Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин
«Глубоким негодованием отзовется в России это гнусное преступление, — писало «Новое Время» (4 июня 1904, № 10.149). Оно еще раз напоминает нам всю ненормальность того положения вещей, которое по нашему благодушию сложилось в Финляндии. Генерал-адъютант Бобриков явился во вверенный ему край с ясной политической программой, весь смысл которой сводится к одному — к восстановлению и упрочению государственного единства Финляндии с остальными частями Русской Империи, без притязаний на объединение, культурное или национальное. Но эта программа не личный взгляд генерала Бобрикова, а политическая программа России, от которой она, наученная горьким опытом, ни в каком случае и ни при каких обстоятельствах не отступится. С этой точки зрения покушение на жизнь генерал-адъютанта Бобрикова является не только гнусным, но и бессмысленным, ибо если его целью было повлиять на русскую политическую программу в Финляндии, то эта цель не будет достигнута ни в малейшей мере.
«Деятельность генерал-адъютанта Бобрикова на посту финляндского генерал-губернатора несомненно дала весьма серьезные результаты, в смысле достижения главной цели его, т. е. русской политической программы в крае. Крайние элементы, тянувшие Финляндию к открытому сепаратизму, постепенно были выбиты из их позиций, при том с большой выдержкой, так что лишь в редких сравнительно случаях в отношении их принимались суровые репрессивные меры, без чего, разумеется, трудно совершенно обойтись в политической борьбе. Рядом с этим в Великом Княжестве последовательно и неуклонно возрастали значение и сила элементов более умеренных и благоразумных, находивших твердую поддержку в русской власти, и Великое Княжество, взбудораженное политической агитацией крайних, мало-помалу приходило в более нормальное состояние, так что в последнее время так называемый финляндский вопрос почти утратил свою остроту. И вдруг эти выстрелы в генерал-губернатора!
Убить можно человека, но не идею, не систему».
Возвратясь вскоре к оценке «блестящей карьеры» Н. И. Бобрикова, «Новое Время» (5 июня, № 10.150) сказало: он «остался прямым, твердым, самоотверженным исполнителем того, что от него требовала Высочайшая воля и долг верноподданного, долг русского человека. Отличные способности, необыкновенная ясность мысли и огромная выдержка характера облегчили ему осуществление поставленной ему задачи... Сейм 1899 г. был сплошной манифестацией против русской власти»... Весь край был охвачен необузданной агитацией. Адрес-монстр, уличные беспорядки, судебные и сенатские скандалы. «Нужно было иметь удивительную стойкость и выдержку Н. И. Бобрикова, чтобы пережить этот острый фазис всеобщей борьбы против него, с непреклонной решимостью идти намеченным путем, не уступая ни одного шага... И Н. И. Бобриков твердо, шаг за шагом, отвоевывал почву у главного противника русской политической программы — у шведской аристократии и интеллигенции... Бесценной заслугой Н. И. Бобрикова останется навсегда то чрезвычайно важное дело, что он сумел совершить решительный перелом в направлении финляндских дел и твердой рукой положил первые камни в фундамент русской политической программы. Его преемникам будет в тысячу раз легче продолжать эту важную работу».
«Петербургские Ведомости» (5 июня 1904 г., № 151) сейчас же после смерти Н. И. Бобрикова выступили защитником финляндцев, опасаясь, чтобы они не пострадали за политическое убийство, учиненное их агитаторами. Об интересах России эта ходатайница, конечно, забыла; утраты, понесенной ее собственным отечеством, она не заметила и, наконец, у нее не нашлось ни единого слова сочувствия изменнически убитому генерал-губернатору!..
А между тем имя Н. И. Бобрикова «никогда не изгладится из благодарной памяти русских людей, как не изгладится имя графа Михаила Николаевича Муравьева. Деятельность Н. И. Бобрикова и жизненный труд M. Н. Муравьева, заявили «Московские Ведомости»... восполняют и объясняют одна другую, представляя вместе цельную и вполне законченную программу единственно возможной окраинской политики. Верные слуги царские, достойнейшие сыны России, живые выразители русской государственной идеи, М. Муравьев и Н. И. Бобриков боролись за историческую правду... Бобриков закладывал фундамент русского государственного порядка на финляндской окраине... Бобриков показывал финляндским крамольникам нашу неспособность к уступкам, клонящимся к ущербу русской государственности, к торжеству в пределах Русской Державы не русских национальностей».
По финляндской оценке, кто не с ними, тот или «своевольный солдат», как Ар. А. Закревский, или Торквемада, как граф Берг, или «гонитель», как Бобриков; «сущим ангелом» для них явился только безличный граф Штейнгель, да, пожалуй, еще граф Адлерберг, которых свободно могли направлять из финляндского сената и статс-секретариата. Событие 3 июня 1904 г. ляжет неизгладимым позором на Финляндию; беспримерное в этой окраине гнусное преступление — убийство из-за угла высшего представителя русской государственной власти — на веки останется черным пятном на страницах новейшей истории этого края...
Когда гроб с останками Н. И. Бобрикова отправляли из Гельсингфорса, представители города отсутствовали. Железнодорожные начальники отказались ехать в траурном поезде. По мере удаления поезда из местности с шведским населением — толпа росла и настроение ее принимало характер, подобающий обстановке.
Главные шведские газеты Финляндии «Hufvudstadsbladet» и «Helsingfors Posten» ни разу не назвали Евгения Шаумана именем убийцы и не осудили злодеяния 3-го июня. В их глазах он только gärningsman, т. е. виновник смерти. В «Hufvudstadsbladet» (№ 162) некролог Евгения Шаумана был набран обыкновенным крупным шрифтом и поставлен во главе некрологов честных финляндцев, коим в том же номере уделен был лишь едва заметный петит. В некрологе ни слова нет о самом преступлении и о самоубийстве, а говорится только о том, когда он родился, где учился и служил и т. п.. В некрологе Н. И. Бобрикова, помещенном в «Helsingfors Posten» говорилось: «Дать общую картину этой широко разветвленной, энергически проводимой деятельности для нас в настоящую минуту невозможно. В истории Финляндии 1898 — 1904 годы обозначают период коренных перемен... Современнику позволительно засвидетельствовать, что многие из этих реформ остались чуждыми воззрениям финского народа. Время генерал-губернатора Бобрикова наверно долго не забудется, каков бы ни был приговор истории». «Финляндская Газета» (№ 92), подробно рассмотрев эти некрологи, нашла «в общем явное нежелание или нерешимость заклеймить убийцу и прозрачное осуждение того, кто погиб от руки этого убийцы». В газете младофиннов «Päivälehti» появилась статья, в которой, в иносказательной форме, выражалась надежда на торжество света над тьмой, получившей «почти власть самодержца».
Только несколько мелких газет — «Uusi Aura» (№ 140), «Suomen Kansa» (№ 133) и «Suomalainen» (№ 67) — имели мужество высказаться о злодеянии 3 июня. «Suomen Kansa» осудила преступление с точки зрения человеческой и христианской. «Позорное деяние, — сказала она, —
