История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том I. Средние века до конца крестовых походов - Семен Маркович Дубнов
Для привлечения евреев в лоно церкви пускались в ход и приманки, и угрозы, а иногда и прямые насилия. О епископе Ферреоле из Юзеса (в Лангедоке) рассказывают, что сначала он дружил с евреями, ел и пил с ними и таким образом ему удалось некоторых склонить к крещению; однако король Хильдеберт, узнав о нарушении епископом запрета дружить с иноверцами, сослал его на три года в Париж. Вернувшись в свою епархию, епископ изменил свое поведение. Он пригласил всех евреев города Юзеса в церковь и увещевал их принять крещение, подкрепляя увещание угрозами; некоторые согласились, другие были изгнаны из города и всей епархии за упорство в неверии (558 г.).
Проповедь «христианской любви» иногда приводила к разгрому целых еврейских общин. В Клермоне, где находилась большая еврейская община, епископ Авит долго увещевал евреев прийти в объятия церкви. Его проповеди не имели успеха; только один еврей принял крещение в праздник Пасхи. Этот вероотступник навлек на себя общую ненависть своих прежних единоверцев. Однажды, когда он шел по улице в религиозной процессии, какойто еврей вылил ему на голову вонючее масло. Тогда, в день Вознесения, разъяренная толпа христиан, в присутствии епископа, разрушила синагогу до основания и грозила перебить всех евреев. На другой день епископ призвал к себе клермонских евреев и предложил им: либо принять крещение, либо покинуть город. После трехдневных колебаний около пятисот евреев согласились — конечно, притворно — принять крещение, а прочие бежали в Марсель (576). Католики торжествовали, и тогдашний поэт Венанций Фортунат воспел подвиг клермонского епископа в латинских гекзаметрах. Следующие строки этой поэмы дают яркую характеристику тогдашних способов пропаганды:
«Что делаете вы, о евреи! — воскликнул он (Авит). — Что делаешь ты, народ столь же неразумный, сколь древний! Если хочешь возродиться, научись хоть на старости верить. Не стыдитесь, старцы, отказаться от своих заблуждений хоть и поздно. Закон древних веков нас учит, что есть Бог тройственный и единый, три лица в одном Боге: Отец, Сын, Святой Дух — все это лишь один и тот же Бог. Это повторяет и ваш законодатель, в это верил ваш истинный предок, патриарх Авраам: он верил в то, во что мы верим. Он увидел возле себя трех мужей и, однако, обратился к ним с просьбой в единственном числе (Быт. 18, 3)... Мы с вами имеем общего Отца, общего Создателя, мы все — создания Бога в трех лицах. Мы овцы одного пастыря — почему же вы удаляетесь от нас? Помните, что один отпрыск произошел от ствола Божия, что одна дева его родила, что он был пригвожден ко кресту, но его плоть не разложилась в гробу и на третий день он вышел из гроба, чтобы исцелить наши язвы: он вознесся на небо, как доказывает сегодняшний наш праздник... Ну, я довольно уже говорил вам, а времени у нас мало. Послушайтесь меня или покиньте это место! Мы вас ни к чему не принуждаем, уходите добровольно куда хотите. Либо оставайтесь с нами и живите по-нашему, либо убирайтесь поскорей. Освободите для нас эту землю, где вы чужие. Избавьте нас от вашего соседства или, если остаетесь здесь, примите нашу веру!»
Религиозное усердие духовенства сообщается и светской власти. Короли-Меровинги часто утверждают решения церковных соборов, возводя эти решения на степень государственных законов. Иногда короли принимают непосредственное участие в деле обращения евреев. Даже такой сомнительный в религиозном отношении король, как Хильперик, прозванный франкским Нероном или Иродом, проявил большое усердие в деле крещения евреев. Тут сказалось влияние тогдашнего епископа Григория Турского, влиятельнейшего церковного деятеля того времени. Следующий эпизод, рассказанный Григорием Турским в своей «Истории франков» (под 582 годом), проливает свет на тогдашние отношения к евреям во Франкском государстве.
Финансовым агентом или поставщиком товаров при дворе Хильперика в Париже был еврей Приск, человек богатый и для того круга образованный. Король очень ценил Приска и часто советовался с ним о важных делах, но не мог мириться с мыслью, что этот человек исповедует «лжеучение иудейское». Все у вещания короля и епископа Григория не могли заставить придворного еврея отречься от веры отцов. Однажды, когда Приск и епископ были в Ножане (Nogent sur Marne) у короля, последний шутя взял Приска за голову и, наклонив ее, сказал епископу: «Приди, служитель Божий, и возложи на него руки!» Еврей с ужасом уклонился от акта, который был для него символом отречения от веры. Раздраженный король воскликнул: «О неверное племя, не признающее Сына Божьего, возвещенного через пророков!» На это Приск ответил: «Бог никогда не вступал в брак и не мог иметь сына. Он ни с кем не разделяет власти. Он сам сказал устами Моисея: Я есмь Бог, и нет иного кроме меня!» Завязался горячий религиозный спор между Приском и Григорием Турским. Епископ доказывал истинность христианской догмы истолкованием разных библейских текстов, а еврей возражал доводами разума. «Не может быть, — говорил он, — чтобы Бог сделался человеком, родился от женщины, претерпевал муки и был предан смерти. Да и зачем ему было унижаться и сделаться плотью? Разве он не мог послать новых пророков или апостолов, чтобы навести человека на путь спасения?» При таком упорном рационализме Приска епископ, конечно, не мог убедить его никакими мистическими внушениями и искусными толкованиями текстов. Король отпустил Приска, но не переставал думать о том, как привлечь упорных евреев в лоно церкви (581).
В следующем году Хильперик, находясь в Париже, принял ряд мер к принудительному крещению евреев. Многие из страха давали себя крестить, и сам король был восприемником их из купели. Но, приняв крещение притворно
