Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре
Шимон Кароль не поддерживал таких тесных политических контактов с Посольским приказом, как его двоюродный брат Марциан. За 1680-е гг. известен единственный и малозначительный эпизод, когда в марте 1680 г. смоленский бурмистр Яков Любовецкий «объявил» в смоленской приказной избе данное ему в бытность в Витебском воеводстве литовским мечником Ш.К. Огинским «вестовое письмо», не содержавшее ничего существенного[223]. Так же как и Марциан[224], Шимон Кароль поддерживал и хозяйственные связи со Смоленщиной, покупал в дворцовых имениях лес, который затем сплавлялся по Двине в Ригу[225], выступал контрагентом торговцев и ростовщиков из среды смоленских мещан и дворянства[226].
Однако переход рода Огинских в католичество не прекратил связей князей с православным населением и духовенством Польско-Литовского государства. С избранием на престол польского короля Яна III Собеского активизировались усилия склонить православных Речи Посполитой к унии. Еще во время сейма элекции 1674 г. Собеский вместе с нунцием Франческо Буонвизи строили планы ликвидации в стране православной иерархии. С этой целью под предлогом борьбы со шпионажем в пользу Османской империи сейм 1676 г. запретил православному духовенству и мирянам выезжать за границу, и в первую очередь в Константинополь. Отныне ставропигиальные православные братства должны были прекратить всякие сношения с константинопольским патриархом и подчиниться местным епископам. Духовные и светские власти Польско-Литовского государства при активном участии папского нунция строили даже планы создания отдельного от Константинополя Киевского патриархата, подчиненного напрямую папе, а вакантные должности в четырех существовавших православных епархиях Речи Посполитой (луцкой, перемышльской, львовской и могилевской или белорусской) предполагалось давать только тем кандидатам, которые согласятся перейти в унию. Осуществление всех этих мер поставило бы православное население Польско-Литовского государства перед выбором: либо остаться вообще без рукоположенных в соответствии с каноническими нормами священников, либо принять унию.
В 1677 г. львовский епископ Иосиф Шумлянский, некогда перешедший из унии в православие специально ради получения этого сана, тайно вернулся в униатство. В 1678 г. умер православный белорусский епископ Феодосий Василевич. На белорусскую кафедру претендовал Климент Тризна, настоятель монастыря Св. Духа в Вильно. Его поддерживали некоторые литовские магнаты, в частности литовский подканцлер М.К. Радзивилл. Однако из-за отказа принять унию игумен Климент не был допущен до хиротонии[227]. В письме к сестре Софье в октябре 1682 г. он сообщал, что, приехав из Полесья в Вильно, посещал трех князей Огинских – Марциана, Шимона Кароля и Яна Яцека. Вероятно, Климент стремился заручиться их поддержкой перед предстоявшей поездкой к королевскому двору, чтобы, как он, возможно, надеялся, все же получить сан белорусского епископа[228]. В т. н. «Сводной галицко-русской летописи с 1600 по 1700 год», составленной А.С. Петрушевичем, под 1681 г. приведена выдержка из рукописи митрополита Льва Кишки, что Климента Тризну якобы было приказано схватить и посадить в Мальборгский замок за корреспонденцию с Москвой[229]. Возможно, этот рассказ косвенно свидетельствует о попытках игумена Климента заручиться поддержкой русской дипломатии. В дальнейшем М. Огинский, уже став литовским канцлером, предпринимал активные попытки добиться утверждения Климента Тризны («закоренелого схизматика», как его характеризовала Конгрегация пропаганды веры) в сане епископа белорусского, но тщетно, поскольку римская курия еще более энергично этому противодействовала[230].
Иннокентий Винницкий, племянник киевского митрополита Антония Винницкого и кандидат на перемышльское епископство, оказался более сговорчивым. В октябре 1679 г., перед посвящением в епископский сан (произошло в 1680 г.), он в присутствии польского короля дал тайное обещание принять унию. В 1681 г. Иосиф Шумлянский и Иннокентий Винницкий официально приняли католическое исповедание веры в часовне королевского замка в Варшаве. Свою подпись под соответствующим актом поставил также архимандрит Уневского монастыря Варлаам Шептицкий[231]. По понятным причинам факты эти держались в тайне от православных мирян и низшего духовенства Польско-Литовского государства, но, конечно же, не были секретом для высшего духовенства, сенаторов и других представителей польских верхов.
После смерти в ноябре 1679 г. митрополита Антония в Речи Посполитой фактически оставался единственный православный епископ – луцкий Гедеон Святополк-Четвертинский. Однако и он в 1684 г. выехал в Россию, что вызвало нескрываемую радость униатского митрополита Киприана. «Ой, будет тебе лихо, будет в шубе тепло, безбожный, лстишся, что будто я веры злославной мучитель есмь, – писал он одному из своих корреспондентов, – се тебе новины: последней пастырь Гедеон князь Четвертинский проиграл дело в трибунале любелском, Пустыновскую церковь разорив и все монастыри и престол луцкой и острожской епископии [считают милион], ушол зело бесчестно в Киев или инуды куды, оставив невесту любезнейшую безоборонную плачущую и рыдающую, плачите овцы пастырь оставил вас, лют учинился на Святую унею»[232]. Подобным же образом откликнулся на отъезд луцкого епископа и Иосиф Шумлянский, написавший королевскому секретарю Станиславу Антонию Щуке, что Гедеон не только «убежал в Россию», но и ограбил луцкую церковь, забрав с собой все «движимое» церковное золото и серебро. Львовский епископ просил секретаря – человека влиятельного в делах о назначениях на государственные и церковные должности – передать вакантную епархию под его управление до назначения нового епископа. Шумлянский был в то время еще и администратором киевской митрополии, а с февраля 1684 г., после смерти киево-печерского архимандрита Иннокентия Гизеля, король Ян III назначил его и новым архимандритом, что отдавало ему под управление располагавшиеся на польской территории владения Киево-Печерского монастыря[233]. Добиваясь передачи себе в управление Луцкой епархии, Шумлянский убеждал Щуку, что в противном случае родственники бежавшего епископа «бесцеремонно» заберут оставшиеся ценности «тамошней кафедры». Заявляя, что сам он ни в коем случае не претендует на Луцкое епископство, хотя оно и богаче львовского, Иосиф просил королевского секретаря ходатайствовать за него у коронного подканцлера Яна Гнинского, которому готов был заплатить за поддержку 100 червонных злотых, обещая «отблагодарить» и самого Щуку[234]. В ноябре 1684 г. Ян Собеский утвердил Иосифа Шумлянского администратором Луцкой епархии[235]. Однако после этого, вопреки своим прежним намерениям, Львовский епископ стал строить планы получения луцкой кафедры для себя самого, рассчитывая передать Львовскую епархию своему брату Афанасию. Против этого выступил папский нунций, требовавший, чтобы луцким епископом был назначен «явный», а не «тайный» униат. Лавируя в поисках компромисса, Иосиф и Афанасий принесли нунцию тайную присягу в верности католической церкви, а последний еще и принял католическое исповедание. Оба обещали через некоторое время публично объявить о своем переходе в унию[236]. В стараниях сохранить контроль и над обеими епархиями львовский епископ заручился поддержкой и коронного ловчего Атаназия Мёнчиньского, луцкого старосты, близкого боевого друга Яна Собеского[237], а возможно и самого Шумлянского, который перед тем как стать епископом служил товарищем панцерной роты.
Но вскоре по каким-то неизвестным причинам епископ Иосиф отказался от своих планов перейти на луцкую кафедру. Возможно, его не устраивали требования нунция и королевского двора открыто объявить о своем переходе в унию. Косвенно об этом свидетельствует протест львовского владыки против королевского универсала о выборах луцкого епископа, который наравне с православными позволял участвовать в них униатам («Ritus Romanus in simul cum Ritus Graeco jako w uniwersale JKMci dołożone, żeby obierać miał Ep[isko] pa»[238]). Иосиф за являл, что это противоречит как праву, так и практике, считая, что «наша Русь» никогда на это не согласится. Одновременно львовский епископ пытался добиться через С.А. Щуку назначения луцким владыкой уже упоминавшегося Варлаама Шептицкого. «Nie tylko ja, ale i wszystek świat przyznać to musi Wmm Panu, że możesz u Majestatu JKMsci Pana mmłwe[go] wielomożną swoją kogo raczysz zechcesz dźwignąć protectią»[239], – угодливо писал он Щуке[240]. Хлопоты Иосифа Шумлянского привели к желаемому результату – в мае 1687 г. луцким епископом стал его брат Афанасий[241].
