Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
После работы в нелегальных марксистских кружках в родном городе Ашихмина уехала в Пермь, где вступила в РСДРП(б). Большевики Урала отличались боевой активностью, не уступая в дерзости своим партийным конкурентам — эсерам и анархистам.
В одном из полицейских документов отмечалось: «...Урал — это специфическое экспроприаторское место. Экспроприации бывали здесь всякие, бывали даже случаи, когда одних экспроприаторов-эсдеков по дороге экспроприировали другие экспроприаторы-анархисты-максималисты»... Особенно богатым на «эксы» оказался 1906 год: налеты на почтовые вагоны близ разъезда Воронки и станции Дема — взяли более тридцати тысяч рублей; хищение нескольких сотен килограммов динамита из оружейного склада близ Усть-Катава. Ценности и взрывчатка шли на организацию школ бомбистов и химических лабораторий по изготовлению метательных устройств большой разрушительной силы.
Состоявшаяся в феврале 1906 года Уральская областная конференция РСДРП(б) связала в единую сеть боевые организации Перми, Екатеринбурга, Нижнего Тагила, Уфы, Вятки, Тюмени, Алапаевска, Сысерти, Туры, Кушвы и других уральских городов и заводов. И организации были далеко не простыми, а тщательно структурированными и законспирированными. В каждом центре создавалось три дружины, которые так и назывались — первая, вторая, третья.
Первая — руководство. Представители партийного комитета, инструкторы, заведующие складами и мастерскими по изготовлению бомб.
Вторая дружина — собственно боевики. Она состояла из нескольких отрядов — «десяток». Отряд саперов, отряд бомбистов, отряд стрелков, отряд мальчишек-разведчиков...
Третья дружина — «массовка». Рядовые партийцы, примыкающие рабочие. Их использовали по мере надобности, не посвящая в тайны организации. Они служили резервом для наполнения боевиков — каждый член второй дружины должен был подготовить «пяток» из третьей.
Особняком находились «лесные братья». В отличие от боевиков, живших по своим домам и исподтишка совершавших теракты, «лесные братья» были нелегальными разбойниками. Руководил их отрядами А.М. Лбов (клички Семен, Лещ, Длинный).
Одним из главных принципов уральских боевиков являлась строжайшая тайна и конспирация: «Говорить надо не то, что можно, а то, что нужно». Командующий дружиной «тысяцкий» знал только своих «десятских», те — «пяточников». Прием боевиков: со стороны — в третью дружину или из третьей во вторую — осуществлялся только по рекомендации двоих поручителей, которые отвечали за своего рекомендуемого. А в случае каких-то его прегрешений, трусости, предательства, отступничества эти же поручители должны были исполнить над ним смертный приговор.
После V съезда РСДРП (б) в 1907 году было принято решение распустить боевые дружины, так как они «проявляют склонность к террористической практике в революционной борьбе, способствуют распространению партизанских действий и экспроприации». Однако многие уральские боевики отказались это сделать. Шурка, таким был партийный псевдоним Ашихминой, заявила, что боевые дружины необходимо преобразовать в партийную милицию, в которой нужно продолжить обучение рабочих обращению с оружием и тактике уличного боя. А Лбов с группой боевиков в ночь на 3 июля 1907 года ограбил на Каме пароход «Анна Степановна Любимова» — четверо убито, двое ранено, захвачено тридцать тысяч рублей.
В августе того же года новый премьер-министр и министр внутренних дел П. А. Столыпин провел закон о военно-полевых судах: схваченного 17 февраля 1908 года в г. Нолинске Лбова повесили 2 мая во дворе тюрьмы в г. Вятке.
Арестованную 20 сентяря 1907 года в Екатеринбурге Ашихмину обвинили в том, что она, «примкнув к преступному сообществу, имела в своем распоряжении склад взрывчатых веществ, в виде 55 патронов динамита... проживала по подложному виду на имя дочери священника Ю. М. Порубовой, вела переписку о доставке партийной литературы на Нижнетагильский завод».
Суд приговорил Шурку к «году заключения в крепости». «Крепость» означала тюрьму. В отличие от каторги. От каторжан требовалось работать, а если давали «крепость» — просто сидеть. Полная изоляция от внешнего мира в одиночной камере. На Урале под категорию «крепостей» попадали лишь две тюрьмы — Пермская и Екатеринбургская. Но к 1909 году обе тюрьмы были переполнены, поэтому всех «осужденных на крепость» разбросали по общим камерам. Вместе с Ашихминой в одной камере сидела жена будущего первого «президента» Советской России Свердлова — Клавдия Новгородцева.
Сохранились ее воспоминания: «...Саша была энергичной, живой девушкой и трудно переносила тюрьму. Затевала побег. Доставали с воли пилки и начали выпиливать доску из пола под нарами. Чтобы надзирательница не услышала звук пилы, мы шумели или пели песни. Песню заводила Ашихмина, она обладала сильным, красивым голосом...»
На тюремной фотографии перед нами предстает симпатичная одухотворенная молодайка, по-уральски крепенькая, как говорят, «в самом соку».
Новгородцева и Ашихмина — обе были увлечены руководителем большевистского подполья Урала Андреем, под этим псевдонимом выступал Свердлов. Ашихмина даже фамилию сменила на Андрееву, но Яков Михайлович ее темпераментного порыва не оценил и предпочел более уравновешенную Новгородцеву.
После тюрьмы Андреева училась в высшем медицинском училище в г. Юрьеве, но заболела туберкулезом и уехала на родину, к родителям, работала статистиком в местном правлении и, казалось, отошла навсегда от революции.
Наступил 1917 год, революция сама пришла в уездный Сарапул. Взбунтовался солдатский гарнизон, разгромил винный склад, перепился. Погром продолжался несколько дней... Потом на город обрушился красный террор.
Неизвестный журналист стал свидетелем происходивших в 1918 году в Прикамье и Поволжье событий: «Особой жестокостью и зверством отличались чрезвычайки пермская и сарапульская. Сарапул — исключительно несчастный город. В Сарапуле, как окружном промышленном центре, были расположены главные советские учреждения и военные штабы. Военным комиссаром был некий Седельников, молодой человек, самолично убивавший. Еще не вполне развившийся юноша, бывший прапорщик с открытым детским лицом и невинными голубыми глазами, с вьющимися волосами — такое впечатление производил при первом знакомстве уездный военный комиссар, председатель местного комитета партии большевиков Иван Седельников. Но юноша этот не оправдывал своей наружности. Он поражал своей кровожадностью и
