Мария Боброва - Марк Твен
И то, что король в романе никак не может себе подобного «вообразить», потому что он этого никогда не испытывал, также является поводом для автора заставить своего рассказчика бросить упрек в адрес буржуазной Америки, равнодушной к страданиям своего народа. «Слова не значат ничего, если вы не выстрадали сами того, что слова эти пытаются выразить. Бывают мудрецы, которые любят с видом знатоков потолковать о «рабочем классе» и утешают себя тем, что умственный труд куда тяжелее труда физического и по праву оплачивается много лучше. Они так думают потому, что испытали только умственный, а физического не знают».
В сказочную ткань романа вкраплены рассуждения о реальной заработной плате; в XXXIII главе янки дает артуровским кузнецам урок политической экономии:
«Дело не в том, сколько вы зарабатываете, а в том, что вы можете купить на эти деньги», — говорит он и приводит цифровые данные о прожиточном минимуме плотника на севере и на юге Америки[378]. Позже возникает целый диспут на эту тему между янки и кузнецом Даули.
Марк Твен говорит о ненависти, которую питают американские промышленники к рабочим организациям, о том, что богачи готовы «скрежетать зубами, возмущаясь тиранией профессиональных союзов», что, борясь за свои экономические права, трудовой народ Америки «начнет сам устанавливать размеры своего заработка», а своим поработителям «большой счет предъявит за все те издевательства и унижения, которых он натерпелся» (мотивы статьи «Рыцари труда»).
По всей книге рассыпаны намеки на ожесточенную «непрерывную войну», которую ведут рабочие Америки со своими угнетателями. Твен не скрывает горячей симпатии, которую он питает к этим борцам за свои права. Человек не должен быть рабом собственников или жертвой законов частнособственнического государства. С большим драматическим пафосом, с глубокой взволнованностью рассказывается в романе о повешении молодой матери, которая украла «кусок холста стоимостью в четверть цента», чтобы, продав его, накормить своего голодного ребенка. Здесь Твен выступает как враг собственников в прошлом и настоящем, враг тех, кто лишает людей работы, крова, средств существования, превращает их в бродяг и невольных преступников.
Публицистичен и злободневен эпизод в романе, где описывается, как янки и переодетого крестьянином короля Артура какой-то милорд продал в рабство и они не могли доказать, что они свободные люди. Твен пишет: «Такой же дьявольский закон существовал и у нас на Юге». Далее он рассказывает о том, как часто в Америке бедняки, презираемые и оскорбляемые рабовладельцами, все же малодушно становились на их сторону в политических движениях, имевших целью сохранение и поддержание рабства. Твен продолжает разработку темы большой политической важности, впервые появившейся в «Гекльберри Финне», — он сетует на отсутствие единения среди эксплуатируемых, говорит о «равенстве» белых и черных рабов (они одинаково угнетаемы), утверждает, что втайне «белые бедняки презирали и ненавидели рабовладельцев». Несомненно то, что Твен толкует здесь не только о недавнем прошлом — Америке периода Гражданской войны, — он говорит о кабале рабов труда Америки более позднего времени.
Любой сюжетный эпизод фантастического романа имеет свое подобие в реальной американской жизни. В американскую военную офицерскую школу в Уэст-Пойнте 85 % учащихся назначалось конгрессменами из числа сыновей крупных финансово-промышленных тузов. В Уэст-Пойнт не допускались малоимущие люди и «цветные» (даже если кто-либо из очень отдаленных предков кандидата был «цветным»). Сатирический рассказ Твена об экзаменах в артуровской военной школе, из которой изгонялись образованные сыновья ткачей и принимались титулованные неучи, рожден жизнью США.
С помощью фантастики выражена и одна из самых важных идей романа. Вот как постепенно Твен раскрывает ее в сюжете произведения. В начале романа янки заявляет, что он все умеет делать, он в расцвете сил и полон энергии. Твен дает своему герою сказочную возможность развернуть и проявить все свои творческие силы — начиная от создания технических ценностей и кончая изменением государственных основ. На страницах романа янки прожил жизнь, в которой были: труд, борьба, любовь, страдания, горечь поражения, страх смерти и радость победы. Начав действовать еще в тюрьме через Кларенса, янки не сложил оружия до самого трагического конца.
Из романа исключается реальная (американская) жизнь янки. Характерно, что «незнакомец», появляющийся в начале и в конце романа, — это только жалкая, бледная тень янки, который духовно продолжает оставаться в VI веке, где он прожил полноценную жизнь.
Жизнь, утверждает Твен, это полное применение человеком всех его духовных сил; когда этого нет, существование человека мертво, как мертва физическая оболочка янки, перенесенная в конце романа в XIX век.
Часть третья
Глава I. 90-е годы Литературно-критические статьи Марка Твена
Монополизация в сфере экономики США стала в 90-е годы самым характерным явлением, влияние которого бцло остро ощутимым во всех областях жизни страны.
Этот процесс шел столь быстрыми темпами, что вскоре охватил все отрасли промышленности и большую часть сельского хозяйства. Антитрестовское движение, в начале 90-х годов принявшее широкие размеры, не оказало сдерживающего влияния на рост монополий. Промышленные воротилы ловко обходили всякие ограничения. Разрастаясь, антитрестовское движение докатилось до конгресса, где в 1890 году были открыты дебаты по поводу пакта Шермана, направленного против «некоронованных королей» — монополистов США.
Автор этого проекта, запрещающего всякие комбинации, сдерживающие торговлю между штатами, сенатор Джон Шерман из Огайо, выступил с речью, в которой говорил:
«Если мы не потерпели короля как политическую силу, мы не потерпим и короля над производством, над транспортом, над торговлей всем необходимым для жизни. Если мы не подчинились императору, мы не подчинимся автократии торговли с ее силой… определять цены на все предметы торговли»[379].
Несмотря на эти громкие фразы, шермановский акт был так сформулирован, что не только не препятствовал, но даже способствовал быстрому и усиленному росту трестов, которые теперь начали именоваться более неопределенно: «корпорации», но имели капиталы в биллионы долларов.
«Бароны разбоя», как называли монополистов газеты левой ориентации, овладевали всеми «тронами» в промышленности, сельском хозяйстве, в финансово-экономической и политической жизни, держали в своих руках законодательные и государственные учреждения. Власть золотого мешка становилась безграничной[380].
При наличии огромных прибылей и сверхприбылей американские промышленники вели активное наступление на права трудящихся.
В 1892 году сталелитейные и железоделательные заводы Карнеги в Питсбурге понизили заработную плату рабочим на 12 %. Вспыхнула стачка. Управление завода вызвало стражу из агентства Пинкертона в Чикаго. В местечке Гомстеде, у главного завода, между рабочими и вооруженной охраной разыгралось настоящее сражение, в результате которого было убито и ранено несколько десятков рабочих. Эта кровавая расправа с забастовщиками возбудила огромное волнение по всей Пенсильвании, весть о ней прокатилась по стране и повысила боевую активность рабочих. В том же году последовала стачка железнодорожных рабочих в Буффало, в штате Нью-Йорк; в штате Айдахо произошло кровавое столкновение между рудокопами серебряных рудников и штрейкбрехерами, нанятыми шахтовладельцами. Причиной, вызвавшей стачку, было понижение заработной платы на 20 %. Одновременно происходили рабочие волнения в каменноугольных копях Теннесси, где рабочие сожгли тюрьму и выпустили заключенных, вступив при этом в сражение с местной полицией.
Буржуазная печать облила грязью забастовщиков на заводах Карнеги, рабочих на шахтах в Теннесси. Им приписывались всяческие уголовные преступления: что они отравляли штрейкбрехеров, что «все поголовно» имели оружие и большие запасы динамита, которым хотели взорвать «все заводы», и т. п.
Проблема взаимоотношений труда и капитала стала самой жгучей. «Рабочий вопрос» по-прежнему, как и в 80-х годах, не сходил с уст.
Буржуазная печать настраивала население страны, особенно фермерство, против рабочих. Они якобы бунтовщики и мятежники, «подрывают принципы демократии», «равенства», «священные принципы собственности».
Деятельным помощником американской буржуазии была католическая церковь, уже в 80-х годах прочно обосновавшаяся в общественных и политических организациях.
Почти одновременно с народным антитрестовским движением возникло антикатолическое движение в стране. В 1893 году в штатах Новой Англии образовалась «Anticatholic protection association» — лига противников опеки католическими прелатами молодежи, их отцов и матерей. Лига повела энергичную работу и привлекла к себе внимание и симпатии широких общественных слоев. В 1895 году антикатолическая лига распространила свое влияние на все восточные штаты страны и многие штаты Запада. Характерно, что католические прелаты почти всегда оказывались ставленниками крупных промышленных объединений и, располагая значительными денежными средствами, вели энергичную политическую борьбу. В штатах Огайо, Индиане, Висконсине, Мичигане, Иллинойсе к середине 90-х годов они захватили в свои руки органы местного самоуправления и стали изменять законы этих штатов в пользу церкви и монополий.
