Евгений Тарле - Сочинения. Том 3

Из департамента Dyle (главный город Брюссель) пришел сначала ответ в одну строку, чрезвычайно неопределенный: «Les manufactures sont d’une importance médiocre dans ce département». Во-первых, это не совсем так, а во-вторых, любопытно было бы знать, как блокада отразилась на этих мануфактурах. Но я уже отметил (во введении), что фабриканты этого департамента были очень скрытны в своих показаниях[96]. И действительно: анкета еще не была закончена, как пришел и другой ответ (очевидно, по повторному требованию). Во втором ответе в департаменте Dyle констатируется неблагоприятное влияние этих мер. В 1808 г. мануфактурной работой здесь было занято 15 715 человек, а в 1811 г. — 9362 человека. Разница — в 6353 человека. Больше всего пострадало кружевное производство. Главные причины торгового застоя: недостаток рынков сбыта, недостаток кредита. В департаменте Deux Nèthes блокада сначала оживила надежды мануфактуристов, «тем не менее торговля не увеличилась». Недостаток как хлопка, так и индиго и других красящих веществ повлек за собой разорение мануфактур. Из четырех больших ситцевых мануфактур уцелела одна, главная, сократив число рабочих на 200 человек (до 1811 г. на ней работало 1300); три другие закрылись. В департаменте Шельды «фабрики некоторое время извлекали большую выгоду из запретительной системы, но теперь они в состоянии застоя…». «Недостаток сбыта и сырья приносит большой ущерб мануфактурам и принудил рассчитать более половины всего количества рабочих». В департаменте Ourthe «насчитывается 50 613 рабочих, занятых главным образом в шерстяном производстве, в сталелитейных мастерских и в копях». Сколько именно занято в копях, а сколько — в обрабатывающей промышленности, не говорится. Производство страдает от недостатка сбыта, происходят многочисленные банкротства. В департаменте Нижнего Мааса блокада имела мало влияния, так как вообще там «торговля весьма ограничена». Рафинадный сахарный завод совсем пал; сукнодельни, дубильни и пр. не испытали изменений с 1810 г. В департаменте Jemappes отмечается следующее: континентальная система «оказалась выгодной для производств, которые потребляли местное сырье». Что касается бумагопрядилен, сахарных заводов, то они не работают. Фаянсовые и железоделательные мастерские процветают. Выделка роскошных ковров (tapis de luxe) в упадке. В департаменте des Forêts есть три десятка мастерских (всяких), и они меньше работают в 1811 г., нежели в 1810 г.

В Рерском департаменте отмечены лишь последствия для суконных мануфактур русского (декабрьского 1810 г.) манифеста о торговле, так вредно отразившегося на французском сбыте; отмечено сокращение числа рабочих как по этой причине, так и вследствие «большого числа недавно распространившихся машин».

Из департамента Сезии, самого промышленного во всем бывшем Пьемонте, приходит следующий политичный ответ: французские товары нашли себе больше сбыта за границей и внутри страны. Но промышленность департамента ничего не выиграла вследствие затруднений, которым подверглись сношения с королевством Италией. В этом департаменте есть шерстяные, шелковые, кожевенно-дубильные заведения, писчебумажные мастерские, мастерские для выделки серпов. Производство сильно страдает, запретительные меры, направленные против Англии, «вопреки надеждам», не принесли пользы; общий застой и малая доступность сырья — причины тяжелого состояния промышленности. В департаменте Doire производство — в том же положении, как и в 1810 г., и блокада вообще никак не отразилась на положении торговли. Впрочем, департамент вообще находится в стороне от торговых путей. В департаменте По отмечены, с одной стороны, губительные последствия континентальной блокады для шелкового производства, а с другой стороны, благоприятные последствия для металлургии, дубилен, прядилен, писчебумажных фабрик. Но прирост числа рабочих в этих заведениях не уравновешивает уменьшения числа рабочих, которые были заняты в шелковой промышленности[97]. В департаменте Liamone влияние блокады было «счастливым»: здесь прежде «видели одни лишь английские мануфактурные товары», а теперь получили сбыт французские. Что касается до местного, департаментского производства, то здесь существует лишь несколько маленьких мастерских, не испытавших в 1811 г. никакого изменения сравнительно с 1810 г. В департаменте Маренго, чисто земледельческом, блокада не имела никакого влияния[98]. В департаменте Монтенотте блокада «ни в хорошую, ни в дурную сторону» никакого влияния не оказала. Общее число мануфактурных рабочих в департаменте было в 1810 г. равно 12 020 человекам, а в 1811 г. — 11 871 человеку[99]. В департаменте Апеннин «продукты английских мануфактур тотчас после запрещения были заменены продуктами национальных мануфактур». Шелковые мануфактуры, существующие в департаменте, значительно страдают, полотняное производство держится. В департаменте Симплонском торговли и промышленности нет, а потому и запретительная система не имела никакого влияния. В департаменте Ombrone мануфактуры вообще незначительны. В 1810 г. они давали работу 1200 рабочим, и положение дел теперь, в 1811 г., не изменилось, ибо эти мануфактуры вырабатывают лишь грубые шерстяные материи для местного потребления[100]. Департамент Arno «не почувствовал потерь и лишений, которые в других местах были следствием запретительной системы». Это читаем в одной графе. А из другой узнаем, что 6 тысяч рабочих, занятых в шелковом производстве, остались без работы, но это произошло «вследствие неурожая прошлого года». Далее: «Больше 15 тысяч рабочих было рассчитано в бумагопрядильнях и ткацких города Прато», так как Греция и Турция уже не покупают товары, здесь выделываемые. Суконные и полотняные мануфактуры держатся. В Римском департаменте производство «не уменьшилось и не увеличилось» сравнительно с 1810 г., и вообще промышленность здесь «не такого рода, чтобы запретительная система могла способствовать ее развитию» (мы, впрочем, из других источников знаем уже, что вся эта римская «промышленность» была ничтожна). В департаменте Средиземного моря континентальная система разорила самые богатые торговые дома, ибо главным образом эта область прежде торговала с англичанами[101]. Мануфактуры находятся в самом жалком состоянии, мыловарни, дубильни, текстильные заведения, мастерские, обрабатывающие кораллы и алебастр, стоят без дела…

На основании этой анкеты возможно прийти к следующим заключениям: 1) Департаменты земледельческие почти вовсе не ощущали непосредственных последствий блокады, ни хороших, ни дурных. Там, где была развита деревенская и притом работавшая только на местного потребителя промышленность, эта промышленность не испытывала особых колебаний даже в годину кризиса 1811 г. 2) Из отраслей текстильной промышленности в промышленных департаментах относительно меньше пострадали суконное производство и выделка грубых шерстяных материй, что объясняется не только наличностью дешевого сырья, но и казенными заказами (от военного ведомства), отчасти, местами, компенсировавшими сокращение сбыта в частные руки. Больше пострадало полотняное производство, еще больше бумагопрядильное и бумаготкацкое: здесь гнетущее влияние оказали не меньше, нежели недостаток сбыта, недостаток сырья, страшное вздорожание хлопка. Это явление повсеместное. 3) Тяжелое угнетение испытывают те отрасли текстильной промышленности, которые относятся уже к производствам предметов роскоши: кружевное и шелковое производства. Сокращение сбыта — главная причина кризиса в данном случае. 4) Без особых перемен и потрясений продолжает существовать кожевенно-дубильное производство. 5) В сравнительно удовлетворительном (местами даже процветающем) состоянии находятся металлургические промыслы. 6) Совсем пришли в упадок сахарно-рафинадные заводы за полным отсутствием сырья (тростникового сахара из колоний). 7) В числе причин тяжелого состояния целого ряда отраслей в некоторых департаментах прямо называют континентальную блокаду, в других — «недостаток кредита» и вообще упоминают лишь о ближайших причинах (недостаток сбыта, дороговизна сырья и т. п.), не углубляясь дальше в этот щекотливый вопрос. Характерны неоднократные признания в разочаровании блокадой, которая, «несмотря на возложенные на нее надежды», не оправдала ожиданий и не помогла, а повредила торговле и промышленности (или таким-то отраслям промышленности). В этих заявлениях тонут единичные благоприятные отзывы о блокаде (из департаментов: Мозеля, отчасти Тарна, Рейна-и-Мозеля, Верхнего Рейна). Говоря вообще о рынках сбыта и об их сокращении, огромное большинство ответов не входит в дальнейшие подробности относительно именно внешних рынков. Лишь в единичных случаях указывается на испанские дела, лишившие французов сбыта в Испании и Португалии (департамент Maine-et-Loire), на декабрьский указ 1810 г. императора Александра, сокративший сбыт в России (департамент Rœr), на утрату колоний (департамент Устьев Роны). В двух случаях (департаменты Rœr и Loiret) сокращение числа рабочих (на прядильных и вязальных мануфактурах) объясняется введением машин. Это нужно отметить как интересный факт, указывающий на успехи, которые в эти годы сделало машинное производство в Империи, хотя, памятуя о редкости подобных указаний, не следует, конечно, торопиться с обобщениями.