Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей
В конце июля 1930 года конгрессмен Фиш вызвал Петра Алексеевича Богданова, главу «Амторга» в Нью-Йорке, и потребовал, чтобы он выступил перед Комитетом Фиша, а затем вызвал Сквирского. Действия Богданова застали Политбюро врасплох, и оно затребовало более подробную информацию о его показаниях. Анастас Иванович Микоян, комиссар внешней торговли и начальник Богданова, пришел в негодование и потребовал выяснить, почему Петр Алексеевич добровольно пошел давать показания перед Комитетом[87]. Коммуникация между Москвой и нью-йоркским офисом «Амторга» резко ухудшилась, и это был не первый случай в советско-американских отношениях.
Богданов защищался, как мог. Его допрос длился три дня и одиннадцать часов. Атмосфера была враждебной, и он с трудом прочел подготовленное заявление. Как утверждал Богданов, требование «отвечать односложно “да”, “нет”, “не знаю” затрудняло выяснение дела». Из-за его отказа отвечать Комитет пригрозил, что его посадят в тюрьму. Присутствующий на допросе «белогвардеец» (а на самом деле автор поддельного документа) подсказывал вопросы члену Комитета. Все было заранее спланировано. Комитет затребовал копии всех зашифрованных телеграмм, которые «Амторг» отправлял в Москву, по крайней мере за последние две недели. Конечно, это было неприемлемо. Богданов попросил сказать, что ему делать, хотя, наверно, стоило озаботиться этим вопросом до того, как он отправился в Комитет Фиша. «Лично полагал бы, — писал он, — отказать [предоставить телеграмму. — М. К.]… вплоть до тюрьмы»[88]. Это был настоящий цирк.
У Литвинова, Богданова, «Амторга» и СССР не было четкого понимания происходящего. Литвинов пытался понять, почему Богданов не отказался отвечать на «политические» вопросы, которые не имели отношения к «Амторгу». Он выяснял у Сквирского, почему Петр Алексеевич поддался на «провокации» Комитета Фиша? Сквирский объяснил, что у Богданова просто не было выбора. Когда он отказывался отвечать на неподходящие вопросы, члены Комитета обвиняли его в неповиновении и угрожали тюремным заключением. Богданов также пытался «лавировать в ответах и отговариваться незнанием». Когда он пытался «лавировать», члены Комитета «грубо» требовали отвечать «да» или «нет». Такая травля и злоупотребление властью привели Москву в бешенство. Микоян подтвердил, что Богданов ни при каких обстоятельствах не должен передавать Комитету зашифрованные телеграммы, а кроме того, Политбюро запретило ему делать дальнейшие публичные заявления без согласования с Москвой[89]. Богданов попал в ловушку. Комитет Фиша запугал его, вызвав критику со стороны советских коллег в США и в НКИД. Бедняга Богданов отправил телеграмму Микояну, в которой сообщил, что он в отчаянии и ему нужен отпуск[90].
Как утверждал Сквирский, Комитет Фиша ожидал, что телеграфная компания «Вестерн Юнион» передаст ему зашифрованные телеграммы, отправленные из Москвы в «Амторг» и обратно, и надеялся, что специалисты по дешифровке смогут их расшифровать. Поскольку даже британским дешифровщикам не всегда удавалось расшифровать советские телеграммы, вряд ли Политбюро сильно переживало из-за этих «специалистов». Комитет «показал те силы, которые ведут систематическую враждебную кампанию против СССР и “Амторга”; — это все те же лидеры [Американской] федерации труда, патриотических организаций и католики. К ним примкнули политиканы, пытающиеся “политически” заработать на борьбе с “красной опасностью”. Среди этих политиканов имеются помельче и покрупнее…» Сквирский упомянул имена некоторых политиков Нью-Йорка и добавил к ним республиканских лидеров, которым «“красная опасность” нужна, чтобы отвлечь внимание избирателей от экономического кризиса и безработицы накануне ноябрьских выборов, когда переизбираются треть Сената и вся Палата представителей». Сквирский более подробно рассказал о различных экономических интересах и о тех, кто ищет поддержки сенаторов и конгрессменов. Руководство АФТ наслушалось этих криков о помощи и объявило «торговую войну» СССР. Комитет Фиша поддержал это движение, «забыв на время о коммунизме и занявшись исследованием Союза в качестве ведущего экономического конкурента». Сквирский также более подробно рассказал о показаниях Богданова и грязных приемах, которые применялись по отношению к нему: так, например, Комитет пользовался тем, что Богданов не понимал английский язык. Фиш и его люди не останавливались ни перед чем. Эти обстоятельства вызвали раздражение администрации Гувера и важных экономических групп, которые вели дела с СССР. Как сказал Сквирский, Комитет Фиша критиковали даже отдельные представители прессы — за то, что он сконцентрировал все силы на разрыве советско-американской торговли[91]. Тут снова проявился старый конфликт между идеологами и предпринимателями, которые хотели заключать контракты с СССР, а также стало понятно, как трудно работать с США без дипломатического признания. Подобный оскорбительный допрос пришелся не по душе даже таким структурам, как Государственный департамент или Министерство торговли, и они встали на защиту торговых отношений СССР и США.
Дело Дельгаса
Летом 1930 года у Богданова были и другие проблемы. Один из его подчиненных Василий Васильевич Дельгас, вице-президент «Амторга» и как минимум агент ОГПУ, заявил, что хочет остаться в США. Он планировал переехать в Калифорнию и работать там инженером-консультантом по российским делам. «Прошу Вас телеграфировать в Москву, — писал Дельгас, — чтобы меня публично не расстреливали». Учитывая все проблемы Богданова, радоваться тут было нечему. Он пытался понять, почему Дельгас хочет остаться в США[92]. Через 10 дней Богданов проинформировал Москву, что Василий Васильевич совершенно точно порвал все связи с СССР, собирается подавать прошение о получении американского гражданства и работать в компании, которая поставляет в СССР нефтяное оборудование. Как выяснилось, Дельгас хотел реализовать «американскую мечту». Кроме того, он вращался в «белогвардейских кругах». Богданов сообщил, что они уволят сотрудников, которые были связаны с его работой.
Чем больше Богданов погружался в это дело, тем больше неприятных новостей ему приходилось докладывать в Москву. Дельгас боялся, что, если он вернется, его обвинят во взяточничестве. Но тем не менее обещал молчать, если «Амторг» не будет его беспокоить. Он довел до всеобщего сведения, что никогда не пойдет по «пути Беседовского». Читатели помнят этого человека. Это тот самый советник посольства СССР в Париже с пистолетом, который сбежал, по слухам, прикарманив 5000 долларов. Богданов не поверил Дельгасу, подозревая, что он передавал информацию Комитету Фиша. Москва не была в этом так уверена, но считала любого
