Михаил Заборов - Папство и крестовые походы
Разумеется, у многих религиозные мотивы с самого начала были чем-то вроде чисто внешнего привеска к главному — мечтам о добыче и захватах земель; но другими — и таких было изрядное количество в рыцарском войске — действительное положение вещей воспринималось не иначе, как окрашенным в большей или меньшей степени в религиозные тона. К тому же наряду с крестоносцами-рыцарями немало было в войске и крестьянской бедноты. А какое значение имели религиозные представления для сознания темного земледельца-крестьянина — читатель уже знает.
Бедствия крестоносного войска в Антиохии, породив упадочнические настроения и среди этой, крестьянской части западного воинства, вызвали, с одной стороны, обострение религиозной фантазии, а с другой — рост неверия в божественность крестового похода: бог явно обрекал на слишком тяжкие мучения тех, кто намерен был положить за него свою жизнь.
Нет ничего удивительного в том, что в этой атмосфере повышенной религиозной экзальтации, в расстроенном воображении многих участников похода, испытывавших к тому же муки голода в осажденной Антиохии, стали происходить всевозможные «таинственные» явления: галлюцинации, необычные сновидения. Конечно, в них отражалось лишь стремление найти выход из реальных трудностей, возникших перед массой крестоносцев, но в их среде все эти факты истолковывались как нечто вещее и пророческое.
Еще более сгущая накаленную атмосферу религиозного возбуждения, некоторые церковники, в свою очередь, стали инспирировать пророческие видения, будто бы являвшиеся тем или иным крестоносцам, и подстраивать чудеса, истолковывая их затем, разумеется, как божье знамение.
Цель этих религиозных инсценировок состояла в том, чтобы в трудных условиях осады, когда многие постепенно разочаровывались в «святости» крестоносного предприятия и утрачивали веру в его победоносный исход, разжечь пламя религиозно-воинственного фанатизма, теснее сплотить массу крестоносцев — и мелких рыцарей, и бедняков-крестьян — вокруг предводителей, скрасить перспективами райской жизни за гробом гнетущие будни и изнурительные тяготы похода и, в конечном счете, побудить крестоносцев к продолжению того грязного дела, которое было начато ими по внушению папства.
Хронисты первого крестового похода повествуют, например, о чуде «святого копья», совершившемся в осажденной Антиохии. Особенно подробно рассказывает эту историю, позволяющую составить представление о тех методах религиозного обмана, к которым обращались иные духовные пастыри крестоносцев, Раймунд Агильерский, капеллан графа Тулузского, в «Истории франков, которые взяли Иерусалим»[31].
Провансальский крестьянин Петр Варфоломей, сообщил как-то графу Раймунду Тулузскому, что получил от апостола Андрея, явившегося ему во сне, указание о местонахождении «святого копья», которым, по евангельскому мифу, римский воин ударил в бок распятого Христа: копье зарыто в антиохийской церкви святого Петра, и, если крестоносцы сумеют овладеть им, то они — такова небесная воля, высказанная апостолом, — избавятся от всех напастей. Граф Тулузский, рассказывает хронист, приказал произвести в соответствующем месте розыски, и в результате реликвия действительно была обнаружена: слова апостола сбылись!
По рассказу летописцев, это событие сыграло чуть ли не решающую роль в последовавшей затем победе крестоносцев над Кербогой.
Как показал еще в конце прошлого века немецкий исследователь К. Клайн, тщательно проанализировавший текст хроники Раймунда Агильерского, чудо «святого копья» было заранее подготовлено графом Тулузским и его приближенными, в том числе самим автором хроники. Им пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы убедить в чудесном и сверхъестественном характере всего происшедшего тех, кто отказывался поверить фантастическому рассказу провансальского крестьянина, отказывался видеть реальную связь между находкой «святого копья» и апостольским «пророчеством». А сомневавшихся в правдоподобности этой истории оказалось довольно много: слишком явным был искусственный характер всего происшествия. К тому же вскоре выяснилось, что Петр Варфоломей солгал, сказавшись неграмотным, тогда как на самом деле он, хотя и плохо, но знал латынь. Даже папский легат Адемар де Пюи и еще кое-кто из духовенства высказали недоверие к «святому пророчеству», не говоря уже о таких вождях, как Боэмунд Тарентский, который попросту высмеял проделку своего соперника, — Раймунда Тулузского[32].
Такими и подобными методами предводители крестоносцев, церковные и светские, старались укрепить в своей армии волю к продолжению похода, поднять настроение голодного и деморализованного воинства.
В конце концов крестоносцам удалось выйти из затруднений и одержать верх над значительно превосходившей их по численности армией Кербоги. Организатором этой победы вновь выступил Боэмунд, которому князья вынуждены были, несмотря на все свое нежелание, вручить на две недели верховное командование. Но едва ли не решающую роль в успехе крестоносцев сыграли раздоры сельджукских командиров друг с другом, отражавшие вражду Мосула с другими мусульманскими княжествами. Крестоносцы ничего не знали об этих раздорах: еще 27 июня они завязали с Кербогой переговоры о снятии осады с Антиохии (между прочим, одним из уполномоченных, посланных к сельджукам, был Петр Пустынник). Переговоры оказались безрезультатными, и на следующий день Боэмунд, разделив предварительно армию крестоносцев на шесть отрядов, повел их в атаку. Ободренные религиозными пророчествами и находкой «святого копья» (во время атаки его нес, как знамя, Раймунд Агильерский, упоминающий об этом в своей хронике), крестоносцы обрушились на противника как раз в тот момент, когда некоторые сельджукские полководцы покинули Кербогу: в их числе был и дамасский эмир Дукак, как раз в это время уведомленный о том, что в Палестину готовятся вторгнуться египетские войска. Среди сельджуков вспыхнула паника. Вскоре они были обращены в беспорядочное бегство. В этот момент пала и городская цитадель: ее осаждал отряд графа Тулузского, но командир цитадели сдался прибывшему вскоре Боэмунду, с которым, видимо, предварительно была достигнута договоренность о сдаче.
Разбив врагов, крестоносцы основательно разграбили лагерь Кербоги. Как рассказывает летописец, женщинам, оказавшимся в лагере, благочестивые христиане «не причинили никакого вреда, кроме того, что пронзили их животы мечами».
Увенчав таким достойным образом свои подвиги, крестоносцы всецело посвятили себя грабежам и диким оргиям, которые устраивались после всякого удачного набега на окрестные селения.
Основание Антиохийского княжества. Поход продолжается. Крестоносцы на полгода застряли под Антиохией. Одним из предлогов этой задержки было желание избежать невыносимой жары. К тому же в городе разразилась эпидемия, и было опасно оставаться в его стенах. Воспользовавшись этим, главари войска удалились временно в соседние области, чтобы попытаться закрепить там свои завоевания. Они вернулись в Антиохию уже к осени 1098 г. Но и после этого крестоносные отряды еще долго стояли на месте. В оправдание задержки предводители сочинили специальное послание папе — в этом послании они приглашали самого римского первосвященника возглавить воинов божьих. Теперь нужно было подождать ответа, и князья под этим предлогом мешкали с отправлением в дальнейший путь. Действительной же причиной задержки было то, что после завоевания Антиохии между предводителями крестоносцев начались раздоры. Кому владеть городом? Главными претендентами на Антиохию были, конечно, Боэмунд Тарентский и Раймунд Тулузский. Соперники готовы были уже поднять оружие друг против друга, однако до вооруженного конфликта дело не дошло.
Большинство сеньоров не склонно было принять точку зрения графа Тулузского, со странным упорством требовавшего передачи Антиохии византийскому императору.
Алексей Комнин, вассалом которого Раймунд IV в свое время отказался стать, и сам не терял времени. Пока крестоносцы совершали свой марш в Сирию, он использовал затруднительное положение сельджуков, скованных войной с западным рыцарством. Алексей I отнял у них и вернул империи многие города на малоазиатском берегу (Смирну, Эфес) и некоторые внутренние области малоазиатского полуострова (Фригию). Считая дело крестоносцев безнадежно проигранным (беглецы из-под Антиохии, которых греки встретили у Филомелия, приносили дурные вести), византийское правительство отказалось помогать крестоносцам. Эта политика Византии повысила шансы Боэмунда в распре с Раймундом Тулузским. Большинство крупных сеньоров встало на его сторону. В конечном счете Антиохия досталась князю Тарентскому.
Так в 1098 г. было основано второе крупное владение крестоносцев — княжество Антиохийское. Новоиспеченный князь Боэмунд Антиохийский, добившись своего, перестал помышлять о продолжении похода. «Святая земля» не интересовала этого крестоносца: он нашел свою «святыню», где можно было поживиться вдосталь.
