Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте
Когда глаза освоились с полумраком, Шагин увидел ведро воды и брошенный на пол мешок с сеном. Слабый свет проникал сквозь щели в рассохшейся дощатой двери. В самую большую щель можно было разглядеть часть горницы - массивный некрашеный стол и угол комнаты с божницей, традиционным рушником над ней и веточкой вербы. Окно находилось левее, косо бьющий оттуда свет разрезал сумрак плотной сверкающей полосой.
Шагин постарался удобней устроить Сашу - пододвинул сено к стене, усадил девушку на мешок, чтобы была опора спине. Затем оторвал от своей рубахи широкий лоскут, смочил в ведре, прохладную влажную тряпку положил Саше на лоб.
- Да, да, - прошептала она, - сейчас мне гораздо лучше, не беспокойся, Андрюша.
Скрипнула входная дверь. В доме появилась хозяйка. Сперва Шагин разглядел в дверную щель ее ногу в стоптанном сапоге с обрезанным голенищем, потом локоть обнаженной руки и древко ухвата. Вероятно, женщина возилась у печи.
Так прошло несколько минут. В воздухе растекся запах варева. Почти тотчас в чулане померк свет - кто-то подошел к двери.
Вот уже стукнула откинутая щеколда. Дверь отворилась. У входа в чулан стояла хозяйка. Шагин узнал ее - это она принесла воды и напала на "хорька", когда тог опрокинул ведро.
- Борщ я сготовила, - сказала женщина. - Наварила полный чугун. Кушайте на здоровье.
Саша задвигалась в своем углу.
- Мне бы выйти...
Хозяйка нерешительно оглянулась, будто спрашивала у кого-то разрешения.
Шагин наклонился вперед и увидел "хорька". Тот сидел на табурете возле окна. На подоконнике стояла наполовину пустая бутыль. Положив карабин на колени, страж неторопливо тянул из жестяной кружки.
- Бабе можно, мужику нет, - изрек бандит, вешая кружку на горлышко бутыли.
Саше помогли встать. Хозяйка обняла ее, осторожно вывела из дома.
Шагин сел на мешок, закрыл глаза. В памяти всплыло все то, что произошло за последнее время. Итак, бандиты знают о портфеле с ценностями. Секретная информация снова просочилась к противнику. От кого же она получена?
Вспомнился убитый чекист. Да, тот, кто стрелял в Гришу Ревзина, мог знать и о портфеле с драгоценностями.
Резонно предположить, что он здесь, этот человек. Приехал, организовал поиски. Возможно, и сам сейчас рыщет в степи: будь он в селе, обязательно пришел бы на площадь посмотреть на задержанных.
Шагин поежился при мысли о том, что предатель может появиться в любую минуту.
Понимала это и Саша. В этих обстоятельствах выход был один - побег немедленно, сейчас, пусть даже с самыми ничтожными шансами на удачу. С этой мыслью она, поддерживаемая хозяйкой, медленно вышла из дома. Женщина провела ее в дальний угол двора, показала на сплетенную из лозняка загородку:
- Здесь... Может, помочь?
Саша покачала головой, шагнула вперед.
Оказавшись в загородке, осторожно огляделась. Крыльцом дом был обращен к дороге. Там стоял второй часовой - Саша увидела его, когда вышла из сеней. Двор, огород, постройки для скота и птицы - все это находилось позади дома, перед ее глазами. А потом начиналась степь.
Как же быть? Конечно, можно допустить, что Шагин сумеет разделаться с двумя стражами. Ну а дальше? О том, чтобы двигаться пешком, не могло быть и речи. Чтобы уйти за ночь далеко в степь, нужны лошади. Где их добыть?
Саша вышла из загородки, оперлась на руку хозяйки. Попросила немного постоять - подышать воздухом, собраться с силами. Задала женщине пустяковый вопрос. Та ответила, стала жаловаться на судьбу: хозяина нет, год назад проходила через село банда, насильно забрала его вместе с конем, с тех пор о человеке ни слуху ни духу.
Так завязался разговор.
Вернувшись в хату, Саша молча легла на солому в углу чулана ждала, пока "хорек" запирал дверь.
- Слушай, Андрей, - зашептала она, когда страж ушел на свое место, - хозяйка сказала, что в селе находятся какие-то городские. Офицер с группой солдат. С ними штатский. Атаман величал офицера полковником.
- Величал? Они что, уехали?
- Временно. Группа прибыла позавчера под вечер. Полковник и штатский прошли к атаману, и вскоре тот всех своих людей выставил на улицу, даже помощника и писаря. Видимо, совещался с этими городскими. А наутро были посланы в степь разъезды. Уехали и те двое, из города...
- Скоро должны вернуться?
- Видимо, да.
- Вот какая история, - протянул Шагин. - Штатский, говоришь? Очень интересует меня этот штатский. Но встречаться с ним пока нельзя.
Помолчали.
- А погреб где? - вдруг спросил Шагин. - Ты же все осмотрела, пока выходила из дома. Не заметила, есть ли здесь подпол, погреб?
- О чем ты, Андрей? Какой погреб?
- Ну... обыкновенный: вырыт под домом, снабжен люком, досками накрыт...
- Видела в полу квадратную крышку с кольцом.
- Где?
- В сенях, наискосок от двери. А что?
- В этих местах роют глубокие погреба, - задумчиво сказал Шагин. - Очень глубокие, чтобы похолоднее...
- Не пойму тебя.
- Погоди... - Шагин показал на дверь, за которой был часовой. Он один сторожит нас?
- Другой на улице!
- Хозяйка куда девалась?
- Сказала, что идет к соседке - они еще с утра замесили тесто. Будут печь хлеб. Поболтала со мной, довела до дому, сдала бандиту и ушла.
- Ты поешь, Саша. - Шагин пододвинул чугун с лежащей на нем краюхой хлеба и ложкой. - Ешь, а я буду рассказывать. Понимаешь, возникла мысль... Конечно, риск. Да что риск - почти никаких шансов на удачу! Но другого не придумаешь. И ждать нельзя: те, городские, вот-вот вернутся. Так что слушай...
Шагин приник к дверной щели. Вероятно, уже смеркается: света в горнице стало совсем мало, часовой едва виден.
- Погляди! - Он поманил Сашу.
Девушка заняла его место, взглянув на часового, усмехнулась. "Хорек" дремал. Временами голова его падала на руки, которыми он опирался на ствол карабина, как на пастушеский посох. И тогда бандит с всхлипом втягивал носом воздух, медленно выпрямлялся, так и не разлепив век. Затем все повторялось.
Шагин ощупал дверь в том месте, где с противоположной стороны была щеколда. Пальцы наткнулись на четыре гвоздя. Они, надо думать, держали запор. Гвозди были загнуты небрежно, выпрямить их и затем выдавить вместе с щеколдой было бы несложно. Впрочем, сквозь широкую щель виднелась и сама щеколда... Может, попробовать?
Он протянул Саше руку:
- Дай наган!
Ствол револьвера осторожно просунулся в дверную щель, поддел щеколду.
Еще усилие - и дверь отворилась.
Шагин оглянулся, передал Саше оружие, шагнул в горницу. Саша шла следом.
"Хорек" замычал, забился, попытался укусить руку, сжимавшую ему рот. Другой рукой Шагин стиснул горло бандиту, повалил на пол. Увидев направленный на него револьвер, страж перестал сопротивляться.
Ему заткнули рот тряпкой, связали собственным же ремнем, усадили на полу возле стены.
Отдышавшись, Шагин показал "хорьку" на окно:
- Слушай внимательно. Сейчас я отворю его. Ты высунешь башку и крикнешь, чтобы напарник твой шел сюда, в хату. Понял меня?
"Хорек" утвердительно наклонил голову.
- Спокойно будешь кричать, без паники, - предупредил Шагин. - Не так сделаешь - пуля. Мы в таком положении, что церемониться не станем. Прикончим - и баста. Это хорошенько уясни... Куда ты?
Последние слова относились к Саше, которая вдруг направилась в сени.
- Надо осмотреть погреб, - шепнула она. - Вдруг не годится или забит так, что не пролезешь? Я скоро, Андрей.
Она вышла. Шагин приблизился к окну, стал наблюдать за улицей. На ней было пустынно. Лишь в отдалении видна была какая-то женщина - стуча топором, подправляла ступеньку крыльца своей хаты. А вот и второй страж - показался из-за угла дома, запрокинул голову и смотрит на ветлу, которую облепила стая скворцов.
Вернулась Саша - едва приковыляла, опустилась на табурет возле стола.
- Проверила. Крышка легко открывается. Глубокий погреб, просторный.
- Лазила туда? - вскричал Шагин. - Одна лазила? Ведь чуть держишься на ногах!..
В сердцах он так рванул "хорька" за шиворот, что тот застонал.
- Давай! - скомандовал Шагин, вытащив кляп изо рта бандита. - Зови напарника. И гляди у меня, чтобы все было как надо, не оплошай!
"Хорек" выставил голову из окна.
- Иващенко! - крикнул он, - Ходи до хаты, Иващенко!
- Зараз! - донеслось с улицы.
Бандита втолкнули в каморку.
Саша осталась с пленником. Шагин поспешил в горницу, стал возле двери.
Почти тотчас в сенях послышались шаги.
Дверь отворилась, появился второй часовой - здоровенный детина, в кожаных штанах и рваном смокинге с засаленными атласными лацканами, перепоясанный двойной пулеметной лентой.
Он остановился, недоуменно озирая пустую горницу.
Шагин вышел из-за двери, рукояткой револьвера ударил бандита в затылок.
Часовой стал оседать. Шагин поймал вывалившуюся у него из рук винтовку, прислонил к стене, опустил на пол потерявшего сознание бандита.
