Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин
Представление о царственном отроке-подкидыше взято из простого повествования; многое в приведенных произведениях Иоганн Ахо и Э. Лейно надо отнести на счет поэтической фантазии их авторов; но тем не менее все указанное свидетельствует, что финны намерены идти своей тропой, и что историческая миссия России совершенно чужда и нежелательна для них. Родственных чувств к России в них наблюсти нельзя. Заботь и печалей России они к сердцу не принимают. Величие и ласка России их не трогают. В исторической работе они ей не помощники и сотрудники. Духовными и нравственными узами финляндская окраина с центром, следовательно, не связана. У жителей единой и нераздельной России нет общего политического отечества; язык их не единит, школа и печать делу духовного сближения не служат.
В виду того, что Финляндия присоединена к России, а финны вошли в состав населения, составляющего Империю, и присягали Всероссийскому Монарху на верное ему служение (а все это ими исполнено), то, по естественному порядку вещей, Россия сделалась для них политическим отечеством и они обязаны, вместе с остальными русскими, считаться подданными нашего Царя. Все финляндцы, без различия партий, признают, что их край составляет нераздельную часть Российской Империи. А если так, то Финляндия должна принимать участие в общеимперской жизни. У финнов должен быть общий с нами патриотизм, одни и те же мировые задачи. Они обязаны в делах государственных и политических быть солидарны с нами. Финны составляли расу совершенно отличную от шведов, однако, это не мешало росту политической солидарности и объединению обоих частей королевства.
Но, к сожалению, у финляндцев нет с русскими общего гражданства, нет сознания принадлежности к единому общественно-государственному телу.
Финны пользуются правами русского гражданства. Но с правами должны быть сопряжены обязанности. Их финляндцы избегают. Они не проявляют даже желания отвечать России простой взаимностью.
Что же имеется у них общего с нами?
Личность Монарха. Связь в лице Монарха финляндцы признают; но одной подобной зависимостью довольствоваться невозможно. Куда она ведет — достаточно наглядно показывает история Австро-Венгрии и Швеции с Норвегией. Венгрия с Австрией теснее соединены, чем Финляндия с Россией, так как у первых имеется несколько общих министерств, а у последних нет ни одного общегосударственного учреждения.
Связь в лице одного Монарха особенно недостаточна, потому что финляндцы отделяют Царя от России. «Можно ли и достаточно ли быть верным подданным Государя, не питая никакого сочувствия к России?» — спрашивал когда-то Ю. Самарин остзейцев. Тот же вопрос можно обратить к финляндцам.
На сейме 1891 г. барон Э. Хисингер сказал: «Мы любим Монарха на основании Его торжественных обещаний и уверений идти по столь драгоценным для нас стопам Его Августейшего родителя, а также на основании Его собственных первых правительственных действий». Вот формула финляндской верности. Барон Хисингер повторил на сейме то, что сотни раз воспроизводилось в печати края. Помимо Хисингера, о характере преданности финляндцев говорил на сейме ландмаршал Гартман. Он сказал: «Поскольку Монарх принимает участие в судьбах народа, поскольку он поддерживает то положение, какое требует просвещение и правовое чувство народа, — он найдет награду в сердцах народа». Ясно, следовательно, что преданность финляндцев условная. Хороша ли и надежна ли подобная преданность — предоставляем решению каждого, ас своей стороны напомним, для иллюстрации, следующий факт.
Финляндские власти в октябре 1894 г., как заявили тогда местные газеты, решили не приводить население к присяге на верноподданство новому Монарху, пока не будет издан манифест, удостоверяющий сохранение финляндского внутреннего самоуправления. Присяга не может быть принесена, — говорили, например, таммерфорсские газеты, — ибо неизвестно, как присягал Монарх. Как решили, так и сделали. Только 30 октября финляндские деятели допустили народ к присяге, когда министр статс-секретарь Ден сообщил из Ливадии, что «удостоверение» подписано.
В настоящее время притязание финляндцев зашли так далеко, что они выставляют большие требования, чем в состоянии предъявлять, напр., самостоятельные государства, образовавшие Германскую империю. — Германия союзное государство. Империя имеет там свою самостоятельную волю, независимую от воли составных частей. Эта воля проявляется в виде имперских законов, которые являются обязательными для всех государств и не нуждаются в их одобрении. «В случае столкновения местных законов государства с законами имперскими первые не имеют никакой силы. Для установления своей воли империя имеет собственные органы. Закон, принятый рейхстагом, не нуждается в одобрении ландтагов отдельных государств... Даже для изменения конституции требуется имперский закон, а не согласие отдельных государств и этот закон действителен даже вопреки их воле». Финляндцы идут далее всего этого и заявляют, что общеимперский закон не обязателен для Финляндии, если он не одобрен их земскими чинами. Они желают своими требованиями совершенно парализовать по отношению к себе имперскую власть. В случае столкновения местного финляндского закона с общегосударственным они не склонны поступаться силой первого. Справедливость требует добавить, что подобные их домогательства находят поддержку со стороны некоторых русских государственных деятелей и ученых.
В Германской империи совершенно изъяты из круга ведения отдельных государств морское дело, высшее управление почт и телеграфов, отчасти судопроизводство и финансовое управление, консульства и пр. Финляндцы протестовали и до сих пор считают неправильным объединение почты, возражают против намерения объединить монету, таможню и т. п.
Объединение военного законодательства и управления явилось первой насущной потребностью Германской империи. Военные дела почти совершенно изъяты из сферы автономии членов Союза. Империи принадлежит исключительное право военного законодательства, право определения численности армии, право распределения контингентов по местностям и пр. Финляндия отказалась объединить свои войска с армией Империи и желает сохранить за собой права определения численности своих войск, права их расквартирования и т. п. А недавно один русский профессор финансового права составил проект учреждения в Финляндии особого военного флота.
В выводе получается положение, что Финляндия, желая стоять возможно дальше от России, силится обосновать свои национальные стремления на законах «высшего мирового порядка»; по вопросам культуры она апеллирует в Европу, а свои дела государственного характера старается перенести в область международного права.
Таким образом, никаких прочных уз, связывающих Финляндию с Россией, мы открыть не могли, а между тем окраина эта необходима Империи. Россия, как великая держава, вливаясь в свои естественные границы, должна была присоединить Финляндию, иначе она не исполнила бы своего исторического предназначения. «Финляндия была необходима России, это был проект Петра I, иначе он не разместил бы столицу там, где она находится сейчас», — ответил граф Шувалов Наполеону I. «Не суетное любостяжание внушило Нам искать расширения пределов наших», — сказано в
