Мамед Ордубади - Тавриз туманный
Первый открытый конфликт между принцем и консулом произошел из-за кандидатуры ардебильского губернатора. Низамульмульк решил снять Мухтадируддовле и назначить на его место Мукерремуддовле. Консул заявил категорический протест, потому что прежний губернатор был агентом и послушным слугой его, работал в пользу русского правительства.
- Если вы назначите Мукерремуддовле губернатором Ардебиля, я не пропущу его туда силой! Это мое последнее слово! - решительно сказал он Низамульмульку.
В то же время консул не хотел окончательно ссориться с принцем, прежде всего потому, что министр иностранных дел Сазонов в бесконечных телеграммах из Петербурга требовал установить с ним и его свитой хорошие отношения. Поэтому консул решил обратиться к русскому послу в Тегеране. Он написал ему:
"Низамульмульк за десять тысяч туманов хочет назначить Мукерремуддовле губернатором Ардебиля. Допускать этого ни в коем случае нельзя. Между нами возник спор. Предлагаю уладить его таким образом: пусть Мухтадирудддовле заплатит десять тысяч туманов Низамульмульку и останется на своем посту. Другого выхода нет. Если его снимут, наши взаимоотношения с принцем могут испортиться".
Тем временем наследный принц и его заместитель тоже начали ссориться. Низамульмульк прибрал все дела к рукам, чинил своему начальнику всяческие препятствия, и тот решил вернуться в Тегеран, но пока медлил. За его спиной Низамульмульк поспешил сообщить обо всем в столицу. Там одобрили все его действия. Узнав об этом, принц категорически заявил: "Немедленно возвращаюсь в Тегеран!"
Иранское правительство было недовольно этим. Оно давно стремилось послать наследного принца в Тавриз. Его решение уехать ломало все планы иранского правительства. Одновременно это встревожило и русского консула. Отъездом принца немедленно воспользовались бы англичане, обвинив русских в том, что они не создали соответствующих условий для пребывания принца в Тавризе. Все это совпало с улучшением отношений между Англией и Ираном. Стремясь обезвредить турецко-германскую пропаганду в Иране, английское правительство решило завязать с ним более тесную дружбу. Русские не хотели отставать от своих союзников и соперников. Они всячески старались угодить Ирану, боясь, что он откажется от нейтралитета в войне, Англия и Россия старались привлечь Иран на свою сторону, для чего беззастенчиво угодничали перед правительством шахиншаха.
Сложившаяся обстановка заставила царского консула и Низамульмулька объединиться. Они снарядили делегацию из купцов, духовенства и аристократии, которая должна была уговорить наследного принца отказаться от намерения уехать в Тегеран. Предварительно консул вызвал их всех к себе и дал соответствующие указания.
* * *
В тот же день Мирза-Алекпер позвонил мне по телефону и сказал, что консул просит меня зайти.
Подъезжая к консульству, я заметил, что оттуда вышло много людей. Консул принял меня приветливо, опять вспоминал мои заслуги, рассыпался в любезностях и, наконец, перешел к основному:
- Ваша родина накануне ужасной катастрофы. Немецко-турецкая коалиция ставит целью вовлечь Иран в мировую войну. Они всеми мерами стараются перессорить Иран с его верными и испытанными друзьями Россией и Англией. В эти трудные для вашей отчизны дни все честные люди, все патриоты должны быть начеку, должны помогать правительству во всех его мероприятиях. Для спокойствия Азербайджана, для устранения трудностей, мешающих дружбе двух соседних государств, правительство его величества шахиншаха нашло необходимым направить в Тавриз наследного принца. Это вполне разумное и, я бы сказал, мудрое решение. И в такой ответственный момент его высочество принц вдруг надумал покинуть Тавриз. Это очень нежелательно. Завтра делегация уважаемых граждан отправится к нему, чтобы убедить его не уезжать. Они скажут, что его пребывание в Тавризе сугубо необходимо прежде всего с политической точки зрения. Делегация всеми мерами должна стараться уговорить наследника отказаться от своего решения. Это почетная задача. Я убедительно прошу вас принять участие в этой делегации. Полагаю, вы не откажетесь от такой почетной миссии. Простите, что побеспокоил вас, но я хотел получить ваше личное согласие.
Ни минуты не колеблясь, я согласился участвовать в делегации. Это был совершенно неожиданный и весьма кстати подвернувшийся случай попасть к Мохаммед-Гасан-Мирзе. Мне необходимо было познакомиться с ним, это дало бы нам возможность быть в курсе всех интриг, затеянных и затеваемых русским консулом в Азербайджане.
Выйдя из консульства, я всю дорогу думал, как подойти к принцу Мохаммед-Гасан-Мирзе. По слухам, широко распространившимся в городе, он каждому посетителю смотрел в руки, ожидая подарка. Эта черта была присуща всем правителям Ирана, их детям и наследникам. Испокон веков привыкли они жить на подачки и подношения купцов и помещиков. А так как этого не хватало, под разными предлогами взимали с богачей дополнительные налоги и штрафы. К тому же я знал, что принц нуждается в деньгах. Я решил преподнести ему дорогой подарок, но не мог ни на чем остановиться.
Дома меня ждал Мешади-Кязим-ага. Я рассказал ему о своем затруднении. Он посоветовал положить в конверт чек на пять тысяч туманов и преподнести наследнику, но я не согласился. Это было рискованно: каждый раз, когда он почувствует недостачу денег, он вспомнит обо мне и пошлет за мной. Нет, нужно было подарить ему какую-нибудь ценную вещь. Мы выбрали часы, осыпанные драгоценными камнями.
* * *
В час дня делегация направилась к принцу. Нас пропустили по переданному охране списку. Мы вошли в замок. Я не был здесь с 1909 года. Я слышал, что в последнее время этот памятник старинной архитектуры пришел в запустение. Правда, к приезду принца тут был произведен ремонт, но не нашли ни старых мастеров, ни красок, необходимых для реставрации стен, ни материалов для восстановления мозаики. Портрет Надир-шаха с короной на голове, украшенной бриллиантами, знаменитый яхонт на поясе Фатали-шаха и даже морщины на лице Ага-Мохаммед-хана - все выглядело тускло, не сверкало, как раньше. Стосвечовые люстры обветшали, ангелы, летавшие на потолке, почти стерлись. Алый мрамор местами побился, и колонны уродливо выставляли напоказ зияющие раны. Простые стекла, вставленные вместо старых разноцветных, ковры, принесенные на прокат из купеческих домов, бледные, изможденные от полуголодного существования слуги - все свидетельствовало о запустении и разрушении этой когда-то великолепной резиденции Каджаров
В старинном зале не было, как раньше, пышных тюфяков, покрытых роскошными коврами. Вместо них стояли обыкновенные стулья. Принца Мохаммед-Гасан-Мирзы в зале не было. Делегацию принимал его заместитель Низамульмульк. Взоры всех были обращены на двери, откуда должен был появиться принц. В два часа секретарь объявил, что его высочество изволит выйти к делегации. Все встали. Вошел принц.
- Здравствуйте, господа, - сказал он по-азербайджански.
Чтобы не заставлять делегатов стоять на ногах, он быстро прошел на свое место и сел.
- Господа, прошу садиться! - предложил он присутствующим.
Все сели, устремив свои взоры на наследника.
- Подайте чай и кальяны! - приказал он слугам. Это распоряжение было мгновенно исполнено.
По старинному обычаю, в торжественных случаях во дворце играл оркестр, называвшийся "Этизадие". Он пользовался широкой известностью во всем Иране. Впервые он был организован Мохаммед-Али-Мирзой. За время, пока наследные принцы не жили в Тавризе, оркестр распался. Сейчас музыканты были собраны вновь. Все молчали, - только гремела музыка.
Я внимательно смотрел на молодого принца. Его вид, манера держаться говорили о том, что он подавлен, оскорблен. И на самом деле он был игрушкой в руках тегеранского правительства и царского консула, который фактически являлся хозяином Азербайджанской провинции, оккупированной русскими войсками. Оставаясь в тени, консул диктовал свою волю губернатору провинции. Так было всегда, но положение Мохаммед-Гасан-Мирзы ухудшалось еще тем, что всю власть захватил в свои руки опытный и ловкий пройдоха Низамульмульк. Наследный принц был манекеном, ничего не решавшим, ни во что не вмешивавшимся.
Внимательно глядя на него, я думал: "Этот несчастный юнец красноречивый свидетель падения Каджаров"
Принц не курил ни кальяна, ни папирос. Нехотя с заметным пренебрежением разговаривал он с сидящим рядом Низамульмульком. Наконец, он поднял голову и обратился к членам делегации:
- Очень рад видеть у себя столь уважаемых гостей. Хотел бы знать, чем могу быть полезен вам? Я слушаю господа, прошу!
Один из нас поднялся.
- Делегация наша уполномочена народом выразить вашему высочеству свои верноподданнические чувства, - начал он, отвесив глубокий поклон. - Наш народ счастлив, что вы приехали в Тавриз.
