Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин
Политические убийства были везде. Жертвами их пали Линкольн, Барфильд, Мак-Кинли, Карно, король Гумберт, императрица Елизавета Австрийская и др. Эти примеры должны бы подсказать величайшую осторожность в попытках оправдывать или извинять убийство, хотя бы совершенное под предлогом охраны свободы.
Английские газеты, но словам французской редакции , с самого начала последней войны, выказывая себя, насколько можно, пособниками Японии, пользовались этим убийством, чтобы напомнить, в невоздержанных выражениях, об истории того, что они называют «русификацией Финляндии», которой генерал Бобриков, якобы, столь энергично предавался. Разве англичане в течении трех столетий не действовать также в Ирландии? Разве они одели себе бархатные перчатки, когда взялись за Трансвааль?.. Это вечное повторение старой истории о соломинке в глазу соседа!.. Англичане усмотрели, что генерал Бобриков «разрушитель Финляндии, нарочно посаженный для подавления всего носящего национальный дух — языка, веры, учреждений, даже народного образования, сделавшего Финляндию единственной цивилизованной частью Российского Государства. «Ни один человек в Финляндии не был так ненавидим, как этот жестокий варвар. Даже дети повсюду ненавидят его имя. Вся Финляндия будет рада, что его уже пет. В Петербурге также все его ненавидели, когда он был назначен ломать дух и учреждения финляндского парода».
Надо изумляться, как могли иностранные газеты культурных стран распространять инсинуации в роде той, что русское правительство стремится к ухудшению положения Финляндии, путем ломки ее учреждений. Возможно ли себе представить в конце XIX ст. правительство, желающее ухудшить положение своих подданных... Финляндские учреждения, как и учреждения иных стран, могут нуждаться в изменениях и улучшениях. Правительство, по мере возможности исправляя недостатки, может ошибаться, даже заблуждаться относительно средств, коими оно имеет в виду их улучшение, но возможно ли сомневаться, что им всегда руководило желание добра собственным гражданам.
Но и в среде английских публицистов нашлись лица, которые изрекли добросовестный приговор о своих собратьях по перу.
Так, «Saturday Review» — орган английских либералов — заявила, что английская пресса сделала все возможное, чтобы извинить преступление: «если жертва — русский человек, то, по-видимому, даже убийство должно быть терпимо».
Более спокойные, справедливые и самостоятельные взгляды находились во многих французских газетах. они возмущались преступлением, разъясняли его источник и негодовали на то, что убийство совершено в период войны. По их воззрениям, «генерал Бобриков не был представителем режима, но идеи единой и нераздельной России в этом княжестве, отвоеванном от шведов, совершенно так же, как Ниццский префект в Ницце представляет собой французскую республику. Стреляя в генерал-губернатора, Шауман, следовательно, целил в Россию... Револьверный выстрел Шаумана раздался, как крайний протест, как призыв к революции... но он оказался бессильным, так как шведская партия, значительно ослабленная, не имеет корней в народе; ее поверхностная, хотя и бурная, агитация, ничего не выиграет от преступления, сделавшего ее для всех отвратительною... Россия не возложит ответственность за преступление на финское население, которое не только ему чуждо, но даже и строго осуждает. Бобриков с тактом и самоотвержением, писали французы, исполнял повеления Царя. «Это отвратительно грубое покушение, нагло совершенное среди бела дня, разоблачает душевное состояние и образ мыслей некоторых финляндцев; оно оставляет нам мало иллюзий на действительные мотивы кампании, предпринятой ими под знаменем свободы и во имя ее принципов; делается правдоподобным теперь, что она была ничем иным, как только революционным походом против русского режима... Было бы странно, если бы финляндцы оказались искренними, когда они при всяком удобном случае говорили о своих верноподданнических чувствах, преданности Царю и... представителя сего Царя убивают... Их пропаганда из принципов свободы не истекала. Она происхождения анархического»... Новое имя, имя «Бобриков» в эти дни вплетено в среду мучеников долга и верности и заняло свое место в истории около венчанных жертв анархизма. В то же время имя Евгения Шаумана предано вечному проклятию и прибито к позорному столбу, вместе с достойными отвращения преступниками...
Причину преступления очень большое число западных изданий усматривали в систематической агитации. В Европе и Америке редко кто признал убийство — пятном на репутации финнов. Осуждения, если и были, то «отвлеченного» характера.
Бобриков всегда был готов считаться с национальными интересами и особенностями финского народа, но, «защищая свою честь, финляндцам нужно было показать, что справедливость на их стороне; но это, как заявила норвежская газета , не достигается насилием»! По мнению одного французского издания, под покровом высоких идей свободы велась, в сущности, революционная агитация против русской власти и убийства в Финляндии свидетельствуют, что «революционной энергии» накопилось много.
Многие западные газеты предрекали поэтому, что убийство Бобрикова «лишь первый акт финляндской трагедии» и начало финляндской революции.
Приведенные отрывки печати разных стран наглядно показывают, между какими противоположными полюсами колебались суждения о государственной деятельности И. И. Бобрикова. Оправдывать его нет надобности. Свиток его трудов развернут перед читателем нашей книги. Мотивы к ним также указаны. Душа и помыслы Николая Ивановича раскрыты в его дневнике, письмах и отчетах. Пусть судит совесть каждого. Суда истории Н. И. Бобриков не боялся. И действительно, приговор беспристрастного будущего ему не страшен.
Погребение Н.И. Бобрикова в Троице-Сергиевой пустыни
9 июня 1904 г. Николая Ивановича похоронили с редким великолепием в Сергиевой пустыни (около Петербурга). Ему возданы были высшие военные почести. Государь Император и Великие Князья присутствовали на отпевании. Заупокойную литургию и предание земле совершил высокопреосвященнейший митрополит С.-Петербургский Антоний, в сослужении с блестящим сонмом духовенства.
«Как был хорош день тихий и прощальный!
Тянулся дым прозрачной пеленой,
Со стен на гроб святых взирали лики,
Лилась в тиши спокойно речь владыки,
А хор вещал о жизни неземной».
Перед отпеванием владыка-митрополит произнес следующее прекрасное надгробное слово:
«Со святыми упокой, Христе, душу усопшего раба Твоего Николая!
«Настает последняя, тяжелая минута в утрате незабвенного Николая Ивановича. Еще несколько молитвословий и напутственных благословений и дорогой прах его навсегда сокроется от очей наших в недрах земли. Но никогда не забудется имя его в сердцах наших, и неизгладимо напишется оно на страницах отечественной истории, как имя одного из славных
