Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000 - Стивен Коткин
Одновременно с этим поворотом Горбачёва вправо был опубликован первый проект нового союзного договора. Он предоставлял республикам лишь ограниченный контроль над находящимися на их территориях ресурсами, предполагал приоритет союзных законов, наделял русский язык статусом государственного и ничего не говорил о праве республик на выход из Союза, которым они обладали по Конституции СССР. Такой проект мог бы удовлетворить недовольное руководство армии и КГБ, но не имел ни малейшего шанса получить одобрение республик. Эстония, Латвия и Литва ещё до опубликования проекта объявили о своём отказе участвовать в каких бы то ни было дискуссиях о судьбе Союза. КГБ публично предупреждал, что республики следуют «восточногерманскому сценарию». В январе 1991 года спецназ попытался провести в Литве полицейскую операцию, однако после гибели 13 человек акция была быстро прекращена. Горбачёв отрицал свою причастность к этим событиям, однако, несмотря на свои полномочия главнокомандующего, так и не решился применить силу. Армения, Грузия и Молдова объявили, что они также не желают входить в Союз. Новый проект союзного договора, опубликованный в марте 1991 года, признавал (с рядом оговорок) право на выход из Союза, но многие республики уже не считали нужным реагировать на такие уступки. В следующем месяце Горбачёв вновь резко сменил политический курс, опять повернувшись к «реформаторам» и начав прямые переговоры с руководством девяти республик, не отказавшихся обсуждать отношения с Москвой. При этом он сохранил в правительстве СССР сторонников унитаристского государства.
Налево, направо, опять налево и вновь направо — смысл политических зигзагов советского руководителя с середины 1990 до середины 1991 года понять непросто. В декабре 1990-го на вопрос журналиста, не склоняется ли он вправо, Горбачёв съязвил: «На самом деле я двигаюсь кругами»[77]. Критики же из лагеря сторонников жёсткого курса высмеивали его как «человека, который опоздал на поезд и мечется по пустой платформе»[78]. И всё же, несмотря на отказ Горбачёва от удержания силой Восточной Европы и на награждение его в октябре 1990 года Нобелевской премией мира, никто не мог тогда исключить возможности, что он пойдёт на силовые акции ради сохранения Союза. Такая возможность сохранялась даже после апреля 1991-го, когда президент СССР сделал ставку на переговоры с республиками и прежде всего с Россией, то есть со своим смертельным врагом Борисом Ельциным. Согласится ли Ельцин на сохранение в какой-либо форме Союза, и если да, то повлияет ли это на ход событий? Попытается ли Горбачёв (или кто-нибудь ещё из союзного руководства) использовать силу для удержания страны от распада или чтобы заставить других заплатить за унижение некогда могущественной державы? Если процесс обретения независимости заморскими колониями западноевропейских стран стал затяжным и кровавым, то советская империя, располагавшая многомиллионной и хорошо вооружённой армией и огромным арсеналом средств массового уничтожения, могла бы, умирая, развязать гораздо более жуткое побоище с ужасающими последствиями — вплоть до конца света.
Любитель «хождения в народ»
Родившийся, как и Горбачёв, в 1931 году, в крестьянской семье на востоке Урала, Борис Ельцин едва не погиб ещё ребёнком: во время крещения его чуть не утопил пьяный священник. Во время войны, находясь в глубоком тылу, Борис опять оказался на грани гибели: он решил разобрать гранату, чтобы изучить её содержимое, — и потерял два пальца на руке. Он чуть не умер от тифа, заблудившись в лесных болотах, а во время выпускного вечера по окончании 7-го класса потребовал слова, чтобы выразить общее недовольство жестоким классным руководителем, после чего, несмотря на хорошие оценки, был лишён возможности продолжать учёбу. Однако Борис не сдался: обратившись к вышестоящему руководству, он добился восстановления справедливости и смог в итоге поступить в Уральский политехнический институт. В 1955 году, когда Горбачёв писал диплом о преимуществах социализма перед капитализмом, Ельцин защищал свою дипломную работу о строительстве угольных шахт. Он вступил в партию в 1961-м (на 9 лет позже Горбачёва) и в 1968-м был переведён с поста начальника свердловского домостроительного комбината на должность руководителя отдела строительства Свердловского обкома КПСС. В 1976-м Ельцин стал первым секретарём обкома в родном Свердловске — главном городе стратегического региона, производившего танки, самолёты, ядерное и биологическое оружие.
Уже в это время Ельцин выделялся стремлением к тому, что один его биограф метко назвал «baine de foule» («хождение в народ»[79]). Он демонстративно ездил в общественном транспорте, блистал в прямых трансляциях на местном телевидении и мог часами отвечать на записки-вопросы на встречах с рабочими или со студентами. Его любимым «номером» в программе таких встреч, пишет биограф, было «глянуть мельком на записку, автор которой призывал уволить какого-нибудь особенно бездарного или коррумпированного чиновника, и затем объявить под громкие аплодисменты: «Уже уволен! Следующий вопрос»»[80]. Столь незамысловатый популизм как-то органично шёл Ельцину, к тому же он мог подкрепить «игру на публику» кое-какими экономическими достижениями. В 1984 году Лигачёв, отвечавший при Андропове за кадры, посетил Свердловск с необычно длинным четырёхдневным инспекционным визитом. В следующем году, после прихода к власти Горбачёва, Ельцин был переведён в Москву на должность секретаря ЦК по строительству. А уже через несколько месяцев он был назначен секретарём Московского горкома партии, сменив давнего врага Горбачёва — Гришина. Карьера Гришина подошла к концу. Новым врагом генсека стал любитель «хождения в народ».
По сравнению с лигачёвским Томском или горбачёвским Ставрополем Свердловск был более ответственной сферой компетенции. Однако Ельцин попал в Москву позже своих тоже выросших в провинции начальников и поначалу должен был смириться с подчинением им[81]. В столице ему пришлось нелегко. Типичное для него диктаторское обращение с подчинёнными и популистские нападки на привилегии номенклатуры вызвали в могущественном аппарате ЦК серьёзное недовольство. Осенью 1987-го Ельцин вступил в конфликт сначала с Лигачёвым по поводу привилегий аппаратчиков, а затем и с Горбачёвым, обвинив того на Пленуме ЦК в нерешительности и поощрении собственного «культа личности». Горбачёв отправил Ельцина в отставку с поста секретаря Московского горкома и вывел его из состава Политбюро, но в качестве утешения предложил пост заместителя председателя Госстроя, который Ельцин принял. Спустя два года он сделал Ельцину ещё больший подарок, введя альтернативные выборы Съезда народных депутатов. Ельцин вновь начал атаковать непопулярных аппаратчиков вроде Лигачёва, а
