Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых
От начавшегося в зале скандала было совсем уже недалеко до настоящей драки. Теперь уже не установить, кто кому первый влепил сумочкой: патриотка демократу или демократка патриоту. Кто-то выкрикнул: «Сегодня мы пришли с плакатом, а завтра — с автоматом!» Говорят, что это был люберецкий журналист Е. Л. Откуда взялась дата 5 мая, названная потом Юрием Щекочихиным по телевизору как день, когда «Память» собирается прийти в ЦДЛ с автоматами, — трудно сказать. Магнитозаписи этого безобразия сохранили немало патриотических вскриков и всхлипов, но криминальная фраза, за которую в принципе действительно можно сажать, ни на одну пленку вроде бы не попала.
Драки как таковой все-таки не произошло, но у писателя А. Курчаткина смахнули на пол и раздавили очки, а Булату Окуджаве попытались завернуть за спину руку. «И вот один из деятелей, — рассказывает Александр Штильмарк, — такой товарищ Ламм, тоже имевший какое-то отношение к писателям, начал перепрыгивать через сиденья, подбежал к этой ругающейся толпе и упал. Упал и поднял руки-ноги кверху, как жук, который не мог подняться. На него все ринулись и начали его снимать.
— Что с вами? Как вы?
— Вот меня ударили!
И так эти карикатурные снимки попали в разные издания. Чего не отнять, так того, что деятель он был хороший в плане артистических данных».
Милиции в ЦДЛ обычно полным-полно, но на этот раз ее как ветром сдуло. Когда же милиционеров позвали в зал, они ограничились увещеваниями, даже не попытавшись отнять у Осташвили мегафон. В конце концов они вывели Осташвили из здания и отпустили на все четыре стороны.
Интересно, что у самой сцены в зале на протяжении всего инцидента стоял молодой человек и упрямо повторял всем, кто был расположен его слушать:
— Осташвили — это не «Память»! Осташвили — провокатор КГБ. Я сам член «Памяти», я знаю, о чем говорю.
Когда скандал уже несколько затих, услышавший слова молодого человека Вадим Соколов — один из лидеров «Апреля» — сунул было ему микрофон и попросил повторить сказанное на весь зал. На что тот тихим голосом отвечал, что в микрофон он этого не скажет, потому что это будет уже заявление от имени «Памяти», а на такое заявление ему Центральный совет полномочий не давал. Но всем интересующимся молодой человек свои слова о Смирнове повторял и сам охотно назвался:
— Александр Робертович Штильмарк, председатель Балашихинского районного отделения Национально-патриотического фронта «Память».
Писателям было нетрудно догадаться, что Александр Штильмарк — сын покойного Роберта Штильмарка, многолетнего узника сталинских лагерей и автора знаменитого авантюрного романа «Наследник из Калькутты». В прошлом году газета «Собеседник» опубликовала статью А. Штильмарка в защиту «Памяти» рядом с письмом П. Кудюкина против нее. Говорят, что после этой публикации другой сын писателя Штильмарка послал в редакцию «Собеседника» копию своего письма брату, в котором были следующие слова: «Надо не с сионистами бороться: много им чести. С коммунистами нужно бороться. Жалко, что отец наш это понимал, а ты не понимаешь».
Кажется, ни одна газета демократической ориентации так и не написала, что знаменитая васильевская «Память» никакого отношения к «погрому в ЦДЛ» не имеет, а Смирнов-Осташвили возглавляет другую организацию с похожим названием. Многие из журналистов просто не знают, что это враждующие команды, некоторые намеренно не хотят видеть разницу, исходя из принципа «черная собака, белая собака — все равно собака». При этом демократические журналисты совершенно не обратили внимания на то, что Смирнов — основатель и руководитель «Клуба друзей журнала «Наш современник». Только в одной или двух газетах было упомянуто, что ко всему прочему Смирнов-Осташвили состоит в патриотическом объединении «Отечество» — зарегистрированной организации, возглавляемой членом редколлегии журнала «Наш современник» историком Аполлоном Кузьминым. Мало того, Осташвили был официальным кандидатом от «Отечества» в народные депутаты Первомайского районного Совета. Правда, после скандала Осташвили снял свою кандидатуру, а «Отечество» оперативно исключило его из своих рядов.
24 июня начался долгожданный суд над Осташвили. Обвинителем на процессе был «лучший адвокат Москвы» А. Макаров, председателем суда — А. Муратов. Ни подсудимому, ни его защитникам не разрешили до суда ознакомиться с материалами дела. Суд не позволил делать заявлений и подавать ходатайства. В ходе разбирательства обнаружился абсурдный факт: все «потерпевшие» и обвиняемые по документам были русскими, в то время как Смирнову-Осташвили инкриминировалось оскорбление национального достоинства «потерпевших». Также в суде было доказано, что «потерпевшие» во время скандала в ЦДЛ обзывали приглашенных членов «Памяти» «русскими свиньями», фашистами и «детьми Шарикова», что гораздо оскорбительнее слов «евреи», брошенных «потерпевшим» членами «Памяти». Так газета «Панорама» в июньском номере за 1990 год писала о начале этого процесса:
«Пресс-конференция — суд, балаган. Судили предводителя «Союза за национально-пропорциональное представительство «Память» Константина Смирнова-Осташвили за январский инцидент, известный как «погром в ЦДЛ».
С заблаговременно занятого мною места во втором ряду были видны только многочисленные зады самой разнообразной прессы.
Отсутствовало не только изображение, но и звук. Под радостные вопли и овацию на скамью подсудимых взобрался полновато-лысывато-седеющий русский патриот Осташвили. Ответив на требующиеся процедурные вопросы, он заявил отвод адвокату Бирулиной, а заодно всей коллегии московских адвокатов как еврейской и потребовал себе защитника из свободной страны: ну там, из Австрии, Швеции, Франции, после чего оглядел зал ищущим взглядом.
Посовещавшись, суд не принял отвод. Добрая половина зала встретила это сообщение дружным свистом.
Пресса все прибывала. Явился и «известный сионист» (по мнению моей специализирующейся по этому вопросу соседки) Юрий Афанасьев и уже навсегда загородил от меня даже прессу.
Судья Муратов плачущим голосом просил всех встать к стенке, освободить проход и т. п. Слушая его, даже самые ярые либеральные демократы начинали мечтать о «крепкой руке».
«Памятники» в черных рубашках и без них, освещенные юпитерами, с удовольствием излагали свои мысли о заговоре Сиона перед кино— и видеокамерами. А не удостоенные внимания прессы крупные патриотические старушки самозабвенно орали на своих идейных противников из «Апреля», с кем их не то что свела, а просто посадила на колени друг другу судьба в этом тесном зале Мосгорсуда.
Дабы не произошло второго инцидента, подобного «цедеэловскому», суд перенес заседание на завтра. На следующий день Осташвили не явился, он заболел. Но к счастью, не смертельно. А то когда еще наше правосудие возбудит дело по очень актуальной и столь расплывчатой статье 74(2) УК РСФСР.
26 июля суд возобновился, но до конца дела далеко».
Второй день судебного заседания по делу Осташвили прошел значительно спокойнее. Вооруженный автоматами отряд милиции, что для того времени казалось диким, перекрыл входные двери в здание суда. По этой причине многие сторонники «героя ЦДЛ» не смогли пройти внутрь и приветствовать вождя. Только вот самого вождя на месте не было. Проще говоря, Осташвили исчез, поставив судебную коллегию в затруднительное положение. После небольшого ожидания были заслушаны мнения прокурора и адвоката, на основании которых суд вынес решение — доставить подсудимого на завтрашнее заседание судебными приставами.
Нужно сказать, что накануне вышел очередной выпуск газеты «Литературная Россия», в котором была опубликована статья старшего следователя Московской прокуратуры Слинько «Представление о принятии мер и устранении причин и условий, способствовавших совершению преступления по факту событий, имевших место в Центральном доме литераторов 18 января 1990 года». Собственно, все «Представление» выдержанно в благоприятном Осташвили тоне — вина за события была возложена на самих «апрелевцев», что подкреплялось прямыми и косвенными свидетельствами.
На следующее заседание суда, проходившее 26 июля, несмотря на слухи и домыслы, Константин Смирнов-Осташвили явился сам. Под аплодисменты. Как потом вспоминали «апрелевцы» — «мы были очень возмущены тем, что председательствующий даже не поинтересовался причиной вчерашнего отсутствия подсудимого». На заседании суда Осташвили выглядел не столь воинственно, как обычно. Большую часть времени он просидел молча, подперев голову. Зато очень активен был его помощник Луговой, пообещавший расправиться с корреспондентом радио «Свобода».
Собравшиеся сторонники Осташвили были заняты активным распространением листовки с изображением самого героя ЦДЛ на фоне Государя и двуглавого орла. Любопытен сам текст этого агитматериала:
