Михаил Заборов - Папство и крестовые походы
Несомненно, когда крестоносцы-бедняки заявляли, что они пойдут вперед «под водительством бога», в этом выражался, хотя и в религиозной оболочке, протест против феодального предводительства, а следовательно, и вообще против феодальных целей крестового похода, чуждых бедноте.
Крестоносцы на подступах к Иерусалиму (С гравюры по рис. Доре)
Сила этого протеста устрашила Раймунда Тулузского, который, боясь народного возмущения, отдал приказ уходить из Антиохии в направлении на аль-Маарру. Новые раздоры вождей из-за аль-Маарры зимой 1098/99 г. вызвали бурное выступление южнофранцузских крестоносцев. Хроника Раймунда Агильерского в следующих выражениях передает их возмущение распрями сеньоров: «Спор из-за Антиохии и из-за Маарры спор; спор из-за всех городов, которые бог передает в наши руки, распри вождей... Это место не должно нам больше мешать...» Здоровые и больные, рассказывает хронист, молодые и старые, и даже слабые и хромые, опираясь на костыли, спешили дать выход своему гневу: они разрушили до основания все стены, башни и укрепления аль-Маарры, чтобы не из-за чего было сеньорам спорить друг с другом.
Бедняки бросили свои очаги, отказались от всего не для того, чтобы Боэмунд стал сеньором Антиохии, а Раймунд — аль-Маарры. В этих стихийных действиях низов крестоносцев их протест против корыстной политики крупных феодалов достиг своей высшей точки. Раймунд Тулузский вынужден был отказаться от мысли наказать мятежников. Он заявил, что столь ревностное желание идти на Иерусалим внушено народу не иначе, как небесами, и 13 января отряды графа Сен-Жилля, Роберта Нормандского, Танкреда и некоторых других вождей крестоносцев оставили аль-Маарру. Отныне Боэмунд мог не опасаться соперника: Антиохия была в его руках.
Таким образом, сопротивление массы рядовых воинов заставило предводителей двинуть ополчения к Иерусалиму. Бедняки настойчиво стремились вперед, в надежде достигнуть «земного рая», обещанного папой в Клермоне.
Крестоносцы у цели. Взятие Иерусалима. Стремясь опередить друг друга, крестоносцы буквально бежали толпами к Иерусалиму. Крестовый поход близился к концу.
В Сирии и Палестине не было внутреннего единства: здесь кипела бесконечная межфеодальная борьба. Поражение Кербоги под Антиохией дезорганизовало силы сельджуков, но распри сельджукских феодалов между собою не прекратились даже при виде врага, наступавшего с Запада. Два крупнейших сельджукских правителя враждовали друг с другом: Рудван Алеппский и Дукак Дамасский. Арабские эмиры портовых городов, в свою очередь, не питали симпатии к своим сельджукским единоверцам: в крестоносцах они видели не столько врагов, сколько возможных союзников в борьбе с этими соперниками у себя дома. Правители Триполи, Бейрута, Сайды (Сидона), Тира посылали крестоносцам подарки, продовольствие, направляли к ним своих послов, чтобы договориться о свободном переходе крестоносной армии через их владения. Зачем было подвергать опасности разорения заморскими завоевателями столько богатых городов? Крестоносцы продвигались вперед почти беспрепятственно. В конце мая они вступили на ливанскую, затем — палестинскую земли, подвластные в тот момент фатымидскому Египту. От Яффы крестоносцы повернули во внутренние области Палестины, взяв направление на Иерусалим.
Осадная башня с тараном (Реконструкция)
7 июня 1099 г., на рассвете крестоносцы подошли к Иерусалиму, который незадолго до того, в августе 1098 г. был отвоеван у сельджуков Египтом. В жаркое летнее время крестоносцы осадили этот город, считавшийся священным не только у христиан, но и у мусульман и иудеев. Иерусалим был отлично укреплен египетским комендантом Ифтикаром. С трех сторон город окружал глубокий ров. Бойницы башен были загорожены тюками с хлопком и сеном. В городских цистернах было достаточно воды, тогда как окрестные колодцы вокруг города были заблаговременно отравлены.
Гарнизон города, правда, был невелик — он насчитывал не более тысячи бойцов, но из Египта уже вышла на подмогу большая армия.
Напрасно охваченные религиозным экстазом крестоносцы надеялись на то, что едва только они приблизятся к Иеусалиму, его укрепления падут сами собой. Осада города затянулась. Начиная с 13 июня, крестоносцы несколько раз предпринимали попытку взять его штурмом, но безуспешно. Для быстрого овладения этой мусульманской твердыней у них самих было слишком мало сил. На первых порах остро сказывалась также нехватка лестниц и осадных машин. На помощь рыцарям явились генуэзцы и англичане, которые привезли на галерах в гавань Яффу хлеб и вино, а также веревки, гвозди и другие материалы для постройки осадных башен, стенобитных орудий и лестниц. Наконец, 15 июля 1099 г. после очередного ожесточенного приступа Иерусалим пал. Потери крестоносцев были огромны. Многие погибли еще во время пятинедельной осады[33], другие — под градом камней и от пламени снарядов с греческим огнем, которые обрушивали на головы осажденных египетские воины.
Тем с большим ожесточением ринулись «спасители веры» на жителей и богатства захваченного ими города.
В Иерусалиме начались повальные грабежи, перед которыми бледнеет разгром Антиохии. Зверства и жадность крестоносцев не знали предела. Рыцари бросились в мечеть халифа Омара, ища ценности, о которых они наслышались раньше. Была учинена резня мусульман («было зарезано почти десять тысяч человек», — пишет очевидец), а заодно сожгли в синагоге и укрывшихся там евреев. По словам летописца, несколько сгущавшего краски, чтобы произвести большее впечатление на читателей, в мечети Омара «кровь доходила до колен рыцаря, сидящего на коне, и до челюстей самого коня». Первыми проникли туда Танкред и Готфрид Бульонский, овладевшие ценными сокровищами и поспешившие их припрятать. Рыцарский грабеж перемежался с молитвами перед мифическим гробом господним, от молитвы рыцари снова переходили к резне и грабежу. Они убивали всех — и мужчин, и женщин: «Не было места, где сарацины могли избежать убийц». Не щадили даже детей, головы которых разбивали о камни. «После великого кровопролития, — рассказывает хронист Фульшер Шартрский, — крестоносцы разбрелись по домам горожан, захватывая все, что в них находили. При этом устанавливалось обыкновение, что всякий, кто входил в дом первым, был ли он богат или беден, присваивал, получал и владел домом или дворцом и всем, что в нем находилось, как собственным».
Алчность обуяла воинов креста настолько, что они «вспарывали животы умершим, чтобы извлечь из них золотые монеты, которые те проглотили при жизни... Ради этого они (рыцари) через несколько дней сложили трупы в большую кучу и сожгли в пепел, чтобы легче было находить золото», — пишет тот же автор.
Истинный облик крестоносных феодалов — разбойников, поджигателей и убийц, как заклеймил их еще в XVIII в. английский историк Э. Гиббон, проявился как нельзя более ярко при захвате Иерусалима.
Взятие «святого града» крестоносцами отмечено во всех хрониках того времени — латинских, византийских, восточных. Западные летописцы крестового похода описывают это событие пространно, с большими подробностями повествуя о «доблестных» деяниях войска божьего. Восточные хронисты — Ибн аль-Каланизи, Ибн аль-Асир и другие — упоминают о падении Иерусалима кратко и сдержанно, подчеркивая лишь разгул и зверства завоевателей.
Мусульманский мир не забыл ужасов, которые творили в Иерусалиме жестокие западноевропейские захватчики-феодалы.
Поведение крестоносцев в Иерусалиме, как писал К. Маркс, «привело в ярость все магометанское население востока»[34].
После захвата Иерусалима. Результаты первого крестового похода. Захват Иерусалима означал, что выполнена лишь официальная часть программы крестового похода, составленной папством. Но тотчас после этого всплыли на поверхность реальные интересы участников похода, а в связи с этим возникли серьезные трения между светскими и церковными предводителями крестоносцев.
Высшее духовенство настаивало на том, чтобы Иерусалим стал церковным государством во главе с патриархом. Папа римский направил в Иерусалим своего легата — властолюбивого пизанского архиепископа Даимберта, четыре года назад сопровождавшего Урбана II во время его пребывания в Южной Франции. Ревностный приверженец Урбана II (последний умер, так и не дождавшись вести о падении Иерусалима), он стал рьяно добиваться того, чтобы не светский князь, а патриарх взял в свои руки бразды правления в «святом городе». Новый папа Пасхалий II напомнил крестоносным сеньорам, что собственно католическая церковь явилась инициатором похода, — ее, следовательно, нужно и вознаградить соответствующим образом.
