100 великих судебных процессов - Виорэль Михайлович Ломов
Конечно же, все это не могло не вызвать самых разных толков среди обывателей. Первым, как всегда, подняло шум газетное воронье – венские и берлинские журналисты. Рядом с умершим Моцартом раз-другой промелькнуло имя Сальери, затем их имена слепили в нераздельный ком, вменив одному роль жертвы, а другому – отравителя. Против сплетни возражали Бетховен, Россини и др. великие музыканты, но что их мнение против мнения толпы, основу которой составляют завистники, не упускающие возможности вгрызться в любого другого завистника.
Бедный Сальери! Скорее всего, под давлением слухов и собственных мыслей, из-за невозможности оправдаться капельмейстер к концу жизни помешался. По мнению музыковеда П. Бускароли, «в том психическом состоянии, в каком находился Сальери последние полтора года, обвинение легко могло превратиться в самообвинение». Что и произошло – несчастный в состоянии бреда признался секретарю Бетховена, что отравил Моцарта. После этого Антонио едва не совершил самоубийство, был помещен в клинику для душевнобольных… Опомнившись, Сальери открестился от своего признания, взывал то ли к людям, то ли к Богу, что он невиновен, и вскоре скончался.
Эти материалы попали на глаза Пушкину, дальнейшее – уже не история людей, а история вымышленных персонажей, которые своей выдуманной реальностью затмили земную. Не люди, не суд, а искусство доказало, что Моцарт – гений, а Сальери – злодей. Пушкин не единственный, кто запустил эту версию, – просто его произведение оказалось конгениальным моцартовским. Моцарту эта точка зрения никак не помогла, а вот Сальери убила. 150 лет венского капельмейстера если и вспоминали, то как Герострата, в связи с гибелью Моцарта, но 40 его опер и множество симфонических сочинений, прославивших Сальери при жизни, нигде не звучали.
Масса статей, романов, поэм, театральных постановок, кинокартин развивали тему отравления гения завистником, пока в 1960-х гг. в Зальцбурге моцартоведы вдруг не спохватились – а было ли отравление? Тут же нашлись компетентные историки, врачи и музыканты, подтвердившие невиновность Сальери. Но еще 30 лет над Антонио висело «подлое обвинение». В 1979 г. британский драматург П. Л. Шеффер сочинил пьесу «Амадей», по которой оскароносец М. Форман поставил в 1984 г. одноименную картину, в основу которых положена та же версия.
Когда в 1990 гг. на гастроли в Италию приехал английский театр с пьесой Шеффера, постановка повергла эмоциональную публику в шок. Миланская консерватория тут же инициировала судебный процесс, оспорив не столько трактовку Пушкиным, Шеффером, Форманом и др. истории смерти Моцарта, а сколько всеобщее и огульное обвинение великого итальянца А. Сальери в отравлении австрийского композитора.
В мае 1997 г. в Милане во Дворце юстиции состоялся судебный процесс с участием медиков-криминалистов, историков-архивистов и музыковедов.
Процедура суда была соблюдена полностью. Судебную коллегию возглавлял председатель Миланского апелляционного суда, сторону обвинения представлял известный в Италии прокурор, адвокатами А. Сальери выступили Д. Арно и Д. Спадзали, прославившиеся во время беспрецедентной антикоррупционной операции «Чистые руки» (1992–1993). Свидетелями защиты и обвинения выступили знаменитые врачи.
Были изучены сотни документов, в т. ч. и письма Моцарта и Сальери, среди которых было одно, где Антонио терзался угрызениями совести из-за великого греха.
Защитники смогли убедить суд в невиновности Сальери, озвучив аргументы, которые мы привели по ходу очерка. Было доказано, что письмо Сальери с саморазоблачением – подделка. Зато другое завещательное письмо Сальери, в котором «нет и намека на желание свести счеты с жизнью и нет ничего о некоем тяжком грехе», было признано подлинным.
В створ защиты легла версия П. Бускароли, что в легенде о причастности Сальери к смерти Моцарта в символическом виде отразились «месть и реванш, который в конце концов взяли немецкие музыканты над итальянцами, что держали их в подчинении в течение двух столетий». На эту же мельницу пришлось и мнение итальянского психиатра Ч. Ломброзо, утверждавшего в свое время, что «Моцарт страдал манией преследования, считая, что итальянские композиторы завидуют ему и желают его убить».
Не могла защита пропустить и таких фактов, как постоянное участие Сальери в постановке, дирижировании и продвижении опер и симфоний Моцарта.
Были приведены высказывания современников Сальери, в частности – богемского пианиста-виртуоза, ученика маэстро Антонио И. Мошелеса, по словам которого учитель перед смертью сказал ему: «Хотя я смертельно болен, я хочу заверить вас честным словом, что нет совершенно никаких оснований для этих абсурдных слухов. Вы знаете, о чем я: Моцарт, что я якобы отравил его. Но нет. Это – злобная клевета, одна только злобная клевета. Скажите миру, дорогой Мошелес, что старый Сальери на краю смерти сам вам это сказал».
Не установив ничего криминального со стороны Сальери и не усмотрев ничего необычного в похоронах Моцарта – типичных похоронах того времени небогатого человека, 18 мая суд оправдал Сальери «за отсутствием состава преступления».
Порвал ли вердикт суда нить посмертной судьбы двух композиторов? Почем знать. Лет через 200 посмотрим.
Процесс, похожий на трагифарс
Принцесса Диана – один из самых одиозных персонажей в британской истории. Конец ее, столь странный и печальный, пришелся на самый пик скандальных похождений этой не блиставшей умом дамочки, отчего для многих невыдержанных натур она неожиданно превратилась в полусказочную легенду. Судебные разбирательства гибели принцессы стали частью этой легенды и потому несут на себе флер таинственности и даже жертвенности. Судебный процесс по данному делу оказался самым продолжительным по времени в XX столетии.
В ночь с 30 на 31 августа 1997 г. в парижском туннеле Альма произошла автомобильная катастрофа: в 13-ю бетонную опору моста над туннелем на огромной скорости врезался «мерседес», в котором находились принцесса Диана, ее любовник Доди аль-Файед, начальник охраны безопасности отеля «Ритц» Анри Поль и телохранитель Тревор Рис Джонс. Анри Поль, который вел «мерседес», и аль-Файед погибли на месте, тяжело раненная Диана жила еще немногим менее 4-х часов, Рис Джонс выжил, стал инвалидом, к тому же страдает частичной амнезией – не помнит события именно той ночи.
Вердикт британского суда: никакого заговора вокруг Дианы не существовало и ни о каком умышленном убийстве речи быть не может
Едва стало известно, что в Париже попала в
