Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы - Рустам Эврикович Рахматуллин

В подобном начертании восточным рубежом вестернизации как будто остается линия кремлевских и китайгородских стен вдоль нижнего течения Неглинной и само это течение. Но если у Замосковоречья есть облюбованная западная кромка; если безлюбовность Китай-города знает шереметевские исключения Никольской улицы; если в самом Кремле существовал первоначальный Опричный двор, – значит, необходимы уточнения границ.

Толстой в Кремле

Тесть Льва Толстого служил по дворцовому ведомству, и семья Берсов жила в Кремле. Поэтому Лев Николаевич обвенчался с Софьей Андреевной (1862) в кремлевской дворцовой церкви Рождества на Сенях.

Это очень трудно представить. И потому, что графу предстояло олицетворить арбатскую интеллигенцию, и потому, что Кремль – удел любви державной. Да, по символическому смыслу таинства венчания, каждая чета однажды коронуется. И все-таки венчальный свет толстовской свадьбы растворен в ярчайшем свете древних царских бракосочетаний.

Просто Кремль не замок посреди Москвы, а первый город. И как такой, может таить в себе скрытые трещины дальнейших разделений.

Вспомнить о том, что церковь на Сенях принадлежала женской половине царского дворца. Что эта половина побывала первым из Опричных дворов Ивана Грозного; можно сказать, Арбатом самого Кремля.

Тот же Толстой еще по крайней мере дважды приведет любовь в черту Кремля, а именно в Сенат, в зал заседаний Окружного суда. Там будут слушаться дела Катюши Масловой и о двоемужестве Лизы Протасовой; там застрелится Федя Протасов, «живой труп». Но эти слушания были судом традиции. Дворец Сената не опричен. Как весь восток Кремля, он солидарен с земщиной.

Церковь Рождества Богородицы на Сенях (слева) на акварели Ф. Дюрфельдта «Старый царский дворец в Московском Кремле». 1810-е. В центре – Теремной дворец, справа – Успенский собор

(Не был опричен и Малый Николаевский дворец Фамилии, стоявший в Чудовом монастыре, первоначально резиденция архиепископа; дворец, определенно дополнительный к Большому царскому дворцу.)

Кремлевские сюжеты Толстого, в отличие от собственной его истории, длят пусть не царскую, но земскую, а не опричную любовь. В отсутствие царей, в царственном зале бывшего правительствующего Сената, в заниженном регистре судебных разбирательств.

Опричный дворец… съездов

Сенат построен у стены по Красной площади, а все, что можно полагать иным Кремля, выстраивалось вдоль стены по стороне Неглинной либо тяготело к ней.

Так тяготел царицын двор, первый Опричный двор Ивана Грозного. Построенный на месте этого двора Кремлевский дворец съездов – современная опричнина в Кремле, его иное. Как кремлевский Опричный двор был связан с опричным Арбатом, – так Кремлевский дворец съездов идейно и архитектурно связан с Новым Арбатом, с улицей этого имени.

Потешный дворец

Между Дворцом съездов и крепостной стеной, словно причалив к ней, стоят палаты Ильи Даниловича Милославского, первого тестя царя Алексея Михайловича. Вот жест, обратный жесту выноса Опричного двора: дом тестя государева словно внесен в черту Кремля из предназначенного Занеглименья. Теперь это единственный оставшийся в Кремле дом частного происхождения. Знак частности, воспоминание о ней в Кремле.

По смерти Милославского палаты стали частью государева дворца и сообщились с его женской, задней половиной переходами над улицей. Придворный театр, первый театр в России, навсегда усвоил новому дворцу название Потешного. А первая потеха, поставленная в нем, была иносказанием любви царя к Нарышкиной.

В конце XVII века дворец опять жилой, служа для помещения царевен и вдовствующих цариц. Как тонко понимал Забелин, дополнительный дворец ответил разобщению династии по крови Милославских и Нарышкиных.

В явлении Потешного дворца осуществилась логика царя Ивана, которая заставила его искать обособления в самом Кремле, на женской половине. Став дополнительным дворцом, Потешный стал опричен в точном смысле слова.

Поднявшись над неглименской стеной Кремля, Потешный оказался городским фасадом женской половины царского дворца и отворил ей взгляд на Занеглименье. Царицын двор стал видимым извне – и зрячим. (Мужская половина всегда глядела на Замоскворечье.)

«Вид в Кремле на Потешный дворец со стороны внутреннего двора». Акварель Ф. Я. Алексеева и учеников. 1800-е. Слева – кремлевская стена. Над дворцом – звонница и трехглавие домовой церкви

Потешный дворец (Комендантский дом) со стороны Дворцовой улицы. Фото из Альбомов Найденова. 1884. В центре – бывшая домовая церковь с «висячей» алтарной апсидой

Обилие и долголетие царевен и цариц сделали то, что в обветшавшем за петровские десятилетия Кремле Потешный оказался самым годным для житья дворцом. Именно в нем остановилась вызванная из Курляндии на царство Анна Иоанновна. Дважды, в год коронации и в год московской свадьбы с Разумовским, останавливалась в нем Елизавета.

Наконец, в Потешном была квартира Сталина, и здесь, насколько можно знать, погибла Аллилуева.

Арсенал

К неглименской стене Кремля отнесена и главная кремлевская постройка времени Петра – Цейхгауз, или Арсенал, манифестация Нового времени и нового архитектурного масштаба. Корифей барокко князь Ухтомский даже хотел открыть его к Неглинной, разобрав участок кремлевских стен.

Арсенал на акварели Ф. Я. Алексеева «Вид Москвы от Троицких ворот Кремля». 1800-е. Фрагмент

Оружейная палата

Замыкает кремлевский ряд иного и выступает за него на москворецкой стороне Кремля здание Оружейной палаты. Оно опрично, дополнительно Кремлевскому дворцу. Как некогда Потешный, Оружейная палата сочленена с ним теплым переходом над Дворцовой улицей.

Вдоль Арсенала эта улица продолжена как Житная, а за Никольскими воротами Кремля становится Никольской улицей Китая. Вместе они сопровождают нижнее течение Неглинной верхним краем Кремлевского холма.

Оружейная палата (слева, за Боровицкой башней) и Большой Кремлевский дворец на хромолитографии Ф. Дрегера по рисунку Н. Черкасова. 1850-е

Улица Просвещения

Кремлевский ряд иного продолжается китайгородским.

Земский Китай-город мало облюбован, но малая его любовь так явственно сосредоточена вокруг владений Шереметевых, что было бы нечестно не вернуться на Никольскую.

Владение «Славянского базара» (№ 17) помнит княгиню Долгорукову, рожденную графиню Шереметеву. Владение напротив (№ 10) – графа Шереметева и, может быть, его Парашу. На Чижевском подворье (№ 8) пожила Луиза Симон-Деманш, несчастная возлюбленная Сухово-Кобылина.

Сама гостиница «Славянский базар» – место свиданий чеховского Гурова с Анной Сергеевной, «дамой с собачкой». Остановиться в «Славянском базаре» должна, по уговору с Тригориным, Нина Заречная, чеховская «Чайка» (дав знать ему по адресу: «Молчановка, дом Грохольского»).

Любовь Никольской размечает территорию иного на посаде.

Но здесь оно отчетливее, чем любовью, маркируется Просвещением. Никольскую даже зовут улицей Просвещения. Здесь дом за домом в