Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте
Этого пленника он тщательно связал попавшейся под руку бельевой веревкой, крепко заткнул ему рот и уложил на полу, повернув лицом к стене.
"Хорька" выволокли из каморки, на его место водворили второго пленника, заперли дверь на щеколду.
Шагин посмотрел на бандита:
- Грамотный?
Тот неопределенно замычал.
- Трошки могу, - сказал "хорек", когда ему освободили рот.
- Звать как?
- Павло Чванов.
Шагин добыл в печке уголек, крупно вывел по всей длине гладко выструганного стола:
Прощай, чертов батько, тикаем до Червонной Армии!
Павло Чванов.
- Куда девать-то будете? - угрюмо спросил бандит, наблюдая за действиями Шагина. - Не по селу же поведете!
- Помалкивай!
Говорил Шагин спокойно, уверенно. На деле же был близок к отчаянию. Да, пока все шло гладко. Но ведь совершено самое легкое. А что дальше? Шансов на успех почти не имелось.
Итак, они сбросят "хорька" в погреб, спустятся туда сами, захлопнут крышку, затаятся. Очень скоро часовых хватятся, начнут поиски... Вся надежда на то, что вгорячах бандиты поверят в версию, которую им подсунули: пленники склонили часового на свою сторону, обезвредили и заперли второго охранника, а сами удрали. Весь расчет на то, что в поднявшейся суматохе никому не придет в голову лезть в погреб дома, где спрячутся пленники. Ведь второй часовой обязательно расскажет, как "хорек" выглянул в окно и позвал его в дом. Еще одно "доказательство" измены Павла Чванова - запись, сделанная на доске стола. Ну, а задумав переметнуться к красным, он и коней добыл для своих новых дружков.
Только бы поверили бандиты в эту версию, не сунулись в погреб хоть в первый час суматохи!
Спустив в погреб "хорька", Шагин устало выпрямился. Несколько секунд он смотрел на неплотно прикрытую входную дверь в дом. За дверью была свобода... Уже темнеет. Скоро ночь. Может, стоит рискнуть? К тому же теперь они хорошо вооружены - есть две винтовки с запасом патронов, несколько гранат, не считая нагана. А идти совсем немного: два ночных перехода - и будут у цели. Но Саша!.. Вот она стоит рядом: на сером лице живут одни глаза. Ноги расставлены, ее качает от слабости. Нет, нечего и думать уйти от погони, когда самое большее через час степь будет наводнена всадниками. Остается одно - держаться принятого плана...
Он поднял винтовки и боеприпасы, тронул Сашу за локоть:
- Спускаемся.
И осекся на полуслове. Из открытого люка погреба появились руки и вслед за тем голова "хорька".
Саша вскрикнула.
Шагин одним прыжком оказался у люка.
Поздно! Бандит успел дотянуться до стоявшей торчком крышки. Рухнув в погреб, захлопнул ее за собой.
Шагин схватился за кольцо, ввинченное в крышку люка, дернул вверх крышку. Тщетно! Видимо, с той стороны ее держали. Еще рывок посильнее - и кольцо вместе с винтом выскочило из подгнившей древесины.
Он выхватил наган, сунул ствол в дыру от винта. В последний момент задержал палец на спуске. Нельзя стрелять. Все село сбежится на шум.
Выпрямившись, с отчаянием посмотрел на Сашу. За его спиной скрипнула дверь. Он обернулся.
В дверях стояла хозяйка дома. Прижав к груди каравай хлеба, молча смотрела на чекистов. Потом перевела взгляд на винтовки и подсумки, валявшиеся на полу.
- Куда подевали стражников? - одними губами спросила женщина. Убили?
Саша покачала головой, показала на люк в погреб.
- Обоих?
- Один там, - Шагин кивнул в сторону каморки.
Хозяйка медленно опустилась на ларь в углу сеней.
Был поздний вечер, когда в доме, где содержались пленные, послышались крики, топот. Со звоном лопнуло стекло, из окна грянул выстрел.
Это подняли тревогу караульные, явившиеся сменить "хорька" и его напарника.
В дом врывались все новые группы бандитов. Несколько человек выволокли из каморки связанного часового, освободили его от веревок. Другие метались в сенях, где из подпола доносились глухие крики. Мешая друг другу, бандиты отодвигали мучной ларь, комод, стол, которыми была заставлена крышка люка в погреб.
Наконец крышку подняли. Из люка вылез "хорек". Грязный, со слипшимися волосами, он шатался от слабости. Тут же на него набросился второй стражник. Крича, что это предатель, вцепился в горло "хорьку", оба покатились по полу. Их растащили, поволокли к атаману.
Вбежала хозяйка. При виде разгрома, учиненного бандитами, заломила руки, запричитала. Расталкивая мужчин, стала хватать валявшиеся в беспорядке вещи, складывать на большую кучу тряпья и старых полушубков в углу сеней.
Из ее взволнованной речи, перемежаемой проклятиями в адрес пленников и незадачливых сторожей, можно было понять: она находилась у соседки, где пекла хлеб, видела, как из села задами пробирались в степь два человека - мужчина и женщина. Но, занятая работой, не придала этому значения. Теперь ясно, что это были беглецы.
Слушая женщину, бандиты все больше распалялись. И когда хозяйка дома выхватила у одного из них обрез и кинулась в дверь - все повалили за ней.
Владелец обреза нагнал женщину, вырвал у нее оружие, вскочил на лошадь.
- По коням! - кричали вокруг.
Бандиты разбежались по дворам, стали выводить на улицу лошадей.
И вот уже первая группа всадников устремилась в степь. За ними мчались остальные.
Хозяйка осталась одна. Когда стих топот коней, осторожно оглянулась. Улица была пустынна. Лишь в дальнем ее конце на фоне нависшей над горизонтом большой желтой луны проглядывались несколько движущихся точек. Какие-то всадники въезжали в село.
Женщина вернулась в хату. На пороге вновь огляделась. Убедившись, что вокруг спокойно, поспешила к куче тряпья и рваных одеял в сенях, на которую несколько минут назад сама же навалила всякий скарб, выхваченный из-под ног наводнивших дом бандитов.
- Вылазьте! - негромко сказала она.
Куча дрогнула, зашевелилась. Из-под нее показался Шагин, помог выбраться Саше. Затем они извлекли обе винтовки, подсумки и гранаты.
Все это время хозяйка стояла у двери, прислушиваясь.
- Не мешкайте, - сказала она. - Быстрее ховайтесь!
Саша села на пол, спустила ноги в люк погреба, нащупала стремянку. Вскоре она скрылась в черном квадрате люка.
- Я внизу, - донесся ее голос.
Шагин передал Саше винтовки и патроны, рассовал гранаты по карманам.
- Спасибо! - Он обнял хозяйку. - За все спасибо. Жив останусь вернусь сюда. Год буду работать, два года, а поставлю тебе новый дом, самый красивый дом в селе. Своими руками все сделаю!
- Ховайся! - шепнула женщина, косясь на дверь.
Шагин тоже услышал стук копыт близ дома.
Секунду спустя он исчез в погребе. Хозяйка опустила тяжелую крышку люка.
Стук копыт слышался отчетливее, громче.
К дому старосты, где расположился атаман, подъехали три всадника. Двое спешились и вошли в дом. Третий, солдат, увел коней во двор.
Один из всадников был полковник Черный, другой - Константин Лелека.
СЕДЬМАЯ ГЛАВА
Черный так хватил кулаком по столу, что большая бутыль, которую только что внес и поставил перед ним рыжий писарь, подпрыгнула и опрокинулась. Вонючая влага хлынула на стол, оттуда потекла на брюки полковнику.
- К дьяволу! - рявкнул он и смахнул бутыль на пол. - Просамогонили все на свете!
Он с ненавистью посмотрел на атамана. А тот молчал, только тискал пальцами рыхлое, синее от перепоя лицо.
"Батько" считал себя выучеником Черного - больше года провел в его отряде, кочуя по югу России, пока не отпочковался от наставника, чтобы создать собственную банду.
Сейчас он чувствовал себя весьма неуютно. Полковник был скор в решениях, тяжел на руку. Запросто мог пришибить. Шлепнет, и весь разговор.
Взгляд атамана, блуждавший по горнице, остановился на "хорьке". Главарь бандитов по-собачьи оскалил зубы. Вот он, главный виновник!
Рука атамана легла на колодку с маузером, лежащую здесь же, на столе, отщелкнула крышку.
"Хорек" увидел, закричал, повалился на пол.
- Погоди, - сказал Черный, морщась, как от зубной боли. - Чего порешь горячку? Думай, как дело поправить. Остальное потом. - Он обернулся к Лелеке: - Слушай, Костя, может, не они это были, не те самые?
Лелека, шагавший по комнате из угла в угол, покачал головой:
- Ну да, "не они"! Обыскивали "учителя", ничего не нашли. А потом у этого человека вдруг оказался револьвер. Где же находилось оружие? У спутницы, вот где! И прятала она на себе не только наган, но и портфель. Потому и "брюхатая". Вот тебе, Черный, "не они"!
- Э-эх! - Полковник замотал головой, выставил пальцы, сжал их в кулаки. - Здесь были, голубчики!
- Искать надо, - сказал Лелека. - Убежден: не могли уйти далеко. Утверждает же атаман, что все кони в селе пересчитаны, оказались на месте.
- На месте, - подтвердил атаман. - Хлопцы каждый двор обошли, проверили.
- Ну вот. - Лелека сделал паузу. - Сдается мне, они еще в селе. Затаились и ждут. Уж я Шагина знаю, этот умеет. День будет ждать, неделю, а на рожон не полезет.
