Половецкая степь - Константин Васильевич Кудряшов
Половцы не могли примириться с победой Святослава и весной следующего года хан Кончик с большими силами выступил против русских князей[100]. Став на речке Хороле (приток Псла), Кончак завел мирные переговоры с Ярославом Черниговским, надеясь удержать его от наступления и вместе с тем обеспечить себе безопасный путь на случай своего отступления. Святослав Киевский разгадал скрытый план Кончака и предостерег о том Ярослава, а сам вместе с Рюриком со всеми полками быстро двинулся навстречу Кончаку. Узнав от встречных купцов, ехавших из Половецкой земли, место стоянки Кончака, русские князья застигли половцев врасплох и разгромили их, захватив много пленных. Сам Кончак едва успел спастись бегством. За ним погнался шеститысячный русский отряд. Но Кончака не догнали.
Не удовлетворяясь достигнутым успехом, Святослав той же весной выслал против половцев новую рать, которая дошла до самых половецких веж и взяла их, захватив много пленных и конские табуны. Победа эта была одержана 21 апреля. После нее Святослав отправился в землю вятичей к Корачеву, имея план собрать войско из Верховских княжеств, чтобы общими силами выступить против половцев к Дону на все лето[101].
Между тем Игорь Северский, не предупредив Святослава, задумал против половцев поход с одними силами северских князей и выступил из Новгорода Северского 23 апреля. К нему присоединился его брат Всеволод из Трубчевска, из Путивля — сын Владимир, из Рыльска — Святослав Ольгович. Ярослав Черниговский прислал вспомогательный отряд ковуев с воеводою Ольстином Олексичем.
Закончив сбор дружины, «сняшася» у переяславской границы[102], Игорь подошел к Донцу 1 мая — на девятый день после своего выступления. Здесь северские полки застигло около трех часов дня неожиданно наступившее солнечное затмение. Настал такой мрак, что звезды стали видны, «яко в нощи», солнце обратилось в лунный серп, «из рог же его яко угль горящ исходяще: страшно же бе видети человеком знамение божие», — замечает летописец[103]. Это небесное явление показалось грозным предзнаменованием смущенной дружине, но Игорь сумел успокоить ее и перевел войско на другой берег Донца. Отсюда он направился к реке Осколу и два дня ожидал, пока присоединится князь Всеволод, подходивший из Курска «иным» путем.
Затем, соединившись, оба брата пошли на юг до самой реки Сальницы. Здесь северских князей встретили заранее высланные вперед русские «сторожа» — разведчики и сообщили, что половцы держатся настороже, «со доспехом ездят» и потому необходимо или наступать «борзо», т. е. быстро, или возвращаться назад, так как время для наступления неблагоприятно. Не желая отступать без боя, не увидав неприятеля, чтобы не принять на себя «сором пуще смерти», решено было быстро продолжать наступление.
Под покровом темноты русская рать шла всю ночь. «Слово» дает картинное изображение этого ночного перехода: «Долго ночь меркнет. Заря свет запала. Мгла поля покрыла. Щекот славий успе, говор галич убудися. Русичи великая поля черлеными щиты прегородиша».
На другой день, в пятницу, в «обеднее» время, т. е. около одиннадцати часов[104], русские «усретоша» полки половецкие, стоявшие на другом берегу реки Сюурлия. Построившись в боевой порядок, северские полки двинулись в наступление. Навстречу им выехали вперед половецкие стрелки, но, пустив по стреле, не приняли боя и обратились в бегство. За ними поскакали и те половцы, которые стояли «далече» от реки. Святослав, Владимир, Ольстин с отрядом ковуев и стрельцы погнались за половцами, избивая их, забирая в плен. Игорь же с Всеволодом шли сзади «помалу идяста», не распуская своих полков. Преследуемые половцы промчались мимо своих веж — стоянок, которые и были захвачены русскими, получившими богатую добычу и много пленных женщин и детей. Согласно указанию «Слова», захватив вежи, победители, «рассушясь стрелами по полю, помчаша красный девкы половецкая, а с ними злато и паволокы, и драгыя оксамиты. Орьтмами и япончицами и кожухы начашя мосты мостити по болотом и грязивым местом и всякыми узорочьи половецкыми»[105].
В дальнейшем описании показания летописей расходятся. По одним данным, северские князья стояли «веселяся» на вежах три дня и торжествуя говорили: «Братья наши ходили со Святославом великим князем и бились с половцами, озираясь на Переяславль[106], а в землю их не смели пойти, а мы в самой Половецкой земле, половцев побили, жен и детей их захватили в плен, а теперь пойдем за Дон и до конца изобьем их, если же нам будет и там победа, то идем на них и в луку моря[107], где не ходили и деды наши, возьмем до конца свою славу и честь»[108].
В изложении Ипатьевской летописи дело представляется иначе[109]. Князья северские не потеряли напрасно три драгоценных дня на «веселье», находясь в тревожном соседстве с врагами, а на другой же день начали отступление, что действительно и подсказывалось теми трудными условиями, в которых очутилась далеко зашедшая в степь дружина Игоря.
Понимая опасность дальнейшего пребывания в глубине половецких степей, среди многочисленных неприятелей, Игорь хотел вести свое войско обратно в ту же ночь. Но передовой отряд только поздно ночью вернулся из погони с полоном «к полкам». Святослав Ольгович, поддержанный Всеволодом, возражал против немедленного отступления, ссылаясь на утомленных погоней коней, на которых было бы невозможно сейчас же ехать, не рискуя отстать по дороге. Решено было поэтому войско расположить на ионной отдых среди поля. Этот ночлег в степи отмечен и «Словом», где звучит тревожная нота: «Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо. Далече залетело!» Эта задержка в степи для северских дружин оказалась действительно роковой.
На рассвете в субботу половцы, успевшие стянуть большие силы, окружили русских со всех сторон. Князья спешили конницу, надеясь всем войском пробиться к Донцу. Началась неравная борьба. Она яркими чертами изображена в «Слове»: «Летят стрелы каленыя, гримлют сабли о шеломы, трещат копиа харалужныя в поле незнаеме, среди земли Половецкыи»[110]. Бой длился весь день, и наступившая ночь не остановила сечи. На третий день битва все еще продолжалась. Не подпускаемые половцами к воде, русские воины «изнемогли бо ся бяху безводьем, и кони, и сами в знои и в тузе… по три дни бо не пустили бяху их к воде»[111]. На рассвете отряд ковуев первый не выдержал,
