Петр Вершигора - Люди с чистой совестью
- Сменить место стоянки, - приказал комиссар Базыме.
- Правильно! - поддержал его Ковпак. - Большой марш не вытянем. Мешает грязь. Люди заморились. Запутаем след и - хватит.
22
Мы стояли на Збруче еще два дня. Накрапывал мелкий дождик. Рваные низкие тучи ветром относило на восток.
В полуденные часы облака поднимались выше. На миг выглядывало солнце. И, сразу вырвавшись из небесных окон, сваливались на лес немецкие самолеты. Они рыскали вдоль Збруча, шарили по опушке леса, снижались в узкую долину и с воем уходили ввысь, пикируя на Збруч. Издалека доносились глухие разрывы бомб и отдельные очереди пулеметов.
- Значит, немцы знают о нашем пребывании на Збруче, но не могут нащупать точное место лагеря, - слышал я разговоры в ротах.
- Не так-то легко обнаружить. Все-таки лес наш дружок, а не германа.
Народ повеселел.
После первой бомбежки бойцы без команды находили себе хорошие маски. Отряд вмуровался в лесную зелень, и хотя летчики наверняка знали, что где-то здесь скрываются ненавистные партизаны, но "близок локоть, да не укусишь". Фашисты попусту тратили бензин и бомбы.
На третий день тучи исчезли. К полудню листва деревьев и кустов высохла и ярко зеленела, омытая дождями. Лишь в тени желтела липкая глинистая грязь, размешанная колесами.
После полудня разведчики, рыскавшие все эти дни вокруг, пришли к штабу с добычей: на дороге, идущей с запада, она подбили две грузовые автомашины и одного оставшегося в живых фашиста привели в штаб. Допросом было установлено: немец принадлежал к тринадцатому эсэсовскому охранному полку; машины шли за боеприпасами в Тернополь из какого-то села. Название села немец не хотел или не мог сказать. В селе этом находился батальон тринадцатого полка. Прибыл он туда вчера вечером. Больше ничего от пленного добиться не удалось.
Но и этого было довольно. Это значило, что мы долго загостились в долине Збруча. Еще два дня назад дальнейший маршрут определился в пользу западного варианта. Разработку маршрута на первую ночь командир и комиссар поручили Васе Вайцеховичу.
На берегу Збруча в штабной палатке Вася быстро орудовал курвиметром. Поглядывая на циферблат, он заносил в приказ названия сел и хуторов, отмечал перекрестки дорог, где ставить маяки, переезды, где нужны заслоны, и рассчитывал время.
Через час командование подпишет приказ.
Еще полчаса - и его прочитают все, кому положено. Сверенный с картой комбатов и начальников частей колонны (маяки, авангард, заслоны, арьергард) приказ станет реальной силой. Как пружина вертит шестеренки часов, так и эта бумажка двинет вперед полторы с лишним тысячи вооруженного народа, повозки, груженные снарядами, патронами, толом. Наступит вечер, и снова затарахтят тачанки, зафыркают кони и потянется по равнине длинная, извивающаяся пока на карте, вот по этим лощинам и буеракам, змейка отважных партизан...
Голова колонны вытягивалась на опушку леса, когда вдруг из-за копен ударил по ней скорострельный пулемет. Расстреляв несколько сот патронов, он замолк. В сумерках мы увидели бронемашину. Она бездорожно, по стерне мелькнула серой тенью между копен и скрылась. Как будто ее слизнула своим черным шершавым языком южная ночь.
Потерь от обстрела не было.
Колонна вытянулась из леса. Опять степь. Километрах в четырех квадратик, обозначенный на карте буквой "ф". Это фольварк - небольшое панское имение. Здесь нас ожидали разведчики. Их сведения были мало утешительны. Находящееся впереди село Рожковцы час назад было занято немцами. Точного количества грузов и машин разведчики сообщить не могли. Они обнаружили немца, когда наступила ночь. Противник двигался без фар. Но не менее сотни моторов прошло за полчаса мимо лежавших в хлебах разведчиков. Задержавшись немного в селе, часть машин двинулась на север и на юг.
- Дело запохаживает на окружение, - смущенно бормотал Базыма. - А ну, Михаил Кузьмич, сбегай за командиром и комиссаром.
Противник занял центральное село и разбросал вправо и влево сильные заслоны. Имея в своих руках шоссейную дорогу, проходившую через Рожковцы, и выигрыш в быстроходном автомобильном транспорте, он в этот момент уже охватывал нас своими крыльями. Долго думать не приходилось - был один только наиболее легкий вариант. Колонна обойдет Рожковцы с севера. Тут мы можем встретить лишь отдельные машины на шоссе. Перерезать шоссейку, уйти дальше в степь - дело привычное. Но надо обеспечить себя от удара основных сил противника, расположенных в этом селе.
Кроме сильного левого заслона, защищающего проходящую колонну от нападения врага, решили на Рожковцы ударить в лоб одним батальоном. Задача его - разгромить неожиданным налетом противника. Если же это не удастся, то отвлечь врага боем от основных сил отряда с его громоздким обозом, боеприпасами. Выполнив эту задачу, батальон либо пробьется через село, либо, обогнув его, двинется вслед за нами.
Выбор пал на четвертый батальон. Фольварк мигом превратился в штаб. Сюда явились Кучерявский, Валя Подоляко и Платон Воронько. Задачу им ставил сам Ковпак. Она ясна и понятна, как часто ясна и понятна бывает молниеносно движущаяся прямо на тебя смерть. Против нас действует тринадцатый эсэсовский охранный полк. В Рожковцах по меньшей мере находится один, а может быть, и два его батальона. На них мы бросаем наш небольшой четвертый батальончик, насчитывающий не более двухсот человек. Расчет - на внезапность и смелость партизан. Может быть, поэтому Ковпак сказал Кучерявскому:
- Батальон поведешь сам.
- Есть! - не дрогнув ни одним мускулом лица, ответил тот.
Взглянув озабоченно на Платона Воронько, комиссар переспросил:
- А вам задача ясна?
- Так точно, товарищ комиссар.
Комиссар перевел взгляд на Валю Подоляко, сидевшего в углу. Всегда смелый, веселый перед боем, Подоляко сидел сгорбившись и молча вглядывался в маленькую черную надпись "Рожковцы", видневшуюся на карте. Комиссар подошел к Вале и участливо коснулся плеча.
- Что, Валя, нездоров?
- Нет, ничего, товарищ комиссар! - поднял Валентин свои большие глаза на комиссара.
- Может быть, не пойдешь сегодня в бой? Тут надо обоз прикрывать. Сегодня сам командир поведет батальон. А ты останься.
Подоляко вскочил, вытянул руки по швам, умоляюще взглянул на комиссара.
- Нет, что вы, товарищ комиссар?! Я пойду. Не обижайте меня.
- Ну, как хочешь, - и Руднев повернулся к дежурному и связным.
- Готовиться к движению.
Войцехович поднял лампу. Базыма уже складывал карту гармошкой, так, чтобы на лицевой стороне планшета был маленький черный значок с надписью "Рожковцы".
От еще не просохшей земли в небо тянулись легкие туманы. Тишина. Только в колонне слышно было звяканье оружия и тихие, сквозь зубы кинутые слова команды. Вот влево отделилась черная масса. Мерно отбивал шаг четвертый батальон. Ночь ласкала его своими теплыми губами, и шаги быстро таяли в ночной тишине. Лишь в стерне, где-то возле самого уха, стрекотали цикады и что-то шуршало и возилось в траве.
Но вот по всей колонне пробежала судорога. Движение приведет нас сейчас в долину, а в долине узкая полоска дороги, занятой немцами. Там, на шоссе, распустил свои широкие черные крылья хищник.
Колонна шагала вправо, огибая село. Считанные минуты - и она рубанет по этим крыльям так, что перышки посыплются. А левее наш четвертый батальон, во главе с Кучерявским, Подоляко и Воронько, тихо подкравшись, всадит фашистской птице в горло свой острый партизанский нож.
Колонна набирала ход. Уже не было звезд на небе и кузнечиков в стерне: был лишь враг и война.
Сейчас грянет бой. Во всем тысячном теле колонны чувствовалась и удаль, и отвага, и тревога, и ожидание: когда же и где грянет он первый выстрел?
Колонна, как опытный боевой конь, набирала ход. Затянул удила и прижал его шенкелями старый Ковпак.
Резким треском залпа и пулеметных очередей слева была разрублена тишина. Это четвертый батальон напрямик, раньше нас подошел к селу, всадил нож между лопаток тринадцатому эсэсовскому охранному полку. А может быть... и сам напоролся на нож.
Огибая село, мы прошли расстояние на километр-полтора больше. Это в нашу пользу. Даже если и были на шоссе немецкие заставы, то, чувствуя огонь у себя на фланге, они все-таки не так уверенно встретили бы нас. Закусив удила, колонна рысью пошла вперед, на переезд.
На шоссе уже хозяйничали разведчики. На переезде немецкой охраны не оказалось. Но раньше чем наш авангард перескочил через шоссе, из Рожковцев, поблескивая огненными глазами машинных фар, выползла другая колонна. Немцы! Они выходят на север, огрызаясь от четвертого батальона огнем. Похоже было, что Кучерявский, Подоляко и Платон неплохо начали. Наш заслон еще не успел развернуться. Он встретил передние немецкие машины всего в нескольких десятках метров от колонны хотя и сильным, но не особенно организованным огнем. Сразу погасли фары машин, но через несколько секунд со стороны немцев раздались отдельные, разрозненные выстрелы. Их становится все больше и больше. Начавшиеся в селе пожары бросали красные отблески на машины. Медленно, как железный червяк, выползали они из горящего села. А заслон все рубил голову зверю, но на ее место выползала из туловища другая, третья. Фашисты, подгоняемые Кучерявским, ползли и ползли. Слышны были их крики, вопли и команда.
