Виктор Петелин - История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции
В статье «Стихи 1911 года» Валерий Брюсов писал, что стихи Марины Цветаевой «всегда отправляются от какого-нибудь реального факта, от чего-нибудь действительно пережитого. Не боясь вводить в поэзию повседневность, она берёт непосредственно черты жизни, и это придает её стихам жуткую интимность» (Русская мысль. 1911. № 2). Так Марина Цветаева вошла в большой литературный мир.
1 декабря 1910 года на собрании издательства «Мусагет», которое только что учредили Андрей Белый и Э. Метнер, Эллис (Лев Львович Кобылинский) подвёл к ним Марину. Марина Цветаева познакомилась и подарила свою книгу Максимилиану Александровичу Волошину с благодарностью за прекрасное чтение де Лиль Адана.
11 декабря в газете «Утро России» появилась статья М. Волошина «Женская поэзия», большую часть которой он посвятил подаренной книге, назвав её «юной и неопытной», отметив, что некоторые стихи могут вызвать улыбку, это как дневник, надо читать её подряд. Однако в конце статьи маститый поэт сказал: «Вечерний альбом», это – прекрасная и непосредственная книга, исполненная истинно женским обаянием».
Марина Цветаева познакомилась с Алексеем Толстым, Николаем Гумилёвым, Мариэттой Шагинян, которым тоже подарила свою книгу. И уехала в Гурзуф, где страдала от одиночества. Но Коктебель открыл ей дорогу к удовольствиям, покою и счастью. Здесь был Сергей Эфрон (1893–1941) – высокий и красивый юноша с огромными глазами цвета морской волны, тоже увлекавшийся литературой, театром, пишущий повесть о детстве. С первых свиданий к ним пришла взаимная любовь, но Сергей болел туберкулёзом, необходимо было лечиться. В письме В.В. Розанову 7 марта 1914 года Марина Цветаева писала о происхождении Сергея Эфрона: «Прадед его с отцовской стороны был раввином, дед с материнской стороны – великолепным гвардейцем Николая I. В Сереже соединены – блестяще соединены – две крови: еврейская и русская. Он блестяще одарён, умён, благороден. Душой, манерами, лицом – весь в мать. А мать его была красавицей и героиней.
Мать его – урожденная Дурново (Елизавета Петровна Дурново, 1855–1910. Участница партии «Земля и Воля», «Чёрный передел», большое влияние на неё оказывал князь П.А. Кропоткин. – В. П.). Сережу я люблю бесконечно и навеки» (Соч. Т. 6. Письма. С. 120). В стихотворении «С. Э.» 3 июня 1914 года Марина Цветаева посвятила своё стихотворение Сергею Эфрону: «…Безмолвен рот его, углами вниз, / Мучительно-великолепны брови, / В его лице трагически слились / Две древних крови…» (Там же. Т. 1. С. 42).
В то лето Максимилиан Волошин, её «духовный отец», получил много писем от Марины и Сергея. «Это лето было лучшим из всех моих взрослых лет, и им я обязана тебе. Прими мою благодарность, мое раскаянье и мою ничем… не заменимую нежность», – писала М. Цветаева 8 июня 1911 года, а Сергей в том же письме сделал приписку: «Привет и поцелуй от твоего дорогого Сережи» (Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. Письма. М., 1995. С. 48–49). Писали из Самары, из Усень-Ивановского завода, из Уфимских степей, где Сергей лечился кумысом от туберкулёза.
В сентябре 1911 года Марина и Сергей вернулись в Москву, родные подарили им деньги на покупку дома, вскоре они переехали и тут же написали Максу, где подробно описали своё житьё-бытьё.
27 января 1912 года Марина Цветаева и Сергей Эфрон обвенчались в Москве. Отец был возмущён столь ранним браком Марины, она с ним даже не посоветовалась, лишь известила о принятом решении. Недовольны были и родственники Сергея. Макс Волошин, которого Марина приглашала на свадьбу шафером, был просто раздосадован и возмущён этой свадьбой. Марина ему ответила, и после этого надолго прекратилась их переписка, и не было привычного задора в его письмах, не было развёрнутых размышлений самой Марины. После свадьбы Марина и Сергей сначала думали отправиться в Испанию, но уехали на два месяца во Францию, Италию и Германию.
10 января 1912 года, накануне свадьбы, Марина Цветаева подготовила к изданию второй сборник своих стихотворений – «Волшебный фонарь», где были стихи и о матери, и о Сергее, были и программные стихи как ответ на доброжелательную критику первой книги, в частности стихи «В.Я. Брюсову» и «Литературным прокурорам». А в самом начале книги Марина провозгласила:
Прочь размышленья! Ведь женская книга —Только волшебный фонарь!
А в «Литературных прокурорах» остро и смело поведала:
Все таить, чтобы люди забыли,Как раставший снег и свечу?Быть в грядущем лишь горсточкой пылиПод могильным крестом? Не хочу!..
Для того я (в проявленном – сила)Все родное на суд отдаю,Чтобы молодость вечно хранилаБеспокойную юность мою.
Здесь уже ответ не только В. Брюсову, но и Максу Волошину, который назвал свою статью – «Женская поэзия». Марина Цветаева вошла в этот литературный мир не как женщина, а как Поэт, с глубокими и серьёзными размышлениями и чувствами.
Но с этим не согласились «законодатели поэтической моды» В. Брюсов (Русская мысль. 1912. № 7), С. Городецкий (Речь. 1912.
30 апреля) и Н. Гумилёв (Аполлон. 1912. № 5), которые в своих статьях и рецензиях назвали вторую книгу «подделкой», повторением первой книги, желанием вундеркиндствовать. Лишь В. Брюсов проявляет снисходительность. В заключение статьи «Сегодняшний день русской поэзии» он сообщает: «Пять-шесть истинно поэтических красивых стихотворений тонут в её книге в волнах чисто «альбомных» стишков, которые если кому интересны, то только её добрым знакомым». Пять-шесть стихотворений – это уже немало для второй книги, так что Марина Цветаева спокойно отнеслась к этим отзывам в печати о своей второй книге, хотя в третьем сборнике «Из двух книг» (февраль 1913) напечатала одно стихотворение, в котором резко высказалась, и несправедливо, о творчестве Валерия Брюсова.
5 сентября 1912 года Марина Цветаева родила дочь и назвала её Ариадна, хотя Сергей настаивал на том, чтобы дать дочери русское имя.
Марина Цветаева и Сергей Эфрон живут в собственном доме, заплатив за него 18 с половиной тысяч рублей, воспитывают дочь, в мае 1913 года едут в Коктебель, к Волошину, и проведут здесь четыре счастливых месяца, участвуя в жизни съехавшихся друзей и знакомых Волошина. Все молоды, талантливы, способны к безобидным издёвкам и насмешкам, а всех примиряет Макс Волошин и его мать – Пра, основательница этого «обормотского» весёлого общества.
Но счастье длилось недолго: Сергей уехал в Ялту лечиться, а 30 августа 1913 года скончался отец, Иван Владимирович Цветаев, только в этом году открывший Музей изящных искусств, в который вложил всю свою жизнь.
Эти годы Марина Цветаева погружается в семейную жизнь, Сергей сдаёт гимназические экзамены, мечтает о поступлении в университет, дочь требует внимания, на стихи не хватает времени. Прочитав «Уединённое» В.В. Розанова, 7 марта 1914 года Цветаева пишет ему большое письмо, в котором рассказывает свою биографию, посылает ему две книжки стихотворений и несколько недавних стихотворений с просьбой их прочитать и ответить ей о прочитанном. И в следующих письмах, 8 апреля, 18 апреля, Марина подробно рассказывает о своей семье и о своих стихах. Но ответа так и не получила. А начавшаяся Первая мировая война тоже внесла немало поправок в её жизнь: Сергей, студент первого курса Московского университета, был призван в армию, стал санитаром, мечтал поступить в школу прапорщиков.
У Марины и Анастасии Цветаевых было очень много друзей, знакомых, коллег, но и Марина, и Анастасия много внимания уделили Осипу Мандельштаму, приехавшему с братом Александром в Коктебель. Анастасия Цветаева рассказывает в своих воспоминаниях: «Осип и Александр были крайне бедны, жили на последние гроши, всегда мечтая где-то достать денег, брали в долг у каждого, не имея возможности отдать. Александр делал это кротко, получал с благодарностью. Осип брал надменно, как обедневший лорд: благосклонно, нежно улыбаясь одно мгновение (долг вежливости), и было понятно, что брал как должное – дань дару поэта, дару, коим гордился, и голову нес высоко… Осип был среднего роста, худ, неровен в движениях – то медлителен, то вдруг мог сорваться и ринуться чему-то навстречу… Волос у него было мало – хоть двадцать четыре года! – лёгкие, тёмные, лоб уже переходил в лысину, увенчанную пушком хохолка. Горбатость носа давала ему что-то орлиное. И была в нём грация принца в изгнании. И была жалобность брошенного птенца… Всё чаще просили мы Осипа Эмильевича прочесть любимые нами стихи «Бессонница. Гомер…». Крутые изгибы его голоса, почти скульптурные, восхищали слух. Видимо, он любил эти стихи, он читал их почти самозабвенно – позабыв нас…» (Цветаева А. Воспоминания. С. 555–556). В «Истории одного посвящения» Марина Цветаева дала обширный очерк о Мандельштаме, есть здесь и то, что уже упоминала Анастасия, но был и развёрнутый творческий портрет Осипа Мандельштама, в памяти автора сохранились впечатления и о сильных, и о слабых сторонах таланта и личности поэта (Цветаева М. Соч. Т. 2. С. 159–189).
