Мария Боброва - Марк Твен

М. Н. Боброва

Марк Твен

Марк Твен

Вступление

Литературное наследие Марка Твена вошло в сокровищницу мировой культуры, став достоянием трудового человечества.

Великие демократические традиции в каждой национальной литературе живой нитью связывают прошлое с настоящим, освящают давностью благородную борьбу передовой литературы за мир, свободу и счастье человечества.

За пятидесятилетний период своей литературной деятельности Марк Твен — сатирик и юморист — создал изумительную по глубине, широте и динамичности картину жизни народа.

Несмотря на препоны, которые чинил ему правящий класс США, борясь и страдая, преодолевая собственные заблуждения, Марк Твен при жизни мужественно выполнял долг писателя-гражданина и защищал правду в произведениях, опубликованных после его смерти. Все лучшее, что создано Марком Твеном, отражает надежды, страдания и протест широких народных масс его родины. Эта связь Твена-художника с борющимся народом определила сильные стороны творчества писателя, сделала его одним из виднейших представителей критического реализма.

Марк Твен, проживший большую жизнь (1835–1910), был свидетелем общественно-политических событий огромной важности: Гражданской войны между Севером и Югом (1861–1865); нараставшего рабочего движения; знаменитой первой в мире первомайской всеобщей забастовки 1886 года — той, которая, по выражению Ф. Энгельса, охватила страну, «как степной пожар»; могучего народного движения в США в 80-90-х годах и гневного антиимпериалистического протеста 1899–1902 годов.

Очевидец событий, говорящих о растущей активности народных масс, ожесточенных битв между народом и буржуазной правящей верхушкой, Марк Твен выбрал свое место в этой борьбе — на стороне народа. Буржуа он многократно изображал в виде тупой, косной и бесчеловечной силы, антинародной во всех своих проявлениях — в частной, экономической и общественно-политической жизни.

Марк Твен-реалист вел сложную, длившуюся десятилетиями, литературную борьбу с неоромантиками, с псевдореалистами буржуазной апологетической литературы. Его борьба за реалистическую эстетику была теснейшим образом связана с борьбой за развитие демократической литературы.

Марк Твен обладал талантом ярким, самобытным, писал увлекательно и правдиво. Демократичность и гуманизм его лучших произведений снискали ему любовь и уважение читателей многих стран мира.

Подчинить творчество Марка Твена своим целям — за это американская буржуазия активно боролась при жизни писателя; после его смерти борьба за его наследие между прогрессивными и реакционными силами стала еще напряженней; она продолжается и сейчас, приобретая все большую остроту.

Реакционная буржуазная критика была враждебна по отношению к живому Марку Твену — либо замалчивала его произведения, либо заявляла, что он — «чужеродное тело в американской литературе», либо фальсифицировала характер его творчества. Миф о Марке Твене как о «шуте» и «забавнике» принес писателю при жизни много горя и унижений.

В год смерти Марка Твена буржуазные критики хором повторяли, что он был только «паяцем». Поэтесса Ада Фостер Мюррей в стихах обращалась к нему так: «великий мастер шутовских колокольчиков». Первые защитники Твена, отмечавшие историческое значение его творчества, — профессора Брандер Мэтьюз, Арчибальд Хендерсон, В. Фелпс, — выражали не только свое мнение, но отражали любовь американского народа к писателю и его поистине огромную популярность. Арчибальд Хендерсон в своей книге о Марке Твене (1911) назвал его «одним из наивысших литературных гениев своего времени»[1].

Примечательно, что в России, где Марк Твен был очень любим читателями, в год его смерти было предпринято второе издание собрания сочинений[2], а в 1911 году появилось полное собрание сочинений[3]. Весть о смерти Марка Твена в России вызвала появление проникновенной и тонкой статьи А. И. Куприна «Умер смех», в которой русский писатель дал одно из лучших определений стиля Марка Твена и указал на значение его творчества во всемирной литературе[4].

После первой мировой войны, когда в идеологической жизни США наметилась тенденция пересмотреть ранее установившиеся оценки, вышла в свет книга радикально настроенного буржуазного историка литературы Ван Уик Брукса «Испытание Марка Твена» (1920). Брукс объявил творчество Марка Твена «неполноценным» (Марк Твен — «жертва прерванного развития», «большой писатель в потенции») и сделал вывод, что Твен «начинал как сатирик», а под давлением буржуазной среды превратился в юмориста («загубленный талант», «талант извращенный»). Таким образом, отрицалось объективное значение творчества Твена-сатирика, чье искусство достигло расцвета именно в поздний период своего развития. Неправильные оценки Брукса были столь искусно скрыты социологическими рассуждениями о вине буржуазии по отношению к литературе и талантам, что под воздействие книги Брукса попали многие критики и писатели США и Европы, выступившие с протестом против «двойной жизни» Марка Твена. Они требовали от него подвига и «жертвы», на которые сами обвинители никогда бы не отважились. При этом забывались и конкретные общественные условия, в которых жил Марк Твен, и его несомненные гражданственные заслуги, например то, что в начале XX века Марк Твен оказался в центре народного антиимпериалистического движения и сделал для него больше, чем все его критики, вместе взятые[5].

За полустолетие американская твенология проделала сложный путь, пройдя через фрейдистские, формалистические и другие преграды.

Многие американские литературоведы — А. Пейн, Б. Де Вото, Г. Беллами, Е. Бранч и другие считают Марка Твена сатириком, но «сатирой» в их понимании оказываются бытовые рассказы, мелкие зарисовки. Назвать сатирой «Как меня выбирали в губернаторы», или «Письма китайца», или «Человека, совратившего Гедлиберг», или «Соединенные Линчующие Штаты» никто из них не решается. Сделать это — значило бы признать огромное социальное и политическое значение сатиры Твена.

Характер американской буржуазной твенологии правильно оценил Т. Драйзер. В 1935 году он писал: «…Марк Твен ни в какой мере не получил еще у нас должной оценки, и я сомневаюсь, чтобы он вообще был по-настоящему оценен в Америке при ее современном интеллектуальном развитии. Дело в том, что с сохранением «доброго имени» Твена связаны значительные финансовые выгоды, которые принимаются и (можете не сомневаться) будут приняты в соображение»[6].

Действительно, издание книг «веселого Твена», «чей сердечный юмор никого не задевал», выгодно в прямом, меркантильном смысле этого слова.

Вот почему буржуазная критика внушает рядовому читателю: «…видимо, неоткрытого осталось уже мало. Пожалуй, нам пора успокоиться и попросту наслаждаться величайшим из наших юмористов»[7] Стремясь подорвать доверие широких слоев читателей к правдивому писателю-обличителю, реакционеры не стесняются заявлять, что их целью является «восстановить образ той наивной и примитивной личности», какой якобы «был в действительности Марк Твен»[8].

Не мудрено, что литературное наследие Марка Твена столь медленно извлекается из-под спуда.

В США до сих пор нет академического издания произведений Марка Твена. Его рукописи рассеяны по всей стране, многие из них — в руках частных лиц. Родственники писателя по главам и листам распродали рукописи «Простаков за границей», «Позолоченного века», «Странствований за границей» и большое количество писем. Рукопись «Принца и нищего» затеряна, и неизвестно, сохранилась ли она вообще.

В Америке нет научного учреждения, которое объединяло бы ученых, изучающих наследие Марка Твена, и вело бы систематические публикации из его литературного архива.

Крошечная юмористическая заметка молодого Твена о дамских модах перепечатывается из издания в издание, а его памфлеты, сатирические рассказы и политические статьи десятилетиями находятся под запретом. Так, «Соединенные Линчующие Штаты», «Дервиш и дерзкий незнакомец» увидели свет тринадцать лет спустя после смерти Марка Твена, «Письмо ангела-хранителя» впервые опубликовано лишь в 1946 году, полный текст рассказа «Визит капитана Стормфилда» — в 1952 году; долгие десятилетия была погребена в архивах Калифорнийского университета боевая статья Марка Твена «Рыцари труда» — новая династия», впервые опубликованная лишь в 1957 году; ядовитое «Приветствие от XIX века XX веку» нигде не перепечатывается целых полстолетия, а из сатирической «Необычайной международной процессии», состоящей из 22 страниц, известны лишь фрагменты.