Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Нестор Махно создал первый на Украине крестьянский Совет. Павел Дыбенко стал председателем Центробалта. Анатолий Железняков вел балтийских моряков на штурм Зимнего дворца в Петрограде. Нестор Каландаришвили разбил юнкеров в декабре 1917-го в Иркутске. Павел Хохряков провозгласил в апреле 1918-го советскую власть. Борис Мокроусов возглавил повстанческую армию в Крыму. Все они были анархистами.
По-разному сложились их судьбы. Оба Нестора — «батька» и «дедушка» — получили от большевиков по ордену Красного Знамени. Но украинский крестьянин Махно, преследуемый Красной армией, ушел за кордон и умер от туберкулеза в 1934 году в Париже. А грузинский дворянин Каландаришвили был убит в марте 1922 года восставшими против советской власти якутами и эвенками. Так уж получилось: один лежит на кладбище Пер-Лашез возле стены коммунаров, а другой похоронен в Иркутске на горе коммунаров. Балтийцы Железняков и Хохряков тоже перешли на сторону большевиков и погибли: один — в степи под Херсоном, другой — у станции Крутиха на Урале. Матросского вожака Дыбенко, ставшего командармом 2-го ранга, расстреляли как врага народа в 1938 году. И только любимец черноморских матросов Мокроусов, не стремившийся особо к высокой карьере, через четверть века стал Героем Советского Союза.
Отношения большевиков с анархистами оставались внешне дружественными до середины 1919 года. По свидетельствам очевидцев, «...имя Махно не сходило со столбцов советской прессы. Его величали подлинным стражем рабоче-крестьянской революции». 4 мая в столицу анархистской вольницы Гуляй-Поле прибыл с визитом чрезвычайный уполномоченный Совета обороны республики Леонид Каменев. Встреча ему была оказана очень торжественная. Уезжая, высокий советский гость «горячо распрощался с махновцами, высказал благодарность и всякие пожелания, расцеловался с Махно, уверяя, что с махновцами, как с подлинными революционерами, у большевиков всегда найдется общий язык».
Однако ленинское учение о диктатуре пролетариата и партийная дисциплина оказались неприемлемы для махновцев. Формально они входили в состав Заднепровской советской дивизии Украинского фронта, хотя и сохраняли право полной автономии (выборность командиров, анархистская идеология и борьба под черным знаменем анархии). А самое главное — на территории махновцев приказы большевиков не исполнялись, и создание административно-карательных структур (ЧК, ревкомы, продотряды) Махно на своей территории не допускал. «Махновия» стала государством в государстве.
В начале июня 1919 года Махно и его войско были объявлены большевиками «вне закона». В ответ на расстрел красными начальника штаба махновской армии Озерова махновцы решили провести террористические акты против Ленина и Троцкого, а заодно и Верховного правителя России адмирала Колчака. Для этой цели они создали в Москве организацию «Анархисты подполья — Всероссийский повстанческий комитет революционных партизан». В комитет входили 16 махновцев из отряда сподвижницы Махно Маруси Никифоровой, до 40 человек из латышской анархистской группы, 8 — из анархистского союза молодежи, 10 — из московских анархистов, левоэсеровских и максималистских групп (в комитете верховодили известные террористы — анархист Соболев и левый эсер Черепанов).
Волна ограблений прокатилась по Москве, Туле, Иваново-Вознесенску... Эсеры дали анархистам более четырех миллионов рублей. «Анархисты подполья» собирались в квартире Никифоровой, перебравшейся из Гуляй-Поля в Москву вместе со своим мужем — польским анархистом-террористом Витольдом Бжестоком, за плечами которого был опыт тринадцати лет террористической деятельности. Анархистская чета грозила организацией Всероссийской анархистской революции, для чего рассчитывали раздобыть на Украине и в России еще несколько миллионов — золото и бриллианты.
25 сентября 1919 года «анархистам подполья» удалось взорвать здание Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке, где ожидалось присутствие Ленина. Однако Ленин случайно задержался на совещании в Совнаркоме и опоздал к открытию пленума МК РКП(б). При взрыве было убито 12 человек, в том числе Загорский — секретарь Московского комитета партии[104]. Ранения получили Бухарин, Ярославский и другие — всего 55 видных большевиков. В своей листовке «анархисты подполья» провозгласили: «Смерть за смерть! Начало динамитной войны с Совнаркомом и ЧК».
На октябрьские праздники «анархисты подполья» планировали взрыв Кремля. В систему канализации в центре Москвы были заложены динамитные шашки... Однако за несколько дней до взрыва особый отдел МЧК, руководимый бывшим анархистом Самсоновым, раскрыл организацию. Почти всех «анархистов подполья» ликвидировали, а Донат Черепанов — лидер московских левых эсеров, поэт и активной деятель Октябрьской революции — был позднее убит в обдорской ссылке.
Куда делись найденные на конспиративных квартирах «анархистов подполья» награбленные ими огромные ценности? Об этом знали только двое: главный чекист Москвы Самсонов и его помощница Андреева. Она вела всю «черную кассу» особых отделов красной 3-й армии и МЧК, Регистрационного управления Красной армии и секретного отдела ВЧК, который ее шеф Самсонов возглавил, опять-таки по предложению Дзержинского, в сентябре 1920 года.
Каллиграфическим почерком Александра Азарьевна вносила в секретные бухгалтерские книги суммы изъятых при обысках ценностей, описания ювелирных изделий из золота, платины и серебра с драгоценными камнями, чертила схемы тайников, куда на всякий случай перепрятывались добытые чекистами сокровища.
После разгрома анархистского подполья в столице Самсонов вместе с Андреевой с чужими документами отправились на Украину, считалось — на разведку. Их пребывание в Киеве совпало с опознанием и арестом здесь белогвардейцами Маруси Никифоровой и ее мужа Бжестока. Странно, что они покинули Москву до массовых арестов своих сообщников. Анархистскую супружескую чету перевезли в Севастополь и повесили по приговору военно-полевого суда. Но ходили упорные слухи, что Маруся осталась жива. Говорили, что ее как советскую разведчицу уже в 1921 году отправили в Париж — продолжать дело всемирной революции.
Неслучайно Самсонов в своем таинственном мире, полном опасностей и революционной романтики, делал ставку на женщин, искавших в подпольной террористической деятельности выход сублимации. В этом полуфантастическом мире «падших ангелов», «богочеловеков», «творцов историй» им легче было избавиться от тоски обыденной жизни, самоутвердиться и заставить себя уважать, фантастически уверовать в собственное великое предназначение.
Так на рубеже XIX и XX веков произошла феминизация террора, вместе с его интеллектуализацией. Террористами стали одинокие двадцатилетние девушки с образованием из средних и даже высших слоев общества, испытывающие отвращение к любому труду, любившие рисковать, ощущать близость смерти и чувствовать власть над своими
