Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Главным транспортным средством на севере оставалась лошадь с подводой. После соединения белых фронтов из Усть-Цильмы за Урал был отправлен огромный обоз из 527 подвод за ляпинским хлебом. 10 апреля 1919 года Печорская уездная земская управа телеграфировала в Омск (уезд перешел в его подчинение): «В Печорском уезде хлеба совсем нет... От голода умерли сотни человек. Ели кошек, собак... Ляпинский хлеб — единственная надежда. Просим не препятствовать в отпуске хлеба на Печору...»
30 апреля из Ляпино доносили, что из 527 подвод до места назначения доехали только около 200, поскольку «дожди испортили щугорскую дорогу». На Печору белые доставили лишь 3 тысячи пудов ляпинской пшеницы. Для размола этого зерна в Усть-Щугоре на средства печорского земства построили мельницу.
Тогда же Печора обратилась за помощью в Архангельск и получила на пароходах около 250 тысяч пудов муки. Но голод продолжался. Поэтому ждали первых холодов, чтобы продолжить доставку хлеба из Ляпино.
Однако в мае 1919 года красная 3-я армия, получив значительное пополнение, начала контрнаступление на Восточном фронте. Колчаковцы сумели взять город Глазов, но это был их последний успех на Северо-Западном направлении. Сибирская белая армия стала отходить за Урал. Находившийся в Троицко-Печорске Отдельный Сибирский Печорский полк белых получил приказ эвакуироваться по Сибиряковскому тракту в Ляпино. 4 июля командир этого полка капитан Атавин сообщил генерал-майору Шапошникову: «Вследствие создавшейся обстановки на фронте мне с полком приказано выступить из Троицкого через Ляпино на соединение с Северным отрядом. Начальник Северного отряда приказал вам продолжать получение боевых запасов в Архангельске, организовав доставку грузов морским путем через Обь и на оленях в Обдорск».
Как вспоминали современники, уход колчаковцев из Печорского уезда был «совершенно внезапным». 6 июля Шапошников информировал Архангельск: «Причины отхода полка неизвестны». 11 июля архангельское командование ответило: «Передайте, не медля ни минуты, капитану Атавину, что удержание им района Щугор — Ляпино крайне необходимо». Но попытки удержать колчаковцев не увенчались успехом, и их позиции заняли части архангельской армии.
Эти события совпали с началом эвакуации войск Антанты с севера России. Планировалось уже к октябрю вывести в Европу все военное имущество и живую силу, в том числе и Северную добровольческую армию. 2 августа 1919 года генерал Миллер телеграммой на имя генерала Н.Н. Юденича делился планами продолжения борьбы с большевиками на Севере после ухода союзников: «По малочисленности и нравственному состоянию войск после ухода англичан держать нынешний фронт не представляется возможным: с потерей веры солдат в то, что мы сильнее большевиков и что своими силами можем хотя бы отстоять ныне занимаемую территорию, сразу возникает большое дезертирство для непосредственного спасения своего деревенского имущества. Перед правительством дилемма: или оставаться с офицерством и оставшимися верными долгу солдатами до крайнего истощения, в конце концов, в самом Архангельске, или заблаговременно отказаться от борьбы с большевиками в Северной области и перевести весь офицерский, до 9000 человек, и здоровый солдатский элемент, а также военное имущество на другой фронт, к Деникину, или даже, может быть, в Сибирь. Что выгоднее в общих целях? Я полагаю, если есть твердая уверенность, что власть большевиков будет сломлена до наступления зимы наступлением вашим, адмирала Колчака и Деникина и вследствие внутреннего разложения, то нам нужно оставаться здесь до последнего, дабы не дать им даром в последнюю минуту моральный успех, могущий благоприятно повлиять на действия на решающих фронтах».
Проводившееся в августе 1919 года в Архангельске земско-городское собрание высказалось за продолжение войны с большевиками на Севере, опираясь на собственные силы.
Последние корабли союзников оставили Архангельск 27 сентября 1919 года. Эвакуация войск Антанты сопровождалась массовым уничтожением военного имущества: сжигались аэропланы, портились бронепоезда и орудия, взрывались тонны зарядов и патронов. Десятки машин (в том числе «типа танк») были утоплены в реках и в море. Объясняя причины этого уничтожения, представители Антанты заявили, что не собираются вооружать Красную армию. По их мнению, падение Северной области было только вопросом времени.
К такому же выводу пришел и путешествовавший по рекам Сосьве, Ляпин, Сартынье, Манье и Щекурье натуралист и разведчик Садовников. К «экскурсии» на Сосьву его, скорее всего, подвигнул председатель Тобольского губернского земского собрания Пигнатти. Наблюдатели удивлялись странной, на их взгляд, политической пассивности Пигнатти. Действительно, в истории края он известен больше как краевед и организатор музейного дела.
В «Дневнике...» Садовникова отмечено: «“Станкевич” шел в Саранпауль. В нем нам (экспедиция из четырех человек) губернским земством были предоставлены бесплатно места первого класса и провоз грузов». Значит, к финансированию «экспедиции» Пигнатти имел самое непосредственное отношение. Считавшийся социалистом, частный поверенный (адвокат) Пигнатти понимал: белым не удержать Тобольск; предстоит очередная смена власти. Военную диктатуру адмирала Колчака сменит «военный коммунизм» Ленина — Троцкого. Как говорится, хрен редьки не слаще. А у однопартийца Чайковского, председателя Временного правительства Северной области, с которым Пигнатти состоял в переписке, можно было рассчитывать на радушный прием и на престижную чиновничью должность.
Не остался в стороне от организации «экспедиции» и военный комендант Тобольска штабс-капитан Киселев. В сферу его полномочий командующий 1-й Сибирской армией генерал-лейтенант Пепеляев включил Березовский уезд. Киселев уже прикидывал маршруты речных эвакуационных потоков, и его волновала сохранность укрытых в церковных кладовых Тобольска ценностей Сибирского белого движения. Поэтому военного коменданта Тобольска и уездов интересовало состояние коммуникаций, уровень воды в реках, температура воздуха, возможности обороны войск Архангельского правительства, настроение местного населения... В дневнике натуралиста-разведчика есть ответы на все эти вопросы.
«Пассажиров было много, — отметил Садовников, — особенно в III и II классах. С нами в первом классе ехали остяко-самоедский князь В. И. Тайшин, возвращающийся с губернского земского собрания, его толмач и Н. Кислицкий, вновь назначенный начальник березовской милиции...»
29 июня
