Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин
Возьмем еще адрес Германии. В нем отмечено: — «(финский) народ находится ныне под угрозой серьёзной опасности лишиться своей индивидуальности, а этим и важнейшего двигателя экономической и духовной своей деятельности. Венгерцы тоже дрожат, «видя в проектируемых реформах опасность, угрожающую правовому сознанию и могущую в самом основании подорвать все жизненные интересы финнов» и т. д.
Более чем очевидно, что все это слова и мысли не англичан, немцев и мадьяр, а самих финляндцев. Они неоднократно повторяли их на множество ладов. Во всеподданнейшем представлении финляндского сената читаем, например: «... такое отступление вызовет глубокую скорбь и уныние в среде финского народа и ослабит ревность в деле развития образования и благосостояния»... Титул Государя в адресе также финляндской формы «Император. Великий Князь».
Вообще, прочтя подряд адресы ученых Европы, нельзя не заметить, что они проникнуты духом финляндцев ии внушены одним и тем же источником.
Но помимо приведенного нагляднейшего доказательства, имеются письма стокгольмского знакомого известного финляндского агитатора, в которых сообщается (6 мая 1899 г.): «Как ты знаешь, (спроси, впрочем, финляндца С. хорошо осведомленного), готовится адрес Царю от интеллигенции всей Европы, адрес светил с небольшим числом имен. Об этом я теперь ежедневно совещаюсь с А. Норденшельдом и другими. Идее представляется мне величественной. Когда Конни Циллиакус прибудет сюда, дело будет поставлено на серьезную почву». В письме от 16-го того же мая швед писал из Стокгольма: «Я как раз в разгаре работы по большому адресу Царю. Я послал С. составленный мной и Гейденстамом проект шведского текста. Не совсем доволен концом. Подумай с С. и пришли возможно скорей ваш проект».
Из истории возникновения адреса известно еще следующее: корреспондент из Вены в «Standard» (7 апр. 1899 г.) предупредил, что финляндская агитация работает заграницей и чтобы не оказывать ей поддержки, и что меры по русификации находятся в связи с отделением Норвегии от Швеции.
В статье «Ungam fur Finland» (в газете «Budapester Tageblatt») говорилось, что финляндские женщины просили участия Европы и приняли меры у влиятельных особ всех стран, чтобы они ходатайствовали перед могущественным Царем за маленькую свободолюбивую Финляндию. Примерно шесть недель тому назад во всех больших европейских городах появились таинственные дамы, кои организовали комитеты, чтобы создать большое движение. Центром движения является Стокгольм, где во главе стоят Норденшельд и Нансен (?).
Вся депутация состояла из шести человек: по трое из них — Норденшельд (из Стокгольма), Бреггер (из Христиании) и Норман-Хансен (из Копенгагена) — представители скандинавских стран, а Норденшельд кроме того, как известно, финляндец но рождению и воспитанию, перешедший затем в подданство Швеции. Следовательно, в Европе нашелся один сенатор Дрейфуссар и два ученых, пожелавших рекламировать свое имя поездкой в Россию.
Члены депутации громко и развязно именовали себя «вестниками идеи справедливости», «мирными послами европейской интеллигенции», «носителями гуманных идей» и т. п. Самозванных послов в России не приняли, так как нашли невозможным дозволить вмешательство иностранных подданных в дела внутреннего управления.
Норман-Хансен не желал признать всей неуместности поступка депутации и впоследствии пытался дать доказательство правоты своего поведения. Он придумал следующее, вызывающее улыбку, объяснение. «Всякое вмешательство во внутренние дела России, — писал он, — совершенно чуждо нашим намерениям, но мы усматриваем в вопросе о существовании или несуществовании целой нации дело, касающееся всего человечества»...
Профессор ван-дер-Флюгт в речи, произнесенной в Гельсингфорсе, выразил мысль, что так как они напрасно стучались в дверь русского правительства, то обратятся к «ее величеству европейской печати». Печать не заставила себя долго ждать и откликнулась. Достойный ответ себе, Норман-Хансену и товарищам своим Флюгт прочел в независимых и правдивых суждениях той же Европы, непрошенными представителями которой явились «ученые».
Одна французская газета укоряла г. Трарие, поехавшего поучать русских, как надо управлять Финляндией. Другая — говорила, что двери перед этими «навязчивыми» господами закрылись с презрением, ибо нельзя же в самом деле дозволить всяким чужеземцам вмешиваться в свои внутренние дела. Ta же редакция признавала, что урок сим странствующим профессорам был дан вполне заслуженный (une leçon méritée). С юридической точки зрения такие депутации совершенно недопустимы, прибавляет французская газета («La Fronde»). Некоторые французские органы высказали свое неудовольствие в весьма резком тоне: «Спрашиваешь себя, что преобладает в республиканцах: глупость или дурное воспитание, так как они остановились на мысли вмешаться в следующее дело»...) затем идет описание депутации. — Из немецких органов печати также многие возмущены «неуклюжей выходкой представителей умного мира». Одна газета разразилась по этому поводу весьма ядовитой и меткой статьей, озаглавленной «Pilgerfahrten politischer Delettanten» («Паломничество политических дилетантов»). Газета называет это паломничество «грандиозным политическим безобразием» и «очень вредной манифестацией», которые никоим образом не согласуются с принятой международной вежливостью. Далее та же газета справедливо задается вопросом о том, куда могла бы завести вообще эта дипломатия адресов? В виде примера газета продолжала: представьте себе только международную депутацию, которая год тому назад явилась бы к императору Вильгельму, по поводу высылок из Шлезвига. Этих примеров можно привести сколько угодно. — Почему ученое посольство не снарядилось в Великобританию для вразумления англичан, как им следует относиться к ирландскому вопросу и к Трансваалю? Почему представители правды и справедливости не поехали в Стокгольм для поучения шведов, как вести себя по отношению к Норвегии? Почему эти, болеющие за финляндцев, мужи науки не подняли своего голоса за угнетаемых Австрией славян, за эльзасцев, которым Берлин навязывает свои порядки?». Газета «Berliner Neueste Nachrichten» (бывший орган Бисмарка) осудила германских ученых, не желая верить, что они настолько лишены здравого государственного смысла, и признала, что «с точки зрения государственных русских интересов совершенно понятны мероприятия, кои имеют целью покрепче привязать Финляндию к России». «Что, в самом деле, сказали бы эти же господа, если бы, например, чешские и галицкие ученые, соединившись с англичанами и французами, пожелали бы поднести Германскому императору адрес, насчет отношений польских или датских подданных к Прусской короне. Они бы негодовали и предали поступок порицанию».
Попутно между немецкими и английскими газетами возникли некоторые счеты. Император Вильгельм хотел принять бурских генералов Бота, Девета и Деларее. Лондонские газеты возмутились одним слухом о возможности такого события. «Какое дело Германии, — писали они тогда, — до наших Трансвааля и Оранжевой колонии?.. Что было бы, если бы мы приняли в Лондоне поляков из Познани? На это «Berliner Tageblatt» ответила указанием на «удивительную забывчивость» англичан. «Разве года два
