. Можно даже посадить по первой категории 20000 человек.
Для приведения приговоров в исполнение Миронов требовал назначать начальником тюрьмы людей из курсантов, из фельдсвязи, «причем отберите с таким учетом, что надо будет копать, грузить, отвозить. Машины мы дадим, а шоферов у нас нет. Это вам надо также учесть». Важно было позаботиться о горючем:
Сейчас уборочная и с горючим возможны затруднения. Нужно, чтобы был забронирован лимит горючего за начальником сектора, который за ним бы числился и не мог бы быть израсходован на уборочной. Горючее нам увеличивают на 35 тонн в месяц. Это должно обеспечить каждого начальника сектора горючим. Нужно, чтобы через 3–4 дня наряды были даны, и запас этот являлся неприкосновенным фондом на местах, иначе вы не свезете арестованных и не вывезете расстрелянных. Все это надо предусмотреть.
И под конец инструктажа прозвучало следующее требование:
Уберите всех заведующих кладбищами и посадите туда своих людей, а если это контрики, прямо арестуйте их. На это время можно посадить своих людей из оперативников, из кого хотите и платите сколько угодно. Посадите на это дело члена партии из работников милиции, фельдъегерей, начните это завтра же, тогда мы перестрахуем себя. Когда на кладбище будет свой человек, вы себе развяжите руки. Я не представляю ни одного заведующего кладбищем, которого нельзя было бы посадить. Подберите материал и посадите. <…> Если не хватит охраны в момент приведения приговоров в исполнение, вы можете установить усиленную охрану[1365].
Как воспринимался этот инструктаж, можно судить по свидетельству начальника 3‑го отдела УНКВД по Новосибирской области Владимира Дмитриевича Качуровского: «Перед началом операции 25 июля [19]37 г., в клубе им. Дзержинского состоялось совещание всех начальников РО и ГО НКВД, а также оперативного состава Управления. Инструкция, которую Миронов привез из Москвы, не могла быть четче: „Особым решением ЦК ВКП(б) органы НКВД должны разгромить основные гнезда контрреволюции“. Это сообщение вызвало шумное одобрение всех присутствовавших, ибо в этом была острая
