Александр Насибов - Неуловимые
2
Начальник контрольно-пропускного пункта оставил офицера в приемной, а сам прошел в комнату адъютанта начальника абвера. Он находился там минут десять, затем отворил дверь и пригласил Аскера. Кабинет адъютанта представлял собой просторную комнату, обставленную строго: диван полированного дуба, два кресла у письменного стола, столик с графинам н фарфоровыми стаканами, стулья вдоль стены. Адъютант, человек средних лет, с короткими жесткими волосами, сидел за столом и разглядывал посетителя маленькими глазками, глубоко запрятанными под тяжелыми надбровными дугами. Аскер остановился у стала и коротко выбросил вперед руку в фашистском приветствии. - Хайль! - адъютант небрежно приподнял руку. - Ваши документы. Разведчик неторопливо извлек из сумки пакет, протянул адъютанту, затем вынул из кармана книжечку с тиснением. - Это мое личное дело, герр штурмфюрер. А вот удостоверение. Что касается предписания, - он повернул голову к стоявшему сбоку начальнику контрольно-пропускного пункта, - то герр гауптман забыл мне его вернуть... Ага, оно, я вижу, у вас!.. Командировочное предписание лежало перед адъютантом. Он оглядел его, затем внимательно осмотрел удостоверение и пакет. - Вас ждали вчера. - Адъютант сжал губы. - Вы были в дороге лишние сутки. Почему? - А... - Аскер изобразил улыбку. - Вот, оказывается, в чем дело! Он неторопливо полез в карман, вытащил акт, составленный комендантом полевой жандармерии, развернул и положил перед адъютантом. - Небольшое происшествие. Адъютант и гауптман прочитали акт, обменялись взглядами. Штурмфюрер взял акт, прошел в кабинет своего начальника. Прежде чем дверь затворилась, Аскер успел заметить, что кабинет пуст. Он понял, что адъютант решил проверить акт, очевидно, по телефону. Гауптман уселся за стол. Аскер постоял минуту, потам круто повернулся, прошел к дивану, сел, заложив ногу за ногу, зажег, ломая спички, сигарету. Немецкий офицер, наблюдавший за ним, отметил про себя: раздосадован, оскорблен, едва сдерживается. Он усмехнулся: юнец, чванливый и самонадеянный! Аскер в эти минуты размышлял. Но сосредоточиться он никак не мог. Раньше даже в самые трудные минуты его никогда не покидала уверенность, ясность мысли. Сейчас - не было этого. В сердце закрадывалось сомнение в том, что он действует правильно. И червячок этот точил, точил... Внезапно с острой щемящей тоской вспомнил Аскер родную дивизию, товарищей по оружию. С ними не был страшен никакой враг. Здесь же он был один. И все сразу же пошло не так. Не покидала мысль: вот сейчас отворится дверь и войдет Морис Келлер!.. Трудные были минуты. И все, что он мог делать сейчас, - это ждать. А ждать было мучительно тяжело. Угнетала не только нависшая опасность, но и другое - сознание собственного бессилия, невозможность действовать. что-либо предпринять... Нет, он нисколько не жалел о том, что прибыл сюда. Конечно, он многим рискует. Но разве те, что бросаются с гранатами под фашистские танки или закрывают собой амбразуры вражеских лотов, - разве они не думают о жизни?.. Именно во имя жизни, но не своей, а жизни и счастья народа, идут они на это!.. Вернулся адъютант. Что-то подсказало Аскеру. что проверка прошла благополучно. Да он, в сущности, и не сомневался в ее результатах. Адъютант оказал: - Где вы остановились? Аскер встал. - Герр гауптман был настолько любезен, что доставил меня прямо сюда. Адъютант вновь сжал губы, посмотрел на гауптмана и тот вышел. - Знаете вы кого-нибудь из управления, кто бы устроил вас на первое время? Аскер не мог назвать штурмфюрера Мориса Келлера, не убедившись прежде, что тот уехал. - Нет, - сказал он. - Хороню. - Адъютант взял лист бумаги, сверился с, каким-то списком, написал несколько слов и протянул бумагу. - Это ордер в офицерскую гостиницу. Жить придется вдвоем - в номере уже квартирует один офицер. - Вдвоем? - Аскер поморщился. - Это худшее, что я мог предположить. Прошу устроить меня отдельно. Разумеется, это может быть самый дорогой номер. Деньги не имеют значения. Я с фронта и, следовательно, богат. - Только вдвоем. - Адъютант пожал плечами. - Город часто бомбят: кругом заводы, много зданий разрушено... Гостиница перенаселена. Кстати, питаться придется там же, в офицерском ресторане. Кормят неважно - все лучшее идет на фронт. - Но к кому и куда я должен явиться? - Вас вызовут. Группенфюрер Вейс отсутствует. Он будет вечером или завтра утром. Все решит он. Через полчаса Аскер был в гостинице. Поднявшись вслед за служителем по лестнице, он оказался в просторном коридоре. Служитель двинулся влево, прошел несколько комнат, остановился перед дверью с табличкой 217, поставил чемодан на тол и осторожно постучал. Дверь отворилась. На пороге стоял офицер - с ним отныне предстояло жить Аскеру.
Глава шестая
1
В те минуты, когда Керимов в сопровождении портье входил в свой номер, мимо гостиницы, едва не задев приткнувшийся у тротуара белый автомобиль, пронесся новенький "мерседес". За рулем сидел военный со знаками гауптштурмфюрера. Это был хорошо сложенный человек лет тридцати или немного моложе, со спокойными светлосерыми глазами на широком круглом лице. Сильные руки в перчатках уверенно лежали на руле - офицер отлично вел машину. Но он не был ни немцем, ни тем более эсэсовцем. И звали его не Гуго фон Герхард, как он значился по документам. Это был чех, чешский патриот, разведчик. История того, как он проник в гитлеровскую контрразведку, началась полгода тому назад в Праге, столице протектората Богемия и Моравия, как переименовали Чехословаиию оккупировавшие страну фашисты, в одной из подпольных боевых групп, которые были созданы компартией Чехословакии и действовали по всей стране. Группа, о которой идет речь, была на особом положении. Ни антифашистской пропагандой, ни диверсиями или какими-либо другими обычными делами местных партизан она не занималась. Задача ее состояла в том, чтобы вести глубокую и тщательную разведку в самых труднодоступных организациях гитлеровской Германии. Члены группы "обслуживали" отели и места увеселений офицеров вермахта, держали под наблюдением транспорт, военную промышленность. Особое внимание было уделано решению задачи - ввести своих людей в штабы и в первую очередь - в органы гестапо и абверштелле. Пока это удавалось плохо: оккупантами был введен жесткий режим контроля. Почти все попытки партизан проникнуть в систему германской тайной полиции и контрразведки кончались неудачей. Правда, в этих организациях действовало несколько разведчиков, но они находились на грани провала и должны были уходить. Таково было положение дел, когда однажды утром к начальнику группы позвонил его помощник - врач военного госпиталя. Им надо было встретиться. Свидание произошло вечером, на конспиративной квартире. Помощник вошел, поздоровался и положил на стол фотографию. На снимке был один из членов группы в мундире и головном уборе гитлеровского офицера. - Что за маскарад, - недовольно сказал начальник. - Зачем это ему понадобилось? Он же знает, что без разрешения... - Это не маскарад, начальник. И Громек здесь ни при чем. - Помощник подвинулся ближе. - Это чужое фото!.. Начальник вновь осмотрел фотографию, удивленно сложил губы трубочкой, присвистнул: с карточки на него глядел двойник Иржи Громека. - И вы хотите?.. - медленно протянул он. - А почему бы и нет? - Помощник заговорил взволнованно, торопливо. Почему не попытаться, начальник? Громек - подходит. Да, да - именно он! Решителен, смел, знает немцев не хуже, чем мы с вами. - А кто этот? - Начальник кивнул на фото. - В том-то и дело, что не простой армейский чин!.. Это гауптштурмфюрер СС. Его, как я узнал, где-то здорово тряхнуло взрывной волной. Он получил месяц на лечение, лежит у меня. А потом должен ехать к месту новой работы, как я понял, в какое-то управление контрразведки.
Начальник группы был опытен, нетороплив. Помощник ушел, так и не узнав, какое решение принято. Несколько дней начальник обдумывал предложение своего помощника. Нашел повод дважды повидаться с Громеком, чтобы теперь уже по-новому приглядеться к нему. Побывал под каким-то благовидным предлогом в палате госпиталя, где лежал контуженный взрывом гауптштурмфюрер. Только после этого он счел возможным доложить обо всем руководителю пражского подполья, которому был непосредственно подчинен. Решение подменить гауптштурмфюрера фон Герхарда Иржи Громеком было принято. С этого дня Громек больше нигде не появлялся. Надежно скрытый от посторонних глаз, он проходил специальную подготовку, подробно изучал данные, которыми располагала группа в отношении структуры и работы абверштелле и гестапо, осваивал радиоаппаратуру, заучивал коды, тренировался в кодировании и расшифровке сообщений. В прошлом Громок был письмоводителем и туристском отеле, хорошо знал немецкий язык, как, впрочем, многие чехи я словаки. Теперь для еще большего совершенствования в языке он разговаривал только по-немецки. Работу в отеле Громек сочетал со спортом - он был гонщиком-автомобилистом. Сейчас Громек вновь тренировался - это могло пригодиться. Конечно, он ежедневно на несколько часов облачался в мундир гауптштурмфюрера, чтобы привыкнуть к новой одежде. В это же время помощник начальника группы вел тщательное наблюдение за тем, кого Громек должен был заменить в фашистской контрразведке. Он все больше узнавал о жизни, прошлом, привычках, связях гауптштурмфюрера фон Ерхарда. Разумеется, эти данные поступали в группу и оттуда - Громеку. Через месяц с небольшим офицер был здоров. Однако выписка его была умышленно затянута - так распорядился начальник группы, чтобы дать возможность своему разведчику лучше подготовиться. Наконец, гауптштурмфюрер фон Еархард покинул госпиталь. Его ждали, перехватили и изолировали. ...Машина миновала центр и выехала на окраину городка. Здесь в два ряда тянулись небольшие особняки. У одного из таких домов Громек притормозил и коротко просигналил. Почти тотчас же отворилось одно из окон второго этажа, из него выглянула девушка. Громек улыбнулся и помахал рукой. Ему ответили таким же жестом. Окно затворилось, и вскоре из дома вышла девушка - тоненькая, светловолосая, миловидная. В руках ее была большая красная сумка. Девушка уселась рядом с Громеком. Тот обнял ее, что-то прошептал, отчего она засмеялась и шутливо ему погрозила. Машина тронулась. Соседи знали хорошенькую Хильду Бауер - модистку одного из лучших ателье города. Фрейлен Бауер снимала угол у старой Гертруды Бурц, платила аккуратно, не совала нос в чужие дела. А то, что Бауер частенько где-то пропадает по ночам, возвращается в сопровождении офицеров и, невидимому, навеселе, - это никого не касалось. На то она и модистка - девицы этой категории известны!.. К тому же сейчас, в войну, на подобные вещи смотрели сквозь пальцы. Тем более, что модисткам, не имеющим ни мужей, ни капиталов, тоже надо было как-нибудь жить! Так рассуждали соседи. Но один из жильцов думал иначе. Он внимательно наблюдал за сценой встречи офицера с девушкой, затем снял трубку телефона и набрал номер. - Объекты уехали, - сказал он в телефон. - Машина двинулась вдоль Фридрих-аллее, на запад. Через несколько минут отворились ворота небольшого особняка на другом конце городка, и на улицу выкатил длинномордый спортивный "хорх" с белым капотом и черными крыльями. В нем сидели четверо в штатском. Выплюнув клуб дыма, автомобиль резко набрал скорость.
