Евгений Тарле - Сочинения. Том 2

Евгений Викторович Тарле

Сочинения

Том II

ОТ РЕДАКТОРА

Содержанием второго тома Сочинений Е. В. Тарле является лишь одна его работа — «Рабочий класс во Франции в эпоху революции».

Этот капитальный двухтомный труд, послуживший докторской диссертацией Е. В. Тарле, был опубликован в 1909 (ч. I) — 1911 (ч. II) годах. Однако работа автора над этой темой была начата несколькими годами раньше, и уже в 1907 г. было издано первое исследование Е. В. Тарле по истории рабочего класса во время великой французской буржуазной революции вскоре же опубликованное в Германии, в переводе на немецкий язык [*1].

«Русская историческая школа», в лице своих крупнейших представителей (Н. И. Кареев, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский), исследовала главным образом аграрные отношения и крестьянские движения накануне и во время французской революции XVIII в. Е. В. Тарле, продолжая во многом традиции «русской исторической школы», в одном из существенных вопросов пошел по другому пути: главным героем, главным действующим лицом его исследований по истории французской революции XVIII в. стал вместо крестьянства рабочий класс.

«Рабочий класс во Франции в эпоху революции» знаменовал не только новый важный и весьма плодотворный этап в научном творчестве Е. В. Тарле как ученого-историка; это исследование открывало новую главу и в русской историографии первой французской революции и, более того, явилось первой в мировой исторической литературе крупной монографией по этому не исследованному специально вопросу.

Конечно, у Е. В. Тарле и в изучении этого вопроса были также предшественники: Э. Левассер, Ж. Жорес, в известной мере М. М. Ковалевский. Однако ни один из названных историков не исследовал положение и роль рабочего класса во время французской революции специально. Впервые монографическому исследованию, основанному на тщательном изучении материалов Парижского и провинциальных архивов (Амьен, Бордо, Руан и др.), эту тему подверг Е. В. Тарле. В своем капитальном труде он дал впервые в исторической литературе широкую картину состояния французской промышленности в предреволюционные и революционные годы и на этом фоне показал положение рабочего класса, его различных профессиональных групп в Париже и провинции, характер и формы борьбы рабочих в бурные годы революции, значение первого антирабочего закона — закона Ле Шапелье, показал общую роль и место рабочего класса в буржуазной революции XVIII в.

Работа эта была написана 50 лет тому назад, когда научные воззрения и общие идейные позиции ее автора были еще весьма далеки от тех, к которым он пришел к концу своей жизни. Естественно, поэтому, что некоторые из положений его труда о рабочем классе во время французской революции не могут не вызвать возражений. Так, в общей характеристике уровня развития и состояния экономики Франции в предреволюционные годы Е. В. Тарле, вслед за И. В. Лучицким, несколько односторонне и преувеличенно подчеркивал роль мелкого производства в экономике страны. Нельзя признать правильными и ту характеристику законодательства о максимуме и общую оценку значения и роли максимума в 1793–1794 гг., которые дает в своем труде автор. Современный, советский читатель не сможет, вероятно, согласиться и с иными из формулировок, встречающихся на страницах исследования.

Однако сказанное не должно, да и не может поколебать крупнейшего научного значения этого труда Е. В. Тарле. Его работа сразу же после ее опубликования получила заслуженно высокую оценку в русской и зарубежной специальной литературе, была частично переведена, реферирована во Франции и прочно вошла в мировую историографию как важнейший труд о роли рабочего класса во французской буржуазной революции. И сейчас, пол века после опубликования, «Рабочий класс во Франции в эпоху революции» Е. В. Тарле остается лучшим и самым значительным трудом на эту тему.

В настоящем издании монография Е. В. Тарле публикуется по тексту прижизненного издания 1909–1911 гг. [*2]

А. З. Манфред

Рабочий класс во Франции в эпоху революции

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемые очерки содержат часть результатов работы автора над архивными данными, касающимися истории обрабатывающей промышленности и рабочего класса во Франции в конце XVIII в. Автор, предпринимая эту работу, имел в виду, что если неразработанность экономической истории Франции в эпоху революции есть факт общепризнанный [1], то по истории рабочего класса в точном смысле сделано особенно мало; не сделано и малой доли того, что, например, по истории крестьянского класса успела создать французская специальная литература, возникшая под влиянием направления, которое Жорес назвал «l’école française et russe» (работ Кареева, Лучицкого, М. Ковалевского и Sagnac’a), и приведшая уже к пересмотру многих укоренившихся взглядов.

Чтение курса в Петербургском университете по экономической и социальной истории Франции в конце XVIII и в начале XIX в. лишний раз заставило автора убедиться в страшной скудости данных, касающихся указанного вопроса, которые бы стали уже достоянием науки, и побудило обратиться к посильной разработке предмета.

Пока в публикуемой небольшой части очерков взята только эпоха Учредительного собрания и главное внимание обращено на Париж, хотя, как читатель увидит, многое имеет отношение ко всей Франции. Под влиянием именно парижских событий издавались законы, вроде закона Ле Шапелье или декрета Ларошфуко-Лианкура; то, что потом стало называться «рабочим вопросом», складывалось под впечатлением действий, исходивших прежде всего от столичных рабочих. Читатель найдет здесь пока больше фактов, относящихся к истории рабочего класса в точном смысле, нежели к истории промышленности: это произошло вследствие абсолютной скудости документов второго рода для истории парижской индустрии в разбираемый период. В следующих частях, по мере расширения хронологических и географических рамок работы, эта сторона исследуемых явлений будет занимать тем больше места, чем менее скупы будут документальные свидетельства.

Ко времени начала революции Париж являлся одним из крупных центров обрабатывающей промышленности. Правда, мануфактуры, на которых работало более 100 человек, все еще считались единицами и в подавляющем большинстве все еще преобладали мастерские старого, традиционного типа, где работало по нескольку человек и где редко было более 20–30 рабочих [2], — но в общей сложности рабочее население столицы исчислялось многими десятками тысяч и под словами «les ouvriers», «la population ouvrière» в 1789 и следующих годах понималась очень внушительная сила, чуть не целая «армия голодных», которую одни доводили, как увидим далее, до 80 тысяч человек, а другие склонны были еще преувеличивать эту цифру и говорить о 150 тысячах и т. п. Конечно, сколько-нибудь точной цифры у нас нет. Известно также, какую серьезную роль, по единодушным показаниям современников, сыграло именно рабочее население столицы в критические дни революции — 14 июля и 5–6 октября 1789 г., 17 июля 1791 г., 10 августа 1792 г. и т. д.

Кроме первых глав книги Левассера «Histoire des classes ouvrières depuis 1789», нескольких заключительных страниц в книге Germain Martin’a «Les associations ouvrières au XVIII siècle», относящихся к интересующему нас периоду, и страниц, посвященных состоянию рабочего класса в книге Жореса «Histoire de la Constituante», я затруднился бы назвать еще хоть один самостоятельный труд, который бы уделял этому вопросу сколько-нибудь серьезное внимание (о книгах о «социализме» в XVIII в. и в эпоху революции Lichtenberger к нашей теме, а особенно к публикуемой пока части, собственно, имеющих лишь косвенное отношение, см. в главах I и VI настоящей работы). Документы, относящиеся к промышленности и рабочим в эпоху революции, слишком часто оказываются совершенно неиспользованными. Уже работая над историей национальных мануфактур, мне пришлось убедиться, что целая масса документов, относящихся к этому вопросу и хранящихся в Национальных архивах, никогда не была еще в руках исследователя, — оказалось, например, что одна часть серии F, содержащая, вообще говоря, много ценного материала, в книге «Рабочие национальных мануфактур» была использована впервые [3]. Точно так же, работая и над рукописями, легшими в основание предлагаемого теперь этюда, приходилось при получении этих документов иной раз испытывать задержку в 2–3 дня; как объяснил мне архивист Charles Schmidt, помощи которого я много обязан, эта задержка обусловливалась тем, что необходимо было предварительно наложить штемпель на документы, ибо выдавались они впервые, а между ними оказались очень и очень существенные. Нашел я также немало характерных документов в архиве префектуры полиции, кое-что в «отделении рукописей» Национальной библиотеки и в Библиотеке города Парижа. Некоторые из этих неизданных рукописей печатаются в приложении [*3] к предлагаемой работе (конечно, пока лишь из относящихся к 1789–1791 гг.); с другими читатель ознакомится по примечаниям к этой книге.